Счастье цвета сирени

"Почему вдохновение никогда не приходит, когда его ждешь?" – тоскливо подумал Бараш, машинально водя пером, которое даже не потрудился макнуть в чернила, по белоснежному листу бумаги. Муза, похоже, напрочь забыла дорогу к бело-лиловому домику с тех самых пор, как Нюша уехала в огромный замок с высокими башнями, каменными стенами, уймой слуг и "душкой-принцем" впридачу. – И что только она нашла в этом...фигляре?!– спросил сам себя Бараш, нервно скомкав листок бумаги и швырнув его в дальний угол к куче таких же белых шариков.– Да у него же на физиономии написано: "бонвиван, повеса и шельмец с нарциссическими замашками"! Выпустив пар, покорный слуга Эвтерпы плюхнулся на кровать в позе морской звезды и уставился в потолок. – И почему мы все упорно стремимся к красивым, но далеким и холодным звездам, когда рядом есть уютный костерок?– вопрос осязаемым сгустком энергии повис в душном воздухе, оставшись без ответа. Погруженный в свои мысли Бараш начал было засыпать, как вдруг дверь заскрипела, словно бы стеная и жалуясь на то, что ее потревожили. – Карыч, это ты?– сонно спросил Бараш, не открывая глаз. – Ну...не совсем,– смущенный, тихий и такой родной голос эхом отозвался в сердце поэта, которого разом смело с кровати. – Нюша? А ты...ты как здесь?!– ошалело спросил он, но сразу спохватился: – То есть...я хотел сказать, что рад тебя видеть... – Я тоже рада тебя видеть, Бараш,– в этой тихой, замученной свинке с потухшим взором заплаканных зеленых глаз, бледной кожей, обесцвеченными сердечками на боках и растрепанной прической в стиле "ночной кошмар парикмахера" трудно было узнать ту веселую мечтательницу, какой Нюша была несколько лет назад. Бараш усадил гостью в подаренное Карычем кресло-качалку и, заботливо укрыв ее пледом, стал отпаивать горячим чаем с мятой. – Вкусно...– Нюша блаженно зажмурилась, сделав пару глотков. – У меня еще конфеты остались, хочешь?– Бараш старался казаться спокойным, но суетливые движения и дрожащий голос выдавали его с головой. – Нет, спасибо,– Нюша вздохнула и заговорила, ни к кому конкретно не обращаясь: – Я хотела сказки, я ее получила. Сказка называлась "Поломоюшка и чудовище". Потрясенный такой откровенностью Бараш умастился у ее ног и стал внимательно слушать, хотя история, по сути своей, была стара, как мир. Принц, как и предполагал Бараш, оказался самодуром, для которого Нюша была кем-то вроде служанки, до кровавых мозолей на языке восхваляющей "красивейшего из красивых, храбрейшего из храбрых, щедрейшего из щедрых". При том, что "щедрейший" за все годы так и не подарил ей даже бантика и ни разу не поинтересовался ее самочувствием, хотя знал, что Нюша встает засветло весь день проводит на ногах, не получая за свои хлопоты даже простого "спасибо". Бараш не знал, что сказать, но понимал, что вертевшаяся на языке фраза " Я так и думал!"–не то, что сейчас хочет услышать его принцесса. "Странная штука любовь,– подумал он, усаживаясь на подлокотник кресла и обнимая Нюшу за поникшие плечи,– "любимые остаются прекрасными даже в самом затрапезном виде, а нелюбимые не обретают красоты, даже одевшись с иголочки". – Мой домик еще не занят?– робко спросила она. – Нет, конечно!– улыбнулся Бараш– Совунья там ежедневно делает уборку. – Значит, я возвращаюсь домой!– радостно хрюкнула Нюша. – Это же здОрово, Нюша!– воскликнул Бараш и, вскочив, подхватил свою принцессу на руки и закружил ее по комнате, декламируя: Разрешите, моя незнакомка, Стать мне вашим покорным пажом, Целовать от подола бахромку, Отложив все дела на потом. Разрешите быть просто рядом, Робко к вашей руке припадать, Молча таять под нежным взглядом И ночами покоя не знать. Разрешите мне рядом быть, Жизнь на ваше счастье положив. Растворясь без остатка, любить, Все навеки дела позабыв! – Бараш! Верни меня туда, где взял!–взвизгнула Нюша. – Прости, – смутился Бараш, покорно опуская ее в кресло. – Это ты меня прости... – За что? – За то, что так долго искала счастье, хотя оно всегда было рядом... – Какое еще счастье?– потрясенно спросил поэт, не веря своим ушам. – Мягкое, кудрявое счастье цвета сирени,– улыбнулась Нюша, коснувшись его губ едва ощутимым поцелуем.