***
Ване на праздники похуй. Да и на подарки похуй, не маленький мальчик, не расстроится, если не увидит под елкой ярких коробочек с ленточками. К тому же, елки в его квартире уже несколько лет не было, зачем тратиться? Собирать, разбирать, а потом хранить ее где-то целый год. Евстигнееву хватает любимого неона да парочки синих гирлянд для имитации праздника и гармонии цветовой гаммы. Но Рому как будто эльф рождественский в задницу укусил, и тот уже с неделю донимал несчастного Рудбоя всевозможными праздничными вопросами. В топ-3 самых бесячих вошли «Когда елку покупать пойдем?», «Может, все-таки приготовить жрачку самим, а не заказывать?» и, конечно же, «Вань, а че тебе дарить-то?». От последнего вопроса у Евстигнеева уже на третий день начинает дергаться глаз, поэтому он умело переводит стрелки, выпалив в ответ: — А тебе, Ром? Тебе что подарить? Локи при этом как-то неожиданно замолкает, пожимает плечами и утыкается в телефон, что-то активно обсуждая в личке с Рощевым. Встречный вопрос также остается открытым. Ваня благодарен уже хотя бы за то, что его не заставили наряжать елку, копаться в этой колючей и пошло-блестящей мишуре, потому что Рома решил от всего этого отказаться: просто в доме появилась искусственная ель около метра высотой, обмотанная еще одной синей гирляндой, ничего лишнего. — Пусть так будет, да? — уточняет Локи, расправляя пару еловых веток. — Пусть, — кивает Евстигнеев и улыбается — хуй с ним, с праздником, раз Роме хочется, можно и потерпеть пару дней.***
До самого утра тридцать первого под елкой пусто, хоть оба и договорились сложить подарки заранее. Вернувшись из супермаркета, Ваня с довольным лицом пихает под искусственное дерево две бутылки виски, заявив, что это — подарок себе, любимому. А позже, пока Рома не видит, подкладывает туда же еще одну коробочку — пришлось просить Женьку, чтоб та красиво упаковала все в шуршащую обертку посимпатичнее. Благо, у той этой бумаги подарочной дохуя. Ближе к вечеру Евстигнеев бросает взгляд под елку и замечает там какой-то пакет. Разумеется, запечатанный. Телевизора в квартире нет (нахуй сдался), на рожу президента смотреть вовсе не обязательно (нахуй сдался), традиционное шампанское на столе тоже отсутствует (и оно нахуй сдалось). Они сидят на кухне, курят в открытое окно, смотрят на то, как кто-то пускает фейерверки во дворе, и пьют виски. Ваня хотел ебашить прям с горла, но Локи все-таки настоял на стаканах. Часы на стене показывают половину первого. — С новым годом, хули. — С новым годом. Принести подарок или сам дойдешь до елки? — Рома тушит окурок в пепельнице, закрывает окно и опустошает стакан в два глотка. — В смысле «дойдешь»? Вместе, блять, дойдем, — Евстигнеев плетется в комнату, садится на пол у елки — почти как в детстве, ага, — и протягивает Локи ту самую коробочку. А сам уже тянет лапы к загадочному пакету, ощупывает, вскрывает упаковку и не скрывает улыбку широкую — не оскал, искренняя радость: — Сколько тут сладостей? Килограмм? — Почти два. Кассирша в супермаркете заебалась пробивать. Погоди, это не все еще, — Рома тянет за кончик широкую синюю ленту, вскрывает серебристую обертку с какими-то узорами и крутит в руках коробку: — Это же… — Ушные мониторы. Не совсем сюрприз, конечно, мы же с тобой их ездили заказывать, но я проследил, чтоб все заебись сделали. — Бля, охуенно. Спасибо, Вань. Так, ты жди здесь, сейчас вернусь, — Рома уходит почему-то в коридор, Рудбой слышит, как щелкает замок и хлопает входная дверь, но решает сожрать пока пару киндеров и подождать. Долго терзаться любопытством не приходится, Локи возвращается меньше, чем через десять минут, несет в руках коробку и протягивает ее Ване. — Осторожно только. — Ты мой подарок в падике хранил что ли? — Почти. У соседей. Открывай давай, — Рома распаковывает свои мониторы, краем глаза наблюдая за действиями Евстигнеева. — Только в руках ее вертеть не надо. Просто открывай. Озадаченный по полной Ваня со вздохом пожимает плечами, снимает с коробки крышку и, заглянув внутрь, различает в синем свете гирлянд сонно моргающего котенка. Тот протестующе мяукает, но высовывает свой любопытный нос из коробки и тычется мордой в чужую ладонь. Ваня осторожно берет в руки этот пушистый комочек и опускает на колени. — Да вы же с ним не уживетесь, как ты решился-то? — Ой, ну тебя же я как-то выношу. А этот пидор куда меньше, чем ты. — Еще посмотришь, кто из нас хуже, — Рудбой выпускает котенка из рук, тот осторожно обнюхивает коробку, край пакета со сладостями, обрывок подарочной бумаги, фантик от шоколадного яйца, елку, а потом тянется лапой к гирлянде, явно намереваясь подтянуть ее к себе поближе, чтобы удобнее было грызть. — Ебучие кошки, — ворчит Рома, подхватывая котенка на руки, дабы уберечь новую гирлянду от скоропостижной смерти. — Очко себе дерни, пес, — хохочет Ваня и уходит обратно на кухню вместе с целым мешком конфет.