Предтеча апокалипсиса

Быть первенцем в королевской семье – тяжкое бремя. А если ты ещё и дева, то это мучительно вдвойне. Постоянно демонстрировать, что ты бьёшься не хуже эйнхерий и валькирий, которые служат Одину-Всеотцу, а то и превосходишь их в военном мастерстве; незыблемо следовать приказам своего владыки, даже если они противоречат твоим убеждениям; беспрестанно быть начеку в окружении дворцовых интриг и сплетен; а также упорно доказывать, что ты достойна монаршего трона, как никто другой – вот чем дышала и жила Хела с первого дня своей жизни. Беспрекословно подчиняясь воле жадного Одина, царевна сеяла хаос и погибель там, где ступали лапы её верного волка Фенрира. При помощи молота Мьёльнира она крушила миры и стирала города в пыль, равняла горы с землёй и превращала плодородные земли в пустыни. Завидев ещё издалека её рогатый шлем, неприятель бежал в ужасе, ибо не приходилось ждать пощады от богини смерти. Несколько тысяч лет провела Хела в бесконечных войнах, не щадя ни себя, ни своих храбрых воинов, а в эту пору в Асгард стекались золото, самоцветы и артефакты из поверженных земель, обогащая казну Одина. Обитель асов процветала благодаря милитаристской политике Всеотца и его верного палача – Хелы. Один всячески восхвалял своё дитя, говоря, что такая дочь не сравнится ни с одним из сыновей, и всегда подчёркивал: именно Хела сядет на престол Асгарда после его смерти. Хела верила ему, как самой себе, и снова бросала к его ногам очередную поверженную цивилизацию. Но однажды, после изнурительного похода, Хела вернулась во дворец и застала мать на сносях. А через несколько дней Фригга разрешилась чудесным мальчиком, которого нарекли Тором. Всеотец ликовал, как никогда прежде, а вместе с ним и весь Асгард. Один не переставал повторять всем подряд, как он рад рождению наследника, и какое это счастье. Хела же впервые ощутила себя одинокой и покинутой, словно о её существовании разом забыли, и краски потолочных фресок, повествующих о её ратных подвигах, поблекли. А вскоре до неё начали доходить слухи, что Один намеревается провозгласить своим приемником сына в обход дочери. Поначалу Хела игнорировала кривотолки, мало ли что болтают злые и завистливые языки, но, когда Один сообщил, что хочет, чтобы Мьёльниром теперь владел Тор, она поняла всю шаткость своего положения. Хела осознала, что была всего лишь инструментом, при помощи которого Один воздвиг мощное и благоденствующее царство, а теперь вожделеет вручить его сыну, предав забвению заслуги дочери. Эти догадки озлобили царевну, в душе её клокотал гнев и на отца, что практически предал её, и на мать, что родила белокурое отродье, и на младшего брата, что ещё ничего не сделал, а уже был виновен в её несчастьях. Это она! Она должна восседать на золотом троне и вершить судьбы миров, а не этот крикливый младенец, который только и делал, что верещал на весь дворец с утра до ночи! Да как родители смеют так с нею поступать?! Ведь она столько сделала для них и Асгарда! А они умиляются на капризного мальчишку, которому всё не так да не эдак! С каждым днём Хела становилась всё мрачнее и мрачнее. Её уже не радовали победы, вопли поверженных, алая кровь убитых и смрад поля брани. Вот если бы Тор почил, это решило бы все проблемы и вернуло ей покой. Хела всей душой ненавидела брата, и будь её воля, она бы в колыбели придушила его. Но братец был богом, как и она, а, следовательно, живучим. Да и Фригга не покидала сына ни на минуту, а уж она и волосу с его головы не даст упасть. В следующую годину во дворец прибыл с дипломатической миссией молодой повелитель Ётунхейма – Лафей. Ётуны никогда не дружили с асами, и их приезд взбудоражил весь Асгард. Лафей тотчас обратил внимание на неприветливую красавицу, которая довольно холодно обошлась с ним при первой встрече. Король инеистых великанов воспылал к Хеле нешуточной страстью, а она, разгадав его намерения, не стала жеманиться и строить недотрогу. Дальнейшие ночи были наполнены, несмотря на расу воздыхателя, жаркими поцелуями, пылкими признаниями в любви и чувственным удовольствием. Но Хела не строила воздушных замков по поводу их с Лафеем связи, она знала, что они всего лишь случайные любовники, и их роман оборвётся с отъездом ётуна. Просто царевне хотелось убежать от чудовищной реальности, забыться в сладком омуте похоти и ощутить себя любимой хоть на краткий миг. В итоге всё закончилось достаточно быстро: Лафей и Один подписали унию, возглавил которую Всеотец, а ётуны не имели права что-либо делать без его ведома. - Отступаешь от своих принципов, отец, - сказала Хела на торжественном ужине в честь заключённого альянса. – В былые дни ты бы послал меня поработить снежные просторы Ётунхейма. - Ты правильно говоришь: в былые дни, - произнёс Один, отпивая вина из кубка. – Понимаешь в чём дело, дочь моя. Я решил больше не вести войны, а пойти по дипломатической стезе. Думаю, Тор, когда вырастет, продолжит моё дело. После этой вскользь брошенной фразы Хела утвердилась во мнении, что отец окончательно лишил её права на престол. Тор продолжит его дело? Ха! Да папочка просто боится, что его сынка ненароком пришибут в час битвы! А вот её, Хелу, жаль не было?! Её тело изуродовано жуткими шрамами, несколько раз царевна едва живая возвращалась в лагерь, истекая кровью, а как-то сражаясь она чуть не попала в плен. Но всё, на что Хела могла рассчитывать после пережитого, так это соглашение с заклятыми врагами асов, ётунами, и то только потому, что отец, видите ли, трясётся над Тором! Прошло совсем немного, и Хела поняла, что носит под сердцем ребёнка, плод близкого сношения с Лафеем. Это был мальчик, царевна не сомневалась. Но с радостью грядущего материнства соседствовала тревога за будущее чада. Что она даст сыну, когда он придёт в тот мир? Униженное существование возле трона, на котором просиживает штаны незаконный наследник, и невозможность царствовать над асами? Вот уж ни за что! Её сын достоин большего! В нём течёт кровь асов и ётунов, он цесаревич двух королевств! Пусть её подвинули в очереди престолонаследия, но она не потерпит такого гнусного отношения к своему сыну. В этот момент алчность Хелы возросла до неимоверных размеров. Движимая не только жаждой власти, но и жаждой мести она потребовала у Одина, дабы он публично объявил, что только она и её потомки будут повелевать в Асгарде. Услышав о беременности Хелы, Один испугался. Он смекнул, что сейчас дочь пойдёт на всё, лишь бы добиться своего. Но также он узрел, как увеличилась её сила. Скорее всего, это было из-за ребёнка, что таил в себе невероятную магическую мощь и питал ею мать. Ребёнок-полукровка, рождённый в союзе аса и ётуна, мог стать либо великим благословением, либо великим проклятием. И Один задался целью держать под контролем мать, а впоследствии и её сына. Но на словах он отказал Хеле в притязании на престол и пригрозил: если дочь будет ему прекословить, то он ни на что не посмотрит и сделает всё от него зависящее, чтобы она пожалела о своей дерзости. В ответ Хела усмехнулась и покинула тронный зал. А под покровом ночи она сбежала верхом на Фенрире из Асгарда и укрылась в снегах и метели Ётунхейма. Один не стал преследовать дочь, так как полагал, что она рано или поздно вернётся и на коленях будет молить его о прощении. Фригга же не была так уверена и терзала супруга ночными кошмарами, которые стали её одолевать после побега Хелы. Царица предчувствовала надвигающуюся беду и хотела предупредить Одина, но тот отмахивался от неё, как от назойливой мухи. Но через некоторое время ушей Всеотца достигла весть, что Хела вместе с Лафеем напала на Мидгард. Злоба охватила сердце Одина, неприязнь к этим двум, что осмелились нарушить договор, поселилась в его душе. Велел он седлать своего восьминогого коня Слейпнира и пошёл войной на Лафея и Хелу. Прибыв в Мидгард, Один с удивлением обнаружил, что в мире людей бесчинствует только предводитель снежных великанов, а Хелы и в помине нет. Всеотец приказал отряду валькирий отыскать Хелу, пленить её и привести к нему, но если будет противиться, то убить, даже если она ещё не разрешилась от бремени. А Лафея он вместе с эйнхериями отбросил назад в Ётунхейм, где разгромил его войско и захватил величайшее сокровище ледяного народа – Ларец Вечных Зим, но при этом потерял правый глаз. Стоя среди руин королевской крепости, Один внезапно услышал детский плач. Маленький ётун, около месяца от роду, чудом уцелел средь яростной битвы и теперь надрывался от голода и страха одиночества. Всеотец взял на руки мальчика, и тут же кожа младенца побелела, а красные глаза сменили цвет на зелёный. Один глядел на внука уцелевшим оком, и скорбел о своей разрушенной из-за амбиций семье. По прибытии в Асгард Всеотца ждали две новости: хорошая и плохая. Хорошая заключалась в том, что горстка валькирий, которым посчастливилось уцелеть, захватила в полон Фенрира. Плохая – Хела бесследно исчезла, уничтожив значительную часть дружины воительниц. *** Немного погодя Хела пришла сама. Одна и безоружная. Хеймдалль преградил ей путь, но она посмотрела на него своими бездонными, как ночь, глазами, и он уступил ей дорогу на Биврёст, склонив голову. Во дворце её уже поджидали. Один приказал страже не трогать дочь, но тем не менее удвоил гарнизон на всякий случай. Измождённая и истерзанная недавней битвой с валькириями Хела всё равно величественно ступала по золотым полам чертога асов, и многочисленные придворные расступались в страхе перед ней, а то и вовсе прятались за колонны и мебель. Оказавшись напротив трона, она смерила Всеотца презрительным взором и потребовала: - Я знаю, что мой сын у тебя. Отдай мне его! - Не бывать этому! Место Локи во дворце, - голосом, не терпящим возражений, проговорил Всеотец. По лицу Хелы пробежала тень. - Ты называешь его Локи? - Да, а какое имя ты ему дала? – поинтересовался царь. Хела виновато опустила ресницы. - Я не успела. Один ехидно расхохотался. - Хороша мать! Мало того, что ты его бросила в чужом краю, так ещё и имя не подарила. - Я его не бросала! – воскликнула царевна. – Я оставила его с родным отцом. Я думала, Лафей защитит сына. Но я ошиблась. Он оказался трусом и плохим родителем. По сути он не особо был рад рождению малыша. Мальчик ведь полукровка, слишком мал и слаб для наследника царства инеистых великанов. Поэтому я сама выращу сына. - Да как можно было связаться с ётуном? Извращение! – брезгливо поморщился Один. – Неужто среди асов или ванов тебе мало было женихов? - Я не предполагала, что понесу именно от Лафея, - пожала плечами Хела. – Он всего лишь один из многих. - Шлюха! – выплюнул Всеотец. - Лжец! – огрызнулась богиня. – Я, по крайней мере, не меняю свои принципы, как заблагорассудится. - Как бы там ни было, Локи будет жить со мной, Тором и Фриггой, - упорствовал Один. Хела сдвинула брови и заявила: - Ты забрал у меня всё: жизнь, трон, Мьёльнир, Фенрира, но этого тебе показалось мало. Теперь ты украл самое дорогое, что у меня есть. Единственное ради чего я всё ещё живу. Моего мальчика. Ты растоптал во мне всё светлое, а я делала за тебя всю грязную работу. Я хотела лишь оправдать твои ожидания, но ты предал меня, отдав трон Тору. - Ты недостойна престола Асгарда, - парировал Всеотец. – Твоя сила приумножилась, и нынче ты опасна не только для вселенной, но и для себя, и для собственного сына. Поэтому предлагаю тебе удалиться в добровольное затворничество. Одной! Ведь кого ты сможешь воспитать? Лжеца? Изменника? Убийцу? - А кого воспитал ты? Разве не ты вырастил сего монстра? – с усмешкой на устах царевна развела руки в стороны и крутанулась на каблуках. – Скажи честно. Зачем тебе мой сын? Ведь у тебя уже есть один. - Он мой внук, - отозвался царь. – Но будет взращён как сын, как единокровный брат Тора. Я и Фригга уже всем сообщили, что Локи – наш отпрыск, мы его признали таковым. И все в Асгарде теперь так считают. Хела скривилась. - Но этот внук не получит трон! Не так ли? Я ведаю, что ты намерен посадить на него Тора, а не меня или моего сына. Престол Асгарда наследуется по старшинству, а не по мужской или женской линии. Устранив меня, Тор будет старшим, а моему сыну уготована роль тени. Это несправедливо! Он и так лишён трона Ётунхейма, так как Лафей никогда не признает его, а здесь он будет всего лишь вторым царевичем! Я намеревалась захватить при помощи Лафея для своего мальчика Мидгард, чтобы ему было чем править. Но ты мне помешал! Зачем? Я же не стала воевать с Асгардом! Мой сын - принц по крови, наследник двух фамилий, и у него должно быть своё королевство! В этот миг в тронном зале появилась Фригга, неся на руках маленького Локи, закутанного в пелёнки. За ней плёлся подросший Тор, размахивая игрушечным молотом. - Фригга! – Один резко поднялся с престола. – Я же велел тебе не… - Она всё-таки его мать, – откликнулась царица, устремившись к дочери. Фригга редко перечила супругу, но, когда всё-таки это случалось, даже Всеотец был не в силах поколебать её решимость. - Как знаешь, - махнул рукой Один, усаживаясь назад. Царица приблизилась к Хеле и протянула ей свёрток. Богиня смерти буквально схватила ребёнка и прижала к себе. Малыш внимательно посмотрел на неё изумрудными глазками и зевнул. - Локи? Да? – слегка осклабилась Хела. – Мне нравится. Она принялась укачивать сына, а он цапнул малюсенькими пальчиками прядь её смоляных волос и стал с нею играться. - Он меня помнит… - прошептала царевна. - Конечно, он тебя помнит, - тепло заулыбалась Фригга. – Ты же его мать. Хела подняла на неё доверчивый взгляд. - Мама. Уговори отца. Пожалуйста. - Хела, детка, я не могу. Я уже просила его смилостивиться, но он стоит на своём и ничего не хочет слышать. Я пыталась его переубедить, но тщетно. Советую покориться его воле и не спорить. А там, глядишь, его обида пройдёт. И отец позволит тебе вернуться. - Покориться?! Не спорить?! Позволит вернуться в качестве кого?! Уж точно не приемника! – вспылила царевна. – Мама, он сына у меня забрал и лишил его наследства. Это мой Локи должен царствовать, а не его Тор! - Хела, прости, - в глазах матери блеснула солёная влага. – Это всё, что я могу для тебя сделать. Если бы твой отец… - Да я уже не знаю, отец ли он мне, - перебила её дочь. - Не говори так! - осадила царевну Фригга. Хела ещё крепче обняла сына и чуть не разрыдалась. Но она поклялась самой себе, что никто и никогда не увидит её слёз. Она запрёт глубоко внутри себя боль и скорбь и стойко перенесёт всё, что уготовили ей норны. Хела склонилась над Локи и дотронулась губами до его лба. Мальчик коснулся ручками её носа и щёк и внезапно захныкал. - Ну что ты… Всё хорошо… - ласковым шёпотом вещала богиня смерти. – Будь храбрым, сыночек. Помни, мама любит тебя больше всего на свете. Если надо, она жизнью пожертвует ради тебя. Нежность, которую источала Хела, общаясь с Локи, мало кого оставила бы равнодушным. Да и никто бы не поверил, что этот безжалостный предводитель легионов Асгарда может быть настолько трогательным. Но внезапно, будто почуяв, что им обоим предстоит долгая разлука, Локи зашёлся громким плачем и с силой вцепился в её волосы. - Не надо плакать, ты же принц, - еле слышно утешала его Хела. – А правителю не пристало лить слёзы. Знай, трон только твой, ты в праве претендовать на него. Царевна дрожащей рукой погладила чёрный пушок на головке мальчика, и он, поддавшись её чарам, успокоился и вскоре засопел, прикрыв веки с тёмными ресницами. - Спи, мой Локи. Пусть тебе приснятся самые красивые сны. - Довольно! Верни его, Хела! – послышался приказ Всеотца. - Нет… - вымолвила царевна и с надеждой поглядела на мать. Фригга покачала головой, негласно подтверждая, что это конец. - Нет, мой сын будет со мной! – упрямилась Хела. - Не смей мне возражать! – Один стукнул копьём Гунгнир об пол. – Фригга, забери у неё Локи! - Нет! – упиралась царевна. – Он мой! - Отдай моего братика! – Тор не выдержал дискуссии взрослых на повышенных тонах и стукнул Хелу игрушкой по ноге. Богиня смерти метнула в мальчугана злобный взгляд. Тор ойкнул и спрятался за юбку матери. - Хватит, Хела! – отрезала Фригга и фактически отобрала у неё Локи. – Всё уже давно решено. - Тогда люби его за меня… Пожалуйста, мама… - попросила напоследок Хела. Фригга кивнула и пошла прочь. За ней покосолапил Тор. - Доволен? – горько ухмыльнулась Хела, когда мать с Локи и Тором скрылась в дверном проёме. - Ещё нет, - произнёс Один. – Я сделаю всё, чтобы смешение твоей дурной крови и крови ётуна не сидело на троне Асгарда. Даже если мне для этого придётся умереть! Хела гордо вскинула подбородок и, сверкнув глазами, прошипела, будто змея, изрыгающая яд: - Будь по-твоему, отец. Ежели Локи не суждено взойти на трон, как законному наследнику, то и Тор будет вечно странствовать средь миров, не находя себе приюта, подобно бездомному псу. Раз ты не жаждешь, чтобы мои потомки правили Асгардом, то вот тебе моё проклятие. Проклятие богини смерти. Как только мой Локи сядет на престол вопреки твоему желанию, то пробудится сын Муспельхейма из вечного пламени и, спалив Асгард до основания, возвестит о кончине мира асов. А ты, Один-Всеотец, не сможешь ничего сделать и канешь в небытие. И пусть для этого мне придётся самой погибнуть от огненного меча, но я и мой сын будем отомщены. Пусть Локи никогда не узнает тайну своего рождения, и я готова понести эту жертву для того, чтобы трон Асгарда остался пустым навечно. Никто не будет достоин занять его! - Ты выжила из ума, дерзкая девчонка! – вскричал Один, вскочив с трона. – Придётся мне применить всю свою магию, чтобы обуздать тебя! Отправляйся в Хельхейм – свою личную тюрьму! Там тебе самое место! Один в мгновение ока взмахнул копьём, и не успела Хела что-либо предпринять, как её ослепило яркое сияние, лишив возможности сопротивляться. Её тело точно пронзила молния, и царевна потеряла сознание. *** Хела очнулась в незнакомом месте. Было холодно, сыро и мрачно, дул промозглый ветер, пробирающий до костей. - Хельхейм… - пробормотала уже бывшая царевна еле слышно, поднимаясь на ноги и оглядываясь по сторонам. Вокруг высились чёрные горы и чахлые деревья без единого листочка, кое-где виднелась жёлтая высохшая трава вперемешку с мхами. Густой, словно молоко, туман стелился по земле. Единственный тусклый источник света, исходивший откуда-то сверху, озарял сей унылый мир. Печальная улыбка тронула губы Хелы. - Ну что ж… Ты сделал свой выбор. Несмотря ни на что, я терпелива, и я умею ждать. Даже если мне придётся дожидаться вечность. И однажды я вернусь и исполню своё предназначение. Рагнарёк уже начался, Всеотец…