Paralyzed

      — Гарри, я сделаю что угодно, мне так стыдно, — говорит Эггси своему наставнику. Он чувствует его разочарование и печаль. Он не смог застрелить Джей Би, он не знал, что патроны будут холостыми. Он бы в жизни не сделал больно своему псу, не убил бы тем более, и мужчина знал об этом, но надеялся до последнего.       — Это хорошо, я разберусь со всем, когда вернусь, — отвечает Харт и отправляется на миссию в Кентукки.       Никто не мог предположить, что это будет последний раз, когда они видятся.       Парень сидит в кабинете агента и наблюдает за всем происходящим через ноутбук. Святой отец что-то говорит и люди слушают его с довольно заинтересованным видом. Валентайн начинает тестирование своего оружия, люди в церкви поднимаются и идут за Галахадом, когда тот хочет покинуть здание. Мужчина достает из пиджака пистолет и наводит его на женщину. Выстрел. Анвин подпрыгивает на месте и громко матерится. Он видит, как его учитель убивает человека за человеком и ничего не может с этим сделать. В нем кипит ярость, злость, как и в самом парне. Он с раннего детства привык испытывать его чувства. Потому что это был его человек, потому что так и должно быть. Он видит кровь, ее слишком много. На полу, на пиджаке наставника, на стенах, на очках — она повсюду. Когда последний из прихожан умирает, юноша чувствует неподдельный страх Гарри. Ему тоже становится страшно. Он понимает, что тот убил всех людей. Ему хотелось этого из-за сигналов, которые посылались на телефоны. Харт поспешно выходит из церкви и встречается лицом к лицу с врагом. На него нацелен пистолет. Сердце Гэри начинает биться чаще, руки дрожат. Это уже его эмоции. Он не боится, как и не боится его наставник. Они уже догадываются обо всем, что будет дальше. Он не может никак этому помешать. Он увидит смерть своего мужчины и от этого становится еще больнее.       — Но это совсем другое кино.       Выстрел. Пуля проходит через голову Гарри и тот падает на асфальт. Анвин чувствует мимолетную жгучую боль в левом виске, которая быстро прекращается.       «Я так люблю тебя, мой мальчик» — последнее, что слышит мальчишка перед тем, как сердце наставника перестает биться и его очки отключаются.       Когда я стал таким оцепеневшим? Когда потерял себя? Все слова, что сходят с языка, Такое ощущение, что их говорит кто-то другой.       Эггси кричит имя мужчины и резко хлопает крышкой ноутбука. Он почти не слышит себя. Теперь он чувствует ужасную боль в груди, ком подступает к горлу. Нет, это не печаль, не боль от потери друга. Его будто разрывает изнутри. Ему рассказывали о таком состоянии. Так бывает только тогда, когда умирает твой соулмейт. Гарри был его соулмейтом. Они оба знали об их связи, они чувствовали все эмоции друг друга, но никогда не говорили об этом. Им это было не нужно, на это не тратилось лишнее время, которого у агентов практически не было. Все их взгляды, нежные прикосновения, ночные разговоры, общие шутки, объятия говорили о чувствах друг к другу лучше, чем это сделали бы любые слова. Когда Галахад возвращался с очередного задания, парень мчался к нему, чтобы просто увидеть. Он всегда поправлял прядь волос, которая довольно часто выбивалась из идеальной укладки наставника, подтягивал узел на его галстуке. Каждое утро они приносили друг другу кофе без какой-то договоренности. Их быстрые поцелуи в коридорах штаба заставляли всех агентов закатывать глаза, Роксану сдерживать смех от смущенного лица Анвина, с которым он смотрел на Галахада первое время, а Мерлина отпускать едкие комментарии в их адрес.        Где мои чувства? Я больше ничего не чувствую. Знаю, что должен, но я парализован.       Парень не может пошевелиться и просто смотрит на красную стену напротив. На ней статьи из разных газет и каждая из них напоминала об успешных миссиях наставника. О нем никогда не писали в газете, а на первой полосе была какая-то ерунда. Гарри говорил, что о джентльмене пишут в газете всего трижды, а он, прежде всего, был им. Больше эти стены не будут пополняться. Теперь некому это делать. Мальчишке говорили с самого раннего детства, что если ты при жизни встречаешь своего человека, то умрешь в один день с ним. Ему говорили, что это больно. Никто не говорил насколько. Это его самое последнее чувство.       Я потерян, и это убивает меня изнутри.       Боль от утраты ни с чем несравнима. Она просто пожирает и убивает тебя изнутри в прямом смысле этого слова. Никто из Анвинов еще не находил своего человека. Он стал исключением. Он нашел своего еще в возрасте семи лет, когда к ним домой пришел друг отца и дал ему медаль, которая до сих пор висит на его шее. С того момента он всегда чувствовал все то, что и Гарри, но не надеялся встретить его когда-нибудь еще. А потом в один день все изменилось. Полицейский участок. Мужчина в идеальном костюме. Самое опасное собеседование в его жизни. Он не мог представить, что умрет вот так, что умрет именно сегодня, но понимал, что агенты Кингсман каждый день подвергают себя опасности и когда-нибудь это должно произойти. Его учили этому. Ему рассказывали. Я хочу что-то чувствовать, но я оцепенел изнутри. Я ничего не ощущаю. В гонке с жизнью время проходит мимо.       В мыслях сейчас только его наставник. Вспоминается каждое слово, которое он слышал от него в свой адрес, его карие глаза с янтарными отблесками. Когда он увидел их впервые, то запомнил их на всю жизнь. Он никогда не встречал настолько красивых глаз. Он вспоминал его губы, его улыбку, которой он одаривал лишь мальчишку. Ни один другой агент не мог заставить улыбаться Харта. Он смог. Время неумолимо начинает свой обратный отсчет. Счет не на дни, не на часы. На минуты. Юноша готов кричать от того, что его будто разрывает на мелкие части. Внутри словно все сжимается. Боль в груди отдается болью в ребрах. Он чувствует ноющую и режущую боль в сердце, которое то замедляется, то начинает биться в невероятно бешеном ритме. Парень искренне желал, чтобы ни один человек не чувствовал то же, что он сейчас.        Я взаперти, но ведь это я себя запер, оставив задыхаться от недостатка воздуха.       Гэри чувствует, как в легких кончается воздух, как все внутри горит. Дышать становится практически невозможно. Каждый вдох лишь делает еще больнее, хотя казалось, что уже некуда. Мир вокруг понемногу теряет свои цвета, становясь черно-белым. Горячие слезы текут по щекам парня, тело постепенно отказывает. Мужчина был не просто тем самым, Анвин любил его по-настоящему, искренне, и получал такую же отдачу в ответ. Он не должен был пускать его одного в ту церковь. Он должен был отправиться с ним, хоть и не прошел отбор. Галахад мог быть жив сейчас. Все вокруг постепенно погружается в полную темноту и боль усиливается. Сквозь нее он будто чувствует, как мужчина тепло обнимает его, как нежно касается его губ своими, как их пальцы переплетаются. В голове проносятся его последние слова, его признание. Они никогда не говорили друг другу этого, и сейчас было самое подходящее время.       — Я тоже люблю тебя, Гарри, — одними губами произносит Эггси и его глаза закрываются.       Он будто чувствует горячее и такое родное дыхание на своей шее.       «Мы обязательно скоро встретимся» — проносится в голове последняя мысль. Я с головой ушёл под воду, но я всё ещё на поверхности. Я на самом дне, и не знаю, в чём проблема.       Анвин проваливается в пустоту. Он слышит Харта, слышит, как он называет его имя, как зовет его. Юноша мысленно идет к нему. Любимый голос его Галахада отдает хрипотцой и любовью, как в то утро перед последним испытанием, он становится все ближе и громче. Сердце постепенно возобновляет свой ритм. Дыхание медленно восстанавливается. Разрывающая боль понемногу отступает. Парень открывает глаза. Он делает глубокий вдох и его губы расплываются в улыбке. Он понимает, что Гарри смог выжить.