Kidnapping

— Ну, Сонечка, ты в последнее время, как какой-то волшебный с каждым днем все краше и краше, — очередной невинный комплимент, высказанный на этот раз Кинжиновым, заставил Соню натянуто улыбнуться. — Спасибо, Саш, — надо сказать, выглядела Соня сегодня и вправду на заглядение. Особенно мужскому полу. Что подметили и операторы и экстрасенсы и даже Башаров, давно и прочно увидевший в ней новую цель своих обольстительских фантазий. Но не он. Тот, ради которого она и облачилась в это изящное, черное платье — как и во многие откровенные наряды, раз за разом надеваемые на съемки в последнее время. Но Гецати оставался скалой. Нерушимой, прекрасной, равнодушной вершиной, покорить которую казалось невозможным, как и бесстрашно встретится с его таинственным пугающим, но все равно невероятным взглядом. Наряды становились откровеннее и короче вроде бы случайные взгляды бросались чаще и чаще, а он будто бы был слепым и фригидным одновременно. А сейчас он и вовсе куда-то убежал. Словно бы специально. Господи, но в чем же дело? — Извините, вы мой телефон не видели? — голос, разрядом тока прошедшийся по позвоночнику сверху вниз, заставил Егорову обернуться, так желанно и неожиданно оказавшись близко. Непростительно близко. — Нет. Я точно, — улыбнулась девушка. Константин улыбнулся — натянуто, как она совсем недавно, по-прежнему не глядя на Соню и на то, что она так не пыталась от него скрыть… От досады хотелось плакать. Неужели ему настолько все равно? — Нет. Ну, я тогда пойду, еще поищу, — пролепетал Гецати, поспешно удаляясь прочь. Неважно куда — главное, прочь. Гребанный айфон! А он ведь так не хотел возвращаться. Туда. Туда где Соня. Такая красивая. Очень красивая. Особенно сегодня. Гецати тряхнул головой, дабы нейтрализовать морок, опутывающий все тело маленькими серебряными ниточками. Нет. Нельзя. А она будто бы нарочно! Да что там. Он знал — нарочно. Знал. И не мог ответить. Нет. Не мог даже объяснить это страшное, болезненное нет. Хотя все было предельно просто. Буквально в пределах одного-единственного имени. Мадина. Прекрасная осетинская девушка. Его кареглазое солнце. Его радость, поддержка, любовь — сквозь времена и расстояния. Их знакомство произошло во Владиковказе на первом курсе Северо-Медицинского Университета. Первая сданная сессия первая грандиозная пьянка по этому поводу, первые увиденные призраки — все это рядом Мадей. Именно она первая поверила в его сверхъестественный дар то и дело, конечно же, в шутку упрашивая спросить духов, какой билет попадется ей на экзамене. Именно она в этот трудный период не позволила без того закрытому Константину замкнуться в себе, убедив в том, что его способности не так уж и плохо. Их роман длился три долгие года до тех пор, пока после крупной ссоры Гецати не принял решение уехать в Москву. Казалось бы, на этом в их истории поставлена жирная точка, но жизнь умеет преподносить сюрпризы. И вот год назад они совершенно случайно встретились вновь. Как ни странно, Мадина полностью поддержала его идею пойти в Битву и каждую субботу наблюдала за тем, как он проходит испытания, став его самым строгим судьей и самой преданной поклонницей. И он любил ее. И всерьез подумывал сделать ей предложение руки и сердца после окончания съемок. После победы. Как-никак, их отношения имеют такую историю, а значит, тянуть больше нельзя. И тем более — заглядываться на других женщин. Слишком долго они к этому шли. И разрушить все сейчас значило бы преступлением. Ведь у него семья. Без пяти минут семья. И это важнее. В самом подавленном настроении, ничего не подозревающая Соня, вышла из здания. Хотелось курить. Ведь она знала — стоит ему окинуть ее одним только строгим, неодобрительным взглядом и сигарета полетит вниз. Внезапно выехавшая из-за угла машина с характерными желто-черными шашечками, подняла шкалу настроение на пару делений вверх. Ну, хорошо хоть не придется стоять на этом, практически зимнем холоде! Это было классно. И почему-то странно. — Папанина, 48, пожалуйста. Первым удивительным фактом было то, что водителем оказалась девушка. И вроде бы нерусская — насколько Соня смогла понять, исходя из лица, наполовину закрытого черным широким шарфом. Почему-то так казалось. Не сказав ни слова, водительница нажала педаль газа. Повисла неловкая пауза, усиливающая дурные предчувствия. Странным было все — начиная от неожиданного и своевременного появление такси до необычной водительницы. — Скажите, а сколько будут стоить ваши услуги? — верное, дабы успокоить саму себя, спросила Егорова. Повернув голову, девушка обратила к ней недобрый хищный взгляд, будто плеснувший в лицо серной кислотой. — Тебе — очень. Егорова не успела ни переспросить, не подумать над тем, что могли означать эти страшные слова, когда запах, ударивший в нос вслед за появившейся перед ней тряпкой, выбросил ее из сознания. — Давай, очухивайся уже шваль, русская! — боль непрекращающаясь ожогов на щеках, смешавшаяся с пронзительным криком, просто не могла привести ее в чувство. Ее тут же сменила другая — головная умоляющая припасть вниз, что оказалось невозможным в следствии нереальной скованности движении. Похоже, ее еще и связали. — Кто вы? Что вам надо? — слепящий с непривычки свет так и умолял закрыть без того тяжелые, как бетонная плита, веки. — На меня смотри! — новый удар более-менее, привел девушку в чувство, позволяя даже разглядеть мучительницу. Да, похоже, она не ошиблась: манера речи вкупе с черными, как смоль волосами, лишний раз подтвердили ее нерусское происхождение. — Что вам нужно? — раз спастись было проблематично-то необходимо узнать, что нужно этой сумасшедшей. — Я хочу, чтобы ты ушла с моей дороги! Таймик мой, поняла! И мы с ним поженимся после Битвы! — Кто. Какой Таймик? — а она оказалось еще более сумасшедшей, чем могла бы подумать Егорова. — Ну, Костя! — в очередной выматерившись на нерусском, кричала она, не сводя с девушки испепеляющего взгляда. — Все равно он мой! — Костя, — нахмурилась Егоров. Каждое мимическое движение отдавалось болью. — Так ты его?.. — Да! Да! Я его любимая, невеста, почти жена! Мы с ним с института вместе! Я ради него все бросила, в Москву приехала! Я не отдам его первой попавшейся суке! — новое ругательство на нерусском. Удар ножом в сердце. У него есть эта. Любимая невеста жена. Так вот значит оно что. Вот в чем причина его «слепоты» к тому не увидеть, что казалось невозможным. Понятно. Верность сейчас редкость. Но, видимо, Костя такой. Хорошо. И очень плохо. Надежд не оставалось. Отчаянные крики похитительницы воспринимались девушкой, словно сквозь толщу воды. Это было даже больнее головной боли, клонящей в сон. Ударов, вновь и вновь обжигающих щеки. Безумнее того, что сейчас происходит с ней и будет дальше. — Эй. Ты оглохла? — новая пощечина вывела ее из небытия. — Отстань от него, поняла! Я не позволю какой-то шалашовке разрушить нашу семью. Ладно, мужики не могут удержать в штанах свое хозяйство. Но ты-то куда! Терпение Сони достигло предела. Казалось, она способна выдержать любой бред. Но это… Но не это!!! — Ты с ума сошла? — сорвалась городская ведьма. — Не смей так говорить о Косте! Между нами ничего нет! — уже с горечью добавила девушка. — И никогда не было. Мы просто коллеги! — Да ладно. Кому ты рассказываешь! Можно подумать, я не видела все твои красные платьишки, как у шлюхи с декольте до пола! Эти твои взгляды, словно кошки на сметану. Да, да, я знаю, что он подвозил тебя со съемок! — Подумаешь… Да, подвозил. И не меня одну. Или что, ты будешь ревновать его к Зуевой или Турчину? Тебе вообще знакомо такое понятие, как дружба! — Егорова мысленно взвыла. Господи, за что ей это? Надо было все-таки всеми правдами и неправдами затащить его в постель, чтобы быть наказанной хотя бы за дело. — Знакомо, — процедила девушка отвернувшись. — Но я знаю, что оно не знакомо таким шлюхам как ты, — глаза осетинки сверкали даже при ярком свете. Из ноздрей валил пар. Сейчас эта девушка, как никогда была похожа на пантеру. Да уж. А она красивая. Когда не злится — еще лучше, наверное. Неудивительно, что Костя выбрал ее. Соня мученически закатила глаза. — Ну, а что вы от меня хотите? К чему весь этот цирк? — нужно хранить самообладание. В конце концов, не захочет же эта сумасшедшая в прямом смысле убрать ее с дороги? Она же не настолько сумасшедшая! Наверное. Соне очень хотелось в это верить. — Нет. Это не цирк. Это самый страшный фильм ужасов в твоей жизни, — прищурилась мучительница, извлекая из сумки телефон Егоровой. — Для начала я наберу номер и ты скажешь, что уходишь из Битвы. Поняла? Софья саркастически усмехнулась. — Ты серьезно думаешь, что это поможет? Ты ради этого меня тащила? В таком случае, у тебя ничего не выйдет. Для этого мне придется хотя бы приехать туда и подписать тысячу бумажек, не говоря о неустойках. Так что провалился твой план. Похоже, тебе не остается ничего, кроме как отпустить меня с миром. Лицо похитительницы недовольно вытянулось. Ведьма почти праздновала победу. Но рано. Такие не привыкли проигрывать. Только выигрывать — любой ценой. — Вот значит как, — глаза девушки зажглись новым недобрым блеском. В один миг, словно та самая пантера, она оказалась рядом, резким движением уронив стул. Вместе с ней, привязанную к нему веревками. Лишенную возможности хоть как-то сопротивляться от ударов, с которыми накинулась на нее киднейперша. — Я тебе покажу, шалава! Я отомщу за всех нас. За маму, от которой папа ушел к такой же русской бляди! За Таймика! — удары наносились все неистовее и больнее. Казалось, в женщине просто не может быть столько силы и жестокости. Следы от каблуков украшали все тело, превращающееся буквально в кусок мяса — с каждым новым ударом… *** «Абонет временно недоступен или находится вне зоны действия сети» — в сотый раз говорила девушка на том конце провода все в конце концов найденного айфона. Черт. Где она может быть? Дурные предчувствия не покидали Константина, поселившись в нем намертво, когда он не застал Мадину дома. Хотелось думать, что она ушла в магазин или к подружкам. Но нет! Липкий, иррациональный, животный страх отзывался болью уже на физическом уровне умоляя бежать, бежать, бежать… Спасать — пока это еще возможно. Самого близкого и любимого человека. Словно если он опоздает, помедлит хоть на долю секунды, то его жизнь закончится. Не будет иметь смысла. Да. За исключением Битвы ему редко приходилось искать людей, тем более, в огромном мегаполисе. Но иного выхода не было. И вот он, заведя в замке ключ зажигания, словно Гагарин несся в неизвестность. Только в отличии от великого космонавта, у него имелась четкая цель. Которая вела вперед и придавала силы — даже после тяжелого испытания и изматывающих съемок. Словно по приказу кого-то Свыше, Гецати остановил машину с удивлением поняв, что находится у дома брата Мади. Вот стоит его машина. Что может делать любимая у него в столь поздний час? Тем более, что он вроде уехал на родину… Не обременяя себя раздумиями, он кинулся в подъезд, буквально пролетая вверх по ступенькам. Быстрее, быстрее. Третий, пятый, седьмой… По приближению к квартире импульс становился все сильнее, подтверждая, что он движется в правильном направлении. Он буквально бил ключом — когда мужчина вдавливал кнопку дверного звонка. «Костя!» — не мысль — констатация, пронесшаяся в затуманенном болью мозгу. Сердце забилось быстрее. Она знала, что там он. Что он придет. Спасет. Крик, рвущийся откуда-то из самой души, был предопределен еще более непереносимой болью, обернувшейся бездонной, спасительной тьмой. Отчаянная трель немного привела Мадину в чувство. Черт возьми. Неужели Алан уже вернулся? Нет. Свидетели нам не нужны. Первой попавшийся статуэткой ударив по голове окрылённую надеждой на спасение девушку, осетинка принялась судорожно отвязывать её от стула. Ничего. Седьмой этаж — сто процентный вариант. Наша доблестная полиция все равно спишет все на самоубийство. А объяснить брату чужую избитую девку в его доме будет не так-то просто. Ничего. Будет знать, как соблазнять чужих мужиков! Звон становился непрекращающимся. Похоже, никто не спешил открывать дверь. Что же там происходит, чёрт возьми! А сердце билось все сильнее, тревожнее. Вот так вот. Осталось дотащить её до окна. Блин, а с виду не скажешь, что она такая тяжёлая. Отожралась, русская дрянь! Вот и окно — настежь. Холодный ветер ударил в лицо. Полетаем, птичка! Импульс жег огнём где-то в районе сердца, обращаясь адским пламенем. Ждать было нельзя. Гецати не помнил, как выбив старенькую дверь, оказался в квартире. Как ударил по голове Мадину перебрасывающую через подоконник девушку, в которой позже узнал Соню. Как связав её и вызвав все нужные службы, перетащил на кровать городскую ведьму, пребывающую без сознания. Но живую. И почти здоровую — как он успел отметить и врачебным, и экстрасенсорным взглядом. Она была по-прежнему прекрасной. Даже без тех вызывающих нарядов и несимпатичными следами от ударов на шее. А эта тварь постаралась. Нет, он все же не мог поверить в то, что Мадина оказалась способна на такое. И за что? И почему же в таком случае, он так стремился ее спасти? Ответ пришёл сам собой. Нет. Он хотел спасти не её. А Соню. Которую любил, и которой грозила смертельная опасность. То, что он чувствует к девушке что-то большее, чем просто дружеская симпатия, Костя понял уже давно. Но упорно и долго гнал от себя эти мысли. У него ведь другая. Которую он любит. Любил…как казалось. Её мерзкий бесчеловечный поступок убил все тёплые чувства, которые он испытывал к Мадине. Как хорошо, что все закончилось. И теперь ничего не мешает им быть вместе. — Ну наконец-то, — не открывая глаз, произнесла болезная. — Теперь мне не придётся носить эти платья. — Соня, облегченно вздохнул Гецати. — Ты… — нет, к этому он не был готов. Отрицать не было смысла. И что теперь делать? И говорить? — Я хорошо. А ты, похоже, забыл, о том, что от меня ничего не скрыть. И о том, как не повезёт моему будущему мужу, — она смотрела, на него прищурившись, с хитринкой. — Может, не повезёт. А мне уже крупно повезло, — улыбнулся Константин, касаясь мягких как шелк волос. — И платья можешь надевать — теперь мне ничто не запретит смотреть на то, что они не закрывают, — его тёплые губы нежно накрыли её. Исцеляя. Забирая боль и страх пережитого дня. Возвращая к жизни — уже во второй раз…