Быстро, но с любовью

      Фили заходит в их общую спальню с братом. Он уже в брюках и белоснежный рубашке. Застегнуть запонки, завязать галстук и можно выходить. Важная встреча на работе. Торин даже не просил без опозданий, это подразумевалось само собой. Но уже на пороге старший понимает, что так просто он из дома не выйдет. Ох, Махал, за что?!       Кили, его младший братишка, лежит на их огромной кровати совершенно голый, бесстыдно раскинув ноги. Крупный член, перевитый венами, поблескивая смазкой на головке, гордо возвышается на радость обладателя, и к отчаянию Фили. Кили откровенно смотрит на брата прожигающим взглядом выразительных, карих глаз из-под густых бровей с изломом и со своей шальной, умопомрачительной улыбкой на губах. Молодое, стройное тело чуть прогнулось в спине, под кожей заиграли мышцы. Фили тяжело сглотнул.       — Фииииии… — сладкий стон, и одна рука падает за голову, а вторая скользит по четкому рельефу мышц пресса. Фили зажмуривается и отворачивается, потому что Кили чертовски красив и дьявольски соблазнителен. Потому что ему уже тяжело дышать, а вся кровь и мысли явно движутся в направлении его паха. А сейчас нельзя, он и так часто опаздывает, и в основном из-за той же причины, что сейчас явно предлагает себя на кровати. Но только не сегодня. Торин будет в ярости. Важная сделка.       — Кили, какого хрена? Ты же знаешь, какой сегодня день! И вообще, почему ты не на парах? — чувствуя, что ему уже не совсем удобно ходить в этих чёртовых обтягивающих бедра брюках, Фили подходит к зеркалу и пытается непослушными пальцами завязать галстук.       Кили совершенно игнорирует вопрос. Все вопросы. Лишь протяжный, горячий стон служит ответом для Фили. Понимая, что делает огромную, непоправимую ошибку, он поворачивает голову в сторону младшего брата.       Тот, прикусив нижнюю губу и прикрыв бесстыжие глаза, мучительно медленно ласкает рукой свою плоть, задерживаясь на головке, размазывая выступающую смазку. Тело плавными движениями бёдер вторит руке. И теперь Фили уже не в силах оторваться от потрясающего зрелища. Со слабой, практически не подающий признаков жизни, надеждой на то, что он сможет держать себя в руках, Фили затягивает галстук. Не сводя взгляда с брата, на ощупь, трясущимися руками, находит на столе запонки. Но тут Кили вскидывает свой взгляд, в котором плещется коктейль из похоти и желания, чуть приправленный чувством собственного превосходства и неотразимости. Одновременно с этим убирает ладонь от возбужденной плоти, нарочито задевая головку, и подносит руку ко рту. Широко и тягуче ведёт языком по пальцам до кончиков, а потом медленно пропускает два в рот, плотно обхватив влажными губами.       Оставь надежду всяк сюда входящий. Это единственная мысль, которая промелькнула в голове у Фили, когда он стягивает с себя только что завязанный галстук. Через секунду, незадачливая часть гардероба летит на пол, куда-то вместе с запонками.       — Кили, сука, что же ты делаешь?! — на лице той самой суки расползается довольная улыбка, когда старший брат впечатывает его в матрац всем весом своего тела и врывается между манящих, влажных губ языком.       Фили срывает с себя рубашку, не прекращая безумного, голодного поцелуя. Кили нетерпеливо расстегивает ему ремень и ширинку. По меньшей мере, в этом он может быть благодарен младшему, потому что давление брюк уже было слишком болезненным. Старший ведёт с силой ладонями по так заводящему телу Кили, слегка надавливает ногтями, останутся следы. Спускается губами к шее, ключицам, каждый поцелуй наливается на коже красным цветом. Кили совсем пошло стонет, запрокидывая голову. Старший кусает за соблазнительно выступивший кадык. Месть за сорванные переговоры. Болезненный крик. Тянется рукой ко входу в тело младшего, тот уже невозможно широко раскинул ноги и несдержанно трется членом о пах Фили.       — Фиииииии… — лихорадочный срывающийся шёпот, — смазка… в тумбочке…       — Без неё, малыш, — горячее дыхание старшего, — нет времени на приготовления… — нервный смешок и затем мокрый язык исследует контуры уха.       Кили протестующие дернулся, но старший всегда был сильнее. Фили придавил запястья младшего за головой, ухмыляясь своему пусть небольшому и кратковременному превосходству над этим искусителем. Увидеть панику и негодование на мордашке Кили — это бесценно. На самом деле Фили понял, что младший все ещё хорошо растянут и подготовлен после их очередной неспокойной ночи.       Смочив наспех нежное колечко мышц брата слюной и свой, срочно требующий ласки, член, Фили, наслаждаясь замешательством младшего, который ожидал боли, а получил совсем наоборот, вошёл одним толчком на всю длину в горячее, такое желанное тело. Оба сорвались в несдержанный стон удовольствия. Фили закинул ноги брата себе на плечи и сразу задал одуряющий ритм, вколачивая младшего в кровать, жестко и резко, безошибочно попадая по простате каждым движением. Кили шипел и выгибался, просил большего, несдержанно, развязанно стонал, упираясь в изголовье кровати руками. Весь мир Фили вдруг жжался до одного конкретного, так туго и жадно обхватывающего его плоть гнома. Прихватил зубами выпирающую косточку на лодыжке брата, тут же зализав языком, повел рукой по рельефному, стройному бедру, подхватил Кили под ягодицы, и чуть толкнул вверх, приподнимая аппетитную задницу и сгибая пополам гибкое тело, практически заводя колени брата к плечами. Переплетая пальцы, с силой вдавил руку младшего в матрац за головой, находя себе тем самым точку опоры, и нависая над ним. Толчки, в этой позе, стали ещё жестче. Фили сорвался на глухой рык, понимая, краем сознания, что столь обожаемое им причинное место всех приключений Кили, которое он в данный момент долбил без жалости и пощады, будет доставлять братишке в ближайшие дни мало приятных ощущений. Но судя по развязанным крикам младшего, сейчас его все более чем устраивало. Фили пальцами свободной руки провел по припухшим, приоткрытым губам Кили, чтобы проскользнуть двумя в такую манящую и влажную глубину, надавливая на язык. Младший прикрыл глаза и, посасывая, стал с наслаждением играть с ними языком.Старший закинул в невозможном блаженстве голову, его сейчас тоже все ой как устраивало.        В таком бешеном ритме итог всего действа приближался очень быстро. Фили со стоном убрал руку от жадно ласкающего рта, и крепко обхватил ей влажный от смазки член Кили, в пару движений доводя до разрядки. Младший выгнулся всем телом, закусив подушку, подаваясь грудью к Фили, который тут же последовал за ним, глубоко изливаясь в жаркое и влажное, чувствуя как это жаркое и влажное судорожно сжимается вокруг него.       Пытаясь восстановить сбившееся дыхание, Фили аккуратно вышел из пребывающего в блаженном полусознании Кили. Его взгляд остановился на пульсирующем колечке мышц из которого толчками вытекала жемчужная жидкость. Пальцы сами потянулись, проникая внутрь, лаская чувствительные стенки и ещё раз с усилием проходя по простате, от чего младший прогнулся в пояснице и жалобно заскулил. С довольной ухмылкой на лице старший опустился к вздрагивающему животу Кили, медленно, широкими мазками слизывая сперму, которой брат сам себя испачкал, скользя выше к груди, наслаждаясь тихими стонами младшего, чтобы в конце своего безусловно вкусного занятия утонуть в бездонных глазах любимого братишки и слиться с ним в чувственном, глубоком поцелуе, к которому Кили подошёл столь усердно, и с такой любовью, что старший почувствовал, как кровь, только что прилившая обратно в мозг, вновь спешно его покидала в известном направлении. - Кили, ты..., Азог тебя дери! - Фили с трудом отстранился, собрав остатки разума и воли. Кили одарил его пляской нечисти в глазах, и самодовольным оскалом, по другому Фили не мог назвать эту торжествующую улыбку. - Я люблю тебя, - нежно, на выдохе, понимая, как слаб перед этим чистым искушением и что готов простить Кили любые выходки. - Знаю... - нечисти в глазах как будто прибавилось, а сам ластится всем телом, отпускать не хочет. Ухмыльнувшись в ответ и потрепав младшего по спутанным, взмокшим волосам, Фили пошёл собирать по комнате разбросаные части своего гардероба, обречённо понимая что на работе его ждёт сорванная сделка и сорванный от крика голос Торина, с крепкими словцами на кхудзуле, перевод которых Фили даже не хотел бы знать.