Elected

Осень. Ноябрь. 1996 год. 23.30. Безумные крики эхом разносятся по всему родильному отделению. Холодные стены операционной навевают грусть и печаль, отчего всем присутствующим хочется поскорее покинуть помещение. Мужчины и женщины в белых халатах суетятся вокруг металлического белого стола, на котором в жутких мучениях извивается женщина. Они истощены не меньше, чем сама роженица. Уже четыре худших в её жизни часа она пытается подарить жизнь своему ребенку, которого с таким трудом и заботой вынашивала 6 месяцев. В такой срок рожают очень редко, но если до такого доходит, то маловероятно, что ребенок останется жив. И это её пугало. Угроза была большой. Беременность проходила очень плохо. Постоянные боли, кровотечения, отеки. Врачи понимают, что это тяжелый случай и стараются изо всех сил сделать так, чтобы живой осталась и мать, и ребенок. Но они прекрасно знают, что всё хорошо не бывает. За окном льет как с ведра, большие капли быстро стекают по запотевшему стеклу. Огромная молния делит черное небо пополам, из-за чего пейзаж на миг вспыхивает бело-голубым ярким светом и снова погружается во тьму. Сильные раскаты грома оглушают и заставляют вздрагивать с каждым разом сильнее. Ветер шатает голые деревья из стороны в сторону с невероятной силой, отчего сухие ветви бьются о кирпичные здания и царапают стекла. На улице творится настоящий хаос. Но люди, не обращая внимание на непонятное явление природы, продолжают свои дела. Чем занимаются и работники роддома. И вот, наконец-то, ровно в полночь по пустынным холодным коридорам эхом разносится детский душераздирающий плач. Врачи весьма удивлены везению и силе, данным молодой женщине, но все равно радуются успеху. Это чудо! — Девочка! — Довольно говорит врач, держа в руках маленькое тело. Отдав ребенка акушерке, он покидает операционную. Сняв перчатки, одна из медсестер берет листик и ручку. Отодвинув стул, она села за стол и уставилась на женщину. Молодая акушерка достала потрепанный старенький метр, на котором уже почти не было видно цифр и начала измерять ребенка. — 40 см. — Сосредоточенно смотря на метр, сказала она и девушка, сидевшая за столом, начала быстренько выводить корявые цифры на листочке. Остальные медсестры в это время ухаживали за молодой и уставшей мамой, которая с измученной улыбкой смотрела на свое чадо и не скрывала слезы радости. Взвесив девочку, акушерка продолжила: — 660 грамм. Замотав ребенка в большую пеленку, женщина отдала её матери. — Моя маленькая Анна. — С улыбкой прошептала та. Довольные и уставшие врачи развезли мать и дочь по отделениям, а сами отправились домой, чтобы отдохнуть после тяжелого рабочего дня. Ох, знали бы они о последствиях этой ночи… * * * Лето. 2000 год. Лондонский парк. Сегодня солнце светит ярко, на чистом голубом небе медленно плавают белые пушистые тучи. Легкий теплый ветер плавно развевает волосы и приятно щекочет кожу. Прекрасный летний день для прогулки на свежем воздухе. В это время Лондонский парк просто забит людьми. Пожилые женщины и мужчины тихо сидят на одиноких лавочках и наслаждаются теплым летним днём. Молодые пары ходят, держась за руки и мило воркуя. Дети бегают по кругу, весело смеясь и крича что-то невнятное. Красивые собаки, каких только хочешь пород, спокойно идут рядом со своими хозяевами, высунув языки и наблюдая за людьми. Прекрасный и умиротворенный пейзаж. Казалось бы, что может произойти в такой чудесный день? Среди прохожих, по серой, выложенной камнями узкой тропинке, идет молодая пара, держась за руки. Рядом с ними весело бегает их четырехлетняя дочь, держа в руках поводок с маленькой забавной собакой. Щенок рыжего спаниеля быстро и радостно прыгает возле юной хозяйки, отчего его кучерявые длинные ушки мило взлетают вверх. — Мам, смотри, Майки тоже любит играть! — Детским тонким голоском воскликнула темноволосая девочка, продолжая весело хохотать и бегать со щенком. Смотря на дочь, молодая пара сияла от радости, думая о том, какое счастье им подарил Бог. Ох, если бы они только знали, что за бог подарил им её. Сев на скамейку, Джессика и Эдриан, родители девочки, начали обсуждать свои дела по работе, иногда поглядывая на ребенка. Пока муж отошел в магазин, женщина смотрела на прохожих, наслаждаясь этим прекрасным днём. Внезапно девочка подбежала к той самой лавочке. — Мама, ты ведь любишь Майки, да? — Осторожно спросила кареглазая. Чуть наклонившись к дочери, Джессика сказала: — Конечно, люблю! А почему ты спрашиваешь? — Ни о чём, не подозревая и тепло улыбаясь, мать смотрела то на ребенка, то на собаку. — Тогда тебе лучше внимательнее за ним смотреть. — Не смотря на то, что голос был детский, в нем отчетливо выделялись холод и строгость. Оглянувшись, женщина нигде не увидела рыжего спаниеля и снова посмотрела на девочку. Её сердце начало стучать быстрее, в предчувствии беды. — Что ты такое говоришь, Анна? Я…- Не успела она договорить, как послышался неприятный и громкий визг колес машины, а потом дикий, жалкий, режущий уши, вой собаки. Все, кто были рядом, с ужасом вздохнули и прикрыли рты ладошками. Лишь Джессика стояла и со слезами на глазах наблюдала за ехидной дьявольской ухмылкой дочери. — Я же говорила, мамочка. Ты очень невнимательна… Что, черт возьми, с ней не так? * * * Осень, 2003 год. Дом семьи Джонсонов. Осень очень холодная и грустная пора. Холодный ветер пробирает до костей. Красно — коричневые и желто — зеленые листья, вперемешку с грязью, неприятно хрустят и хлюпают под ногами. Частые дожди, сильные ветра, серый мрачный пейзаж — все это навевает тоску. И самый лучший выход, чтобы не утонуть в осенней депрессии и одиночестве — это замотаться в теплый плед, взять чашечку горячего чая и усесться в кресло возле окна, греясь у теплой батареи и смотря как маленькие капли медленно стекают по стеклу. Тоска витает повсюду. Но не в доме семьи Джонсонов. В этом маленьком семейном гнездышке всегда тепло и уютно, не смотря на погоду и обстоятельства. Пока глава семьи на работе, Джессика суетится на кухне, пытаясь приготовить что-нибудь вкусненькое к приходу мужа. На кухне шум и гам. Цоканье ложек, тарелок, запах жареного мяса, звук кипящей воды и тихий топот ног. В последнее время молодая мама стала очень нервной и раздражительной, что очень беспокоит Эдриана. Ведь Джессика всегда была милой, доброй и вежливой персоной, которая с радостью поддержит любой разговор и одарит дружелюбной улыбкой. Чего не скажешь про неё теперь. Любого разговора девушка всячески пытается избежать. От прикосновений или шума начинает дергаться и дрожать. А говорит всегда тихо и невнятно, будто боясь, что кто-то её услышит. Но ведь как можно объяснить мужу, что с их дочерью что-то не так? Она просто боится, что Эдриан примет жену за сумасшедшую. Правда, от того, что она молчит не легче, и жуткое поведение девочки продолжается. В то время, как мама готовит, маленькая Анна сидит в своей комнате и заканчивает очередной рисунок. Это её любимое занятие уже два года. Каждый день девочка рисует по несколько рисунков, многие из них совсем не радуют Джессику. Какой ребенок в семь лет будет рисовать ад? Закончив свой новый шедевр, Анна взяла листок в руки и побежала к маме. Зайдя на кухню, она громко крикнула: — Мам, смотри, что я нарисовала! Из-за расшатанных нервов и неожиданности, женщина выронила ложку и с ужасом посмотрела на дочь. Но, даже обнаружив, что перед ней стоит ребенок и бояться нечего, она все равно не успокоилась. Присутствие этой девочки её всегда заставляет напрягаться. — Ох, это ты, моя хорошая! — Нервно сказала мама, поправляя выбившуюся прядь волос и пытаясь не смотреть в глаза ребенку. — Ты меня напугала. Что там у тебя? — Стараясь выглядеть заинтересованной и спокойной, спросила мама. — Мой новый рисунок. — Невинно сказала девочка, протягивая белый листик. Взяв его в руки, Джессика потеряла дар речи. Её руки начали трястись, ладони вспотели, глаза стали стеклянными от навернувшихся слез, а сердце забилось с бешеной скоростью. В голове была лишь одна мысль: «Господи, как долго это будет продолжаться?» Раньше девочка приносила рисунки лишь со всякими дьявольскими существами и самим адом, а сейчас она нарисовала смерть. Причем смерть близкого ей человека На идеально белом листе нарисован маленький старый домик в деревне, в котором сейчас живет отец Джессики. Вокруг дома большие языки пламени, а рядом стоит существо, похожее на мужчину в черном плаще и капюшоне, из-под которого светились два еле заметных красных глаза, но что-то ей подсказывало, что это далеко не мужчина. Все это время маленькая девочка в красивом черно-белом платье и темными длинными волосами спокойно наблюдала за реакцией мамы. В её взгляде — тьма, а лицо не выражает ничего. Взглянув в глаза этого непонятного существа, Джессика отдала рисунок обратно. Просканировав маму взглядом, Анна медленно обернулась и ушла обратно в свою комнату, не сказав ни слова. Она уже добилась, чего хотела. Вдруг зазвонил домашний телефон. Подняв трубку, женщина спросила дрожащим голосом: — Да? — Миссис Джонсон? — Позвал мягкий мужской голос. — Да, это я. — С тревогой ответила она. Незнакомый голос заставлял её волноваться ещё больше. — Приносим свои искренние соболезнования, но несколько минут назад дом вашего отца обнаружили сгоревшим, мистер Вудс был внутри. Увы, ничем помочь мы не смогли. Положив трубку обратно и не дослушав речь мужчины, Джессика скатилась по стене и горько заплакала. В этот момент послышался хлопок двери. Через пару минут на кухню заходит Эдриан. — Дорогая, я дом… Господи, что случилось?! — Увидев, в каком состоянии жена он быстро подлетел к ней и, сев рядом, начал обнимать. — П-папа…о-он…его…он-на…ум-мер…- Невнятно бормотала брюнетка, захлебываясь слезами. — Тшшш, всё будет хорошо. — Успокаивающе шептал он и поглаживал спину жены. Его сердце болезненно сжималось при виде заплаканной любимой. Он чувствовал её боль, но ничем не мог помочь. Через пять минут Джессика немного успокоилась и решила всё рассказать Эдриану, ибо просто не могла больше держать это в себе. Но всё же, чтобы муж поверил ей на сто процентов, она захотела сначала показать ему рисунок дочери. — Анна! — Позвала мать. Девочка зашла почти сразу, будто только этого и ждала. — Да, мам. Ты что-то хотела? Почему ты плакала? — Печально посмотрев на заплаканные глаза мамы, спросила она. — Ничего, всё хорошо. — Отмахнулась женщина. — Милая, принеси, пожалуйста, тот рисунок, который ты сегодня нарисовала. Я хочу показать папе, какая ты молодец. — Кивнув, малышка ушла. Шокированный внезапными перепадами настроения жены, Эдриан непонимающе уставился на брюнетку. Пять минут назад она в истерике билась на полу, а сейчас хочет похвастаться ему талантом дочери. «Возможно, это в последствии шока?» — думал он. Зайдя в кухню с листочком, девочка протянула его папе. Маленький красивый домик с цветочками вокруг красовался на белом фоне. — Нет, Анна, другой рисунок. — Жестче, чем обычно потребовала мать. — Но, мам, я больше ничего не рисовала сегодня! — Воскликнула дочь, невинно похлопав глазками. Не выдержав, Джессика закричала: — Врешь! Ты все врешь! Покажи его! Покажи его мне! Это ты его убила! Ты! — Яростно крича и плача, женщина налетела на дочь. Увидев, что ребенок вот-вот заплачет, она немного успокоилась, а Эдриан схватил жену и посадил на стул. — Успокойся! Слышишь? Всё хорошо! Я сейчас принесу тебе успокоительное. — Поцеловав жену в лоб, брюнет вышел из кухни. Теперь внимание матери полностью сосредоточилось на девочке. Несколько секунд они спокойно рассматривали друг друга, будто выискивая что-то в лицах. Опухшие от слёз глаза женщины устало сканировали девочку. Решившись, Джессика тихо спросила дочь: — Зачем? Для чего тебе это? — Одинокая слеза скатилась по щеке матери, когда она увидела ту самую дьявольскую ухмылку дочери. — Тебе не нужно знать, мамочка… Это всё для него…