Love you to death

- Дорогой мой, - глухо сказала Рейчел. Луис продолжал сидеть молча, уставившись на ухмыляющееся личико дамы пик, выглядывающей между его пальцев. Бледное, с чёрными пухлыми губами и холодными глазами. Такими же холодными, как рука, лежащая на плече. Он в последний раз вспоминал жену. Как, когда они только начали встречаться, неловко чмокнул её в щеку (мягкую, упругую, пахнущую персиком - и на ощупь она тоже была словно персик). Длинные изящные пальцы, на одном из которых гордо поблескивало маленьким бриллиантом обручальное кольцо. Ярко-красный румянец в первую ночь и сердито нахмуренные брови: малышка Элли отказывается собирать игрушки. Плечо требовательно сжимают, и, вздохнув и собрав все душевные силы, Луис оборачивается. - У тебя земля в волосах застряла, - тихо говорит Крид, протягивая руку и стряхивая грязные комочки с прядей. Очистить её волосы как можно лучше, смотри на них, не смотри в глаза. Долго это делать не выходит. Радужка ещё не успела сильно побледнеть, но уже была словно подернута светлой пленкой. В порез на лице тоже набилась земля (а что, если заражение крови, автоматически всплывает в голове врача мысль, так профессионально и так глупо), и запекшийся след от капелек красной жидкости огибает контур губ, изогнувшихся в улыбке. Если загородить глаза Рейчел ладонью, что Луис и делает, можно решить, что эта улыбка излучает добро. - Дорогой мой, - повторяет мертвая, и изгиб губ искривляется в неприятную усмешку. - Ты не рад мне? - Рад, - и это лишь отчасти неправда. Луис действительно рад. Больное сознание не замечает ни неживой белизны кожи, ни запаха могильного тлена. В его новом мире все это нормально. Естественно. Искренность ответа нравится Рейчел, и в её взгляде становится видно злобное веселье. - Иди ко мне, милый, - в глухом, словно звучащем сквозь толщу земли голосе звучат нотки наигранной, издевательской нежности. - Как хорошо, что нам никто не помешает. Помнишь, как Гейдж один раз заплакал, когда мы занимались этим, - палец, похожий на белую паучью лапу, скользит сначала по шее, а затем по щеке Крида, - И нам пришлось прерваться и идти менять ему пеленки? Шляпа, прикрывавшая поседевшие волосы мужчины, тихо прошелестела, падая на пол. Прикосновения к коже неприятны до такой степени, что кажутся болезненными, но это только поначалу. Луис медленно цепенеет, уставившись на жену, как кролик не может отвести взгляда от гипнотических, завораживающих глаз удава. - Ну же, обними свою Рейчел. И он обнимает, и прижимает какое-то слишком мягкое тело к груди, зарываясь пальцами в волосы и жадно, почти с удовольствием вдыхая тяжёлый смрад разлагающегося мяса и земли. Женщина издает странный звук, смахивающий на довольное рычание, и, развернув голову мужа к себе, проникает языком в его рот. В первые несколько секунд Луис с трудом удерживает себя от рвотного рефлекса: язык склизкий, ледяной и, кажется, готов влезть ему в самое горло. Но вместе с тем его окутывает непостижимая лёгкость и даже эйфория. Рейчел, его Рейчел здесь, почти живая, и, как раньше, ласково поцарапывает при поцелуе его спину и плечи. К чертям все, что случилось с сыном и соседом, все легенды про кладбище и Вендиго. Они начнут новую... Жизнь. В которой смерти нет места. Чужие руки стягивают с него перчатки, затем рубашку, а Луис также расстегивает пуговички на блузке жены. Грудь наощупь немного не такая упругая, какой была раньше, и её пересекают рваные и колотые раны. Страшно. Гадливое чувство усиливается, когда мертвая, чуть отступив, нарочито медленно избавляется от юбки (однажды Эйлин осталась на ночевку у подруги, и Рейчел устроила ему сюрприз - импровизированный стриптиз. Под избитое "Only you", но Луису все равно понравилось). Ноги тоже изрезаны, а одна из ран до сих пор поблескивает свежей кровью. Мужчина толком не помнит, как они добираются до дивана, как остаются совсем без одежды, а изящные ножки устраивают ему на плечи. Запах, исходящий от жены, дурманит, и мыслей в голове относительно мерзости происходящего почти не появляется. На грани контроля над сознанием Луис сравнивает. Входит в тело (обязательно медленно, вспоминая прежние ощущения, совсем не похожие на нынешний скользкий холодок), делает первый резкий толчок бедрами, останавливается на пару секунд. А Рейчел смотрит снизу вверх, притворно закусив синеющую губу. Выжидает. И взгляд почти строгий. Явная разница между живой и мертвой поначалу злит, движения становятся резче, руки хватают ледяные запястья и сильно сжимают, словно этой болью (хотя Луис совсем не уверен, может ли тело жены чувствовать что-то) Крид пытается наказать существо, лежащее под ним, за то, что оно даже не старается притвориться его Рейчел как следует. Но злит только поначалу. То ли тело Рейчел переняло частичку тепла от прижавшегося плотнее Луиса, то ли его самого понемногу окутал загробный холод. Разница между женой и тем, что издает саркастично-эротичные стоны, двигая бедрами навстречу, ускользает вместе с остатками здравого смысла, вместе с посмертными выделениями, потекшими по ногам на любимый плед Эйлин. После того, как Луис кончает, проходит целых несколько минут. - Я люблю тебя, - говорит он наконец, неловко садясь на диване и впервые за все это время глядя ей прямо в глаза. Глядя спокойно. - О, милый, я тоже люблю тебя, - уже не обжигающее прикосновение чувствуется на плече, затем на щеке. - Но ты же понимаешь, что нам нужно сделать ещё кое-что? Чтобы мы могли быть счастливы? Луис еле кивает головой. - Я позабочусь об этом. Эйлин... Я о ней позабочусь. Мы будем счастливы. Он даже сам в это верит. Мертвая улыбается и идёт на кухню. Вскоре слышится звон кастрюли и стук нарезающего овощи ножа о разделочную доску.