Реабилитация

Сознание понемногу возвращалось ко мне. Сначала проснулась боль: что конкретно беспокоило определить было невозможно, казалось, что все тело оборотилось в натянутый нерв, а в глаза песка насыпали или залили клеем. С огромным усилием я заставила себя открыть их. Картинка плыла, и сфокусировать взгляд было трудно. Суставы, казались деревянными, не желали двигаться, а при попытке изменить положение рук или ног – хрустели болезненно и громко. Я попыталась встать. Руки не слушались, а занемевшие ноги тряслись и неприятно покалывали, но сесть мне всё же удалось. Прислушавшись к ощущениям, я поняла, что голова нещадно гудит, а та половина лица, на которой я лежала, отказывалась повиноваться наравне с руками. Кости ломило, а мышцы ныли, точно при простуде, грозя вот-вот скрутить тело болезненной судорогой. Однако собравшись с силами, я выпрямила руки и ощупала себя подрагивающими пальцами на предмет переломов и серьёзных травм. К счастью, оных не оказалось, хотя дышать всё еще выходило с трудом, а шею заклинило от долгого пребывания в одной позе. Осторожно похрустев позвонками и размяв её, я, наконец, сумела оглядеться по сторонам. Аккурат над головой виднелась дыра, в которую я, собственно, и упала, провалявшись здесь, внизу, черт знает сколько времени. Осмотрев стены я поняла, что нахожусь в небольшой тёмной пещере. Единственным источником света являлось отверстие наверху, сквозь которое проникал дневной свет. Кроме того, я заметила, что с потолка свисали большие корни деревьев и маленькие корни других растений. Черт, как я могла пропустить эту яму? А говорил же брат не ходить одной в лес, зря я его не послушала, а надо бы. Похлопав себя по карманам, я интуитивно понимала что, скорее всего, телефон пал смертью храбрых. Как выяснилось – так оно и было, экран разбился в хлам. Вспомнив, что за плечами у меня до сих пор рюкзак, я скинула его на землю. Порывшись, выудила два шоколадных батончика и маленькую бутылку воды. Немного, но лучше чем ничего. Там же мне удалось найти зажигалку со встроенным слабоватым фонариком. Освещение мне бы точно не помешало. Свисающие корни деревьев походили на лианы. Одна из них находилась в непосредственной близости от края ямы, хотя, недостаточно, чтобы с лёгкостью выбраться. Я подошла и дернула за лиану: на вид та была прочная, я попробовала повиснуть на ней всем весом, но и тут она осталась на своём месте. Я решилась и тут же принялась карабкаться по ней, но почти сразу отказалась от этой идеи. Немногим ранее я с трудом смогла сесть! Падение с такой высоты не шутка. Максимум на что я в тот момент была способна – это просто повиснуть на корневой системе дерева. Погрузившись в безрадостные мысли, я было пропустила момент, когда за спиной что-то зашелестело. Звук был похож на тот, что раздается, когда по опавшей листве бегают дети или небольшие животные. Резко обернувшись, я не заметила ничего. Странно. Если бы здесь жил какой-нибудь зверёк, я бы заметила следы его пребывания. Клацнув выключателем, я направила фонарик в сторону раздавшихся звуков, и только тогда увидела, как что-то промелькнуло в его тусклом свете. Разглядеть подробно мешала темень, которая сгущалась в той части пещеры. Заметив в глубинах мрака светлое пятно, я замерла на месте, когда оно стало медленно приближаться. Оно надвигалось всё ближе и ближе, уже скоро я смогла различить человеческие очертания, примерно моего роста, и, наконец, хорошо разглядев фигуру, я почувствовала, как в жилах застыла кровь. Фигура остановилась и не двигалась, а я, выпучив глаза и раскрыв рот, позабыла, как дышать, потому что там, в невидимом «зеркале» стояла копия меня! Такая же одежда, такие же волосы, такое же лицо, только глаза полностью белые. Можно было предположить, что двойник был слепым, но я отчётливо ощущала этот жуткий незрячий взгляд. Так мы стояли и смотрели друг на друга, не могу сказать точно сколько прошло, но мне показалось, что время остановилось. «Опять не послушала брата, – внезапно заговорило существо, и я услышала, что голос также принадлежит мне. – Всё корчишь из себя самодостаточную, а ведь он постоянно тебя из дерьма вытягивает». И будто повинуясь потусторонней, чужой воле память, как по щелчку, услужливо подкинула моменты из прошлого. Первый провал – мой несостоявшийся жених. Тогда я думала, что это любовь, но, увы. Этот выродок навешал на меня столько долгов – мама не горюй. Мне он говорил, что это у него «бизнес» в развитии, и я верила. И верила бы дальше, если бы мой брат его на чистую воду не вывел. Благоверного посадили, с кредитами разобрались по закону, все мои подписи оказались липовыми. «А ты ещё истерику закатила, с ним почти год не общалась. Видите ли, гордая слишком, в её личную жизнь нос суют!». Да что уж там, идиоткой я была неблагодарной. Сейчас же, каялась, и хотела искупить свою вину перед самым близким человеком – перед братом. Мне стыдно за прошлое, он меня вырастил и ничего не жалел для меня. В данный период своей жизни, я пыталась во всём помогать брату, но часто всё шло наперекосяк. Есть такая поговорка: «Хотел как лучше, а получилось как всегда» – это про меня. «И за год без брата ты скатилась ниже некуда. Упала в бездну» – сказала белоглазая копия, начав ходить по кругу, в центре которого стояла я. О, а это второй мой провал. Спустя год, брат меня просто не узнал. Я стала тенью себя прежней. Утопая в депрессивных мыслях, о том, что меня никто не понимал, что чужие люди суют нос в мои дела, я нашла отраду в алкоголе. Запои длились неделями, а то и месяцами, для меня же время шло по-другому. Виделось размыто, обрывками. Обыкновенно, проснувшись, я тянулась к рюмке, засыпала с бутылкой в обнимку, а главное – твердила себе, что в любой момент могу бросить. Масса мимолетных собутыльников, масса мимолетных любовников в пьяном угаре. Сначала было весело, круто: хочешь – творишь, а хочешь – вытворяешь. Сколько хочешь пьёшь, а хочешь – половых партнёров меняешь, как перчатки. Понемногу, это начало утомлять, но измениться я была не в силах. Братом было принято решение, отправить меня на принудительное лечение от алкоголизма. Первое время в клинике меня ломало, казалось, что похлеще, чем иного наркомана. Внутренности рвало на части, тело наполнялось тяжестью, мучили страшные головные боли, а в сознании пульсировала мысль: «Хочу выпить». Там я понимала, что достигла дна, а вокруг такие же, как я, опустившиеся и потерянные псевдолюди. И так противно мне было на них смотреть, но мысль о том, что я идеально вписалась в это общество, становилась противна ещё сильнее. «Прекрасное было время, не находишь?» – существо всё также нарезало круги вокруг меня и я кое-что заметила. Как раз надо мной виднелась дыра, а я стояла в спасительном круге света, что падал сверху. Никакая сила не заставила бы выйти из него, эдакая иллюзия безопасности. Как я успела заметить, белоглазая наоборот в свет не ступала – обходила меня, раз за разом. Я не хотела думать о том, что будет, когда сядет солнце. «А помнишь, то прекрасное место, с таким уютным карцером?» – существо хищно растянуло губы в ухмылке. И вот мы плавно перешли к последствиям разгульной жизни, а по совместительству, ещё и к третьему и, пожалуй, самому главному провалу в моей жизни. Находясь в той первой клинике, я начала видеть то, чего не могли видеть другие. Меня это настораживало и удивляло. Я воображала, что получила дар ясновидения, но мои догадки развеяли доктора, когда я однажды рассказала о своих видениях. Они провели пару обследований, объяснив, что на фоне депрессии и длительного алкоголизма, у меня развился галлюциноз*. Обычно он бывает только при алкогольном опьянении, а меня он не покидал и на трезвую голову. Жаль, но о карьере экстрасенса мне пришлось быстро забыть. Так, выйдя из одного медицинского учреждения, я попала в психиатрическую больницу. – Помнишь? – повторила копия. Я задрожала всем телом и зажала уши руками. Помогло мало, так как голос продолжал звучать в голове. – А хорошо ли ты запомнила того санитара, который тебя насиловал? Надолго ли, врезались в память черты его лица? – Не надо! Прошу, хватит! – скулила я. Пелена слёз застелила глаза, больше всего на свете я хотела это забыть. Уже в психушке, мне диагностировали аллопсихическую деперсонализацию**, вкупе с галлюцинозом. Поместили в палату, которую я окрестила карцером, пичкали пилюлями, проводили дурацкие занятия. Ничего не помогало, галлюцинации с завидной регулярностью посещали меня, и с каждым днем они становились реалистичней. Потом, как оказалось, один санитар положил на меня глаз и стал больше уделять внимания мне. То в палату просто так заглядывал, то на прогулке сопровождал, то на процедуры водил лично. Я не понимала, чем вызвано такое внимание к моей персоне, он был со мной добр, но однажды, оставшись со мной в карцере, полез целоваться. Понимание шарахнуло по воспаленной голове. Я дала ему отпор, оттолкнула и сказала, что расскажу всем врачам о домогательстве. С того момента моя жизнь превратилась в ад. – Шокотерапия отличный способ усмирить буйного больного. Ледяной душ, а затем подогрев электрическими разрядами. Неужто забыла те ощущения? – моя копия шипела, ей приносило удовольствие бередить, не до конца зажившую, рану. Такая терапия не успокаивала, а отнимала волю к жизни. Мне никто не верил, а насильник упивался властью над моим телом, и я не понимаю, как смогла выкарабкаться, решив, что ад закончится, только когда я покину стены психбольницы. Так я начала делать вид, что мне становится лучше. Потом уговорила брата, чтобы он забрал меня к себе, и я продолжила реабилитацию дома, под присмотром психиатра, которого обещала посещать трижды в неделю. И чудо произошло, я действительно пошла на поправку, правда, психиатр говорил, что всё же иногда галлюцинации могут возникнуть, но... Стоп. Вот же оно! – Ты просто моя галлюцинация, – медленно проговорила я. Это же очевидно, почему я раньше не догадалась? – И что? От того что ты поняла, что-то изменится? Или твоя жизнь перестанет быть такой ничтожной? – криво усмехнулась копия. – Это значит, что я могу тебя стереть, – дрожащим голосом ответила я. – Не можешь. У тебя кишка тонка. Однажды ты чуть не повесилась из-за ночных кошмаров с санитаром в главной роли! И снова спас брат, забыла?! Да, возможно белоглазая была в чем-то права, я чувствовала себя слабой и действительно хотела залезть в петлю. Но всё осталось в прошлом. В настоящем же, пришло время перемен и я решила начать с себя, прямо теперь! – Да что ты там начнёшь?! На твои жалкие потуги противно смотреть, – презрительно хмыкнула другая я. – Ты меня не знаешь. – Какая ирония! А тебя не смущает тот факт, что ты это самой себе говоришь? – она ткнула пальцем. – Скажи мне на милость, на кой хрен ты одна в лес поперлась? – Хотела прогуляться, – я пожала плечами. – Ну и как прогулочка? Не ври, хотя бы, самой себе! Тебе надоел контроль со стороны брата и ты решила доказать что вполне самостоятельна. А на деле, лишь в очередной раз доказала, что ты – НИЧТОЖЕСТВО! Биомусор! – Такого больше не будет, – еле сдерживая слёзы, прошептала я. – Конечно, не будет. Потому что, ты останешься в этой яме, сгниешь тут, в прямом и переносном смыслах! И никто тебя не спасёт! – Я не останусь здесь с тобой! – закричала я. – О, милочка, всё намного хуже! Ты останешься здесь с СОБОЙ наедине. Слёзы непроизвольно заструились по щекам. Понимание безысходности плетью ударило по нервам, усиливая душевные терзания. Неужели судьба давала мне столько шансов на исправление, что теперь решила со мной покончить? В истерике я судорожно цеплялась за корень, но падала, не достигнув вершины, царапая ладони. Снова и снова, попытка за попыткой. Ребра болели от многочисленных падений, а лёгкие жгло от нехватки воздуха. Истерика нарастала. Белоглазая копия лишь молча наблюдала за моими метаниями. Наконец я выбилась из сил и упав на колени, разрыдалась в голос, повторяя, что не останусь здесь и выберусь во что бы то ли стало. Жить хотелось неимоверно, как никогда прежде. «Эй! Здесь есть кто?» – услышала я. От неожиданности я вздрогнула и вышла из ступора. Голос повторился, где-то там далеко наверху. «Мне показалось, я слышал голоса», – снова раздалось под потолком. Не веря своему везению, я ответила: – Да... Да, есть! Помогите! Помогите мне выбраться отсюда!! Прошу Вас! Там, наверху, я увидела молодого парня. Неужели судьба, в очередной раз, сжалилась надо мной? Неужели я не подохну в этой чертовой яме? Я перевела взгляд с потолка на копию и ужаснулась. Её лицо перекосил звериный оскал, казалось, ещё немного и она вцепится мне в глотку. – Как вы там оказались? – Не заметила яму и провалилась, – торопливо отвечала я. – Вы целы? Сломали себе что-то? – Нет, всё в порядке, лёгкие ушибы не более. – Я Вас сейчас вытащу, потерпите, – пообещал парень и на время пропал из виду. Я потерплю, я в своей недолгой жизни столько натерпелась, что сейчас это ожидание казалось сущим пустяком. Моего терпения достаточно, лишь бы выбраться. Стоило лишь мельком взглянуть на белоглазую копию, как по спине прошёлся мороз. Оскал всё так же уродовал её лицо, она перестала ходить кругами и теперь стояла на месте, направив на меня невидящий взгляд. Умом я понимала, что это всего лишь галлюцинация, но от чего-то трудно было унять нарастающую тревогу. – И ты думаешь, что он тебя спасёт? – прорычала копия. – Спасёт, он же сказал... – А ты уверена, что он настоящий? Вдруг он тоже галлюцинация? Меня подбросило на месте. Да как так? Он не может быть обманом, он же случайно меня нашёл! Он сказал, что вытащит, он обещал помочь! Я задрала голову, выискивая в проёме фигуру парня, должна же я убедиться в его реальности. – Эй, извините, как вас зовут? – задала я вопрос парню. – Андрей. Слушайте, на знакомство сейчас времени нет, я вижу длинный корень вот тут рядом, лезьте на него. – Я не могу. Точнее могу, но дальше середины мне не дойти. – Я вам верёвку сброшу, обвяжите себя, я буду тащить, а вы мне помогайте, карабкаясь по корню. – Хорошо, только можно я вопрос задам? – Парень удивлённо посмотрел на меня, но всё же кивнул. – Андрей, вы настоящий? – Конечно. Что за странные вопросы? – Я боюсь, что вы только плод моей фантазии. Как мне быть уверенной в том, что вы реальный? – помявшись, сказала я. – Вам, придётся поверить мне – другого выхода нет, – с этими словами, Андрей скинул мне один конец верёвки. Подняв его, я торопливо обмотала веревку вокруг талии и завязала на два узла. Оцарапанные ладони саднили, но я не обращала на это внимания, удобнее перехватив корни, я была готова к подъёму. – Вы готовы? – прокричал Андрей. – Да, – ответила я. – А откуда у вас верёвка? – Я тут неподалёку альпинизмом занимался. Потом поговорим. А теперь, начали! Медленно, но верно, я поднималась наверх, теперь не страшно было сорваться, ведь у меня появилась поддержка. Мысленно я прощалась с темнотой пещеры, с её затхлым воздухом и треклятой дырой в потолке. Когда подъём резко остановился, я не сразу поняла, что произошло. Посмотрев вниз, я почувствовала железную хватку на своей лодыжке. Белоглазая стерва вцепилась в меня и не желала отпускать. – Ты не приспособлена к жизни! Снова кучу проблем доставишь брату! Твоя судьба – сдохнуть на дне канавы! – Отвали! – второй ногой я наотмашь ударила свою копию по лицу, хватка ослабла, и я почувствовала, как на прощание двойник оставил на щиколотке несколько царапин, а сам повалился мёртвым грузом на землю. Подъём продолжился, и очень скоро я увидела верхушки деревьев и небо, а через мгновение уже цеплялась за траву. Пронзительный крик внизу не остановил меня на пути к свободе. «Всё равно ты ничтожество!» – эти слова больше ничего для меня не значили. Не обращая внимания ни на что, я упорно вытянула свою тушку наружу, на свежий лесной воздух. Наверху не оказалось ни Андрея, ни верёвки, ни даже гор, но меня это не удивило. Пусть он и оказался галлюцинацией, но без помощи Андрея я бы не выбралась. Видимо такой выход, из сложившегося положения, выбрало моё подсознание. Отряхнув себя от пыли и грязи, я зашагла в сторону дома и обещала себе, что теперь точно буду жить. Именно жить, а не существовать. Вопрос в том, смогу ли я?