Один день на память

Август... Еще лето, но дневная жара по ночам уже сменяется холодом от туманов. Наруто, проснувшись, долго не решается выбраться из-под одеяла. Ему представляется, как теплые ступни коснуться холодного пола, и по телу сразу же пробегают мурашки. Днем, когда солнце жарит нещадно, как в середине июля, просто наслаждение пройти по этому полу босиком. Земля на улице сухая и теплая, а выкрашенный коричневой краской пол - прохладный. Половицы слегка поскрипывают под ногами. Здесь невозможно ходить, как в городской квартире, бухая пятками по бетону перекрытий. Здесь надо ступать легко и плавно. Правда, Киба так и не понял этого, и его богатырскую поступь услышал бы даже мертвый. Вот и сейчас он пробухал по полу и повалился на кровать спать дальше. Наруто вздохнул и нахмурился. Охота или нет, а вставать придется. Туалет располагался на улице. Роса на траве была обильной, холодной и поэтому Наруто быстро пошагал, высоко поднимая ноги до этих удобств во дворе. Снаружи «уборная» была выкрашена ярко-зеленой краской, за что и была прозвана «Зеленым домиком» Поздравив себя с облегчением и закрыв за собой дверь, сколоченную из грубо обработанных досок, Наруто увидел Шикамару. Нара стоял, задумчиво глядя куда-то. - Закаляешься? Шикамару обернулся и молча побрел к крыльцу, шаркая ногами по траве. Усевшись на ступеньку, он закурил. Наруто сел рядом и посмотрел на свои ноги. Пара травинок прилипла к влажной коже. Убирать их не хотелось. - Я каждое утро брожу так. Запоминаю, - негромко сказал Шикамару. - Зачем? - Зимой вспоминаю все это и морально отдыхаю. Поэтому стараюсь запомнить как можно больше. Смотрю на что-то и думаю: «Надо это не забыть». - Помогает? - Помогает. Сам попробуй. Наруто посмотрел на черемуху, растущую у ворот, и только закрыл глаза, как за спиной раздался голос, от которого он вздрогнул. - Ему это не поможет, - сказал Саске. - Учиха, блин! Почему я никогда не слышу, как ты подкрадываешься? - Потому что никогда не прислушиваешься. Саске сел с ними рядом. Наруто показалось, что от него еще веет теплом человека, угревшегося под одеялом. Сонным теплом. - Ты когда этого «крокодила» отмывать будешь? Наруто посмотрел на джип, который уже неделю недвижимо стоял у забора. На его боках серела засохшая грязь. - Надо на речку ехать. Заодно и половики выстирать. А то в день приезда вы мне их все угваздали. Хозяйка мне потом голову оторвет за такое. Широкий луг плавной дугой изгибался вдоль крутого берега. Речка каждую весну безжалостно рвала его, делая поворот русла круче. На противоположном берегу плотной стеной шумели ивы, затеняя кромку сероватого пляжа. - И ты молчал о том, что тут такая красота есть? – Наруто, подбоченясь, осматривал окрестности. - Да я сюда почти не хожу, - пробурчал Шикамару, с наслаждением потягиваясь. - Тунеядец, - вздохнул Саске. Шикамару оглянулся на него и пошел к реке. Привязанный к берегу тросом, на воде покачивался деревянный плот. С него на берег были переброшены доски. В земле были для удобства вырезаны ступеньки. - Вот это сооружение, - удивленно сказал Наруто. - Сюда ходят полоскать белье. Хватаясь рукой за траву, они стали спускаться вниз. Скинув обувь на берегу, Шикамару прошлепал босыми ногами на плотик. - Теплая, - попробовав ногой воду, сказал он и, прищурив один глаз от яркого солнца, оглянулся. Киба шустро снял шорты и перешел по доскам на плот. Шикамару улыбнулся, глядя на него. - Чего лыбишся? – спросил Инудзука, тоже пробуя воду ногой. - Трусишки тебе мама покупала? Веселенькие такие, в ромашку. - Сейчас как дам тебе в лоб, трещина до жопы дойдет! Остряк нашелся. - Киба, я тебе на День рождения подарю новые, с надписью «Не все то солнышко, что встает», - сказал Наруто. - Себе купи, - проворчал Инудзука под дружный смех. Наруто занялся машиной. Ему помогать вызвались Саске и Чоуджи. Шикамару вручил Кибе желтый эмалированный таз с половиком. - Я не умею. - Я покажу как. - Шикамару, ты когда успел настолько проникнуться деревенской жизнью? - Научишься хромать, когда нога заболит. - Что? - Народная мудрость. Они спустились к плоту. Достав полосатый половик и расстелив его, Киба сел на самый край деревянного настила. - Надеюсь, тут не глубоко. - Не глубоко. Лезь, давай. Оказалось, действительно не глубоко, по пояс. Дно было приятное, песчаное, без единого камушка. Намочив половик и потерев его куском хозяйственного мыла, парни принялись усиленно драить его щетками. К ним периодически спускались Саске и Чоуджи с ведрами за водой. Намылив половик с обеих сторон, Шикамару аккуратно свернул его и, сложив в таз с водой, заставил Кибу встать туда ногами. - Ты извращенец Шикамару. Маньяк чистоты. - Так лучше будет. - Как скажешь. Киба послушно маршировал в тазу, когда на плот спустился Акимичи с ведрами. Чоуджи встал на край, чтобы зачерпнуть воды, и плот накренился под его весом. В этот момент эмалированный таз заскользил по мокрым доскам, вылетел из-под ног Кибы и потонул в реке. - Половик! – с этим воплем Шикамару с невиданной быстротой пронесся мимо Инудзуки, потирающего пятую точку, и полез в воду. Он быстро нащупал таз ногой, но чтобы его достать пришлось все-таки погружаться с головой. Потом вдвоем с Кибой они долго полоскали половик и повесили на перекладине, специально поставленной на берегу для таких целей. Солнце припекало живот Наруто, и он перевернулся, подставляя лучам спину. Чоуджи лежал рядом с закрытыми глазами. Саске ходил вокруг машины, явно не зная, чем заняться. Шикамару с травинкой в зубах молча смотрел на реку. - Оставь букашек в покое, - сказал Наруто, наблюдая, как Киба азартно ловит кого-то в траве. – Тебе же собаки больше по душе. - А может, я с детства мечтал стать этим… насекологом! - Кем?! - Насекологом, - утвердительно ответил Киба. Первым не выдержал Чоуджи и засмеялся. Через секунду смеялись уже все, даже сам Киба. Смех долго не отпускал, потому что кто-нибудь снова повторял это слово, и все начиналось сначала. Остановились только тогда, когда смеяться уже не было сил. Садясь в машину, Наруто вспомнил утренний разговор с Шикамару. Такие дни, как сегодня, хочется помнить всю жизнь. Они не повторяются дважды. - Надо это не забыть, - одними губами прошептал он, оглядываясь на примятую траву, речку, суетливых ласточек и пушистые облака на выгоревшем летнем небе.