Алексеевский

Ты выходишь на свет, и лицо покрывается белой плёнкой. По ночам видишь сны, и в ушах звенит плачущий крик ребёнка Из соседней квартиры, где на кухне сушат бельё у плитки, И в кастрюлях суп из промерзшей картошки и слез - он жидкий. Нищета не есть грех. У соседа один лишь порок - порок сердца. Не имея на жизнь, без раздумья гроши подаёт иноверцу, Почерневшему кожей не с пьянства, но бывши под солнцем рождённым. Чем беднее иной, тем бывает он ближе к другим обделённым. За кирпичной стеной, исщерблённой и грязной, маячит больница. Корпуса прячут жизнь, запирая её в обречённых лицах. Ты идёшь по улице, и, хотя ты раб, ты свободен снова - Глотая воздух, не давая мыслям поймать себя в рамки слова. Стопки книг на картонном прилавке лежат, точно мёрзлая груда Пролетевших столетий; у ларька курит дворник с улыбкой Иуды. Проходи и не мысли. Среди книг букинист, посеревший с мороза Не отыщет тебе схему к жизни. Смирись. Отойдя от наркоза Не пытайся уйти тем путём, что заметно короче и проще. Не замёрзни в отрепьях: скоро снегом покроет любимую площадь. Прислонившись к стене, ты однажды напишешь на мятой газете: "Хороший город - это Москва, или тот, откуда можно уехать."