И Королевства пали

Смерть. Это была смерть. Живое ее воплощение, умерщвляющее пронизывающим блеском бездонных глаз, рассекающее ваше сердце, подобно лучам солнца, прорезающим морские глубины. Смерть, слетающая пленительными напевами с чувственных губ, превосходя губительные пения сирен. Смерть, навеянная дыханием беспощадной Королевы, рожденной покорять. Рубиновая тиара, торжественно возлегающая на эбеновых волосах, излучала ослепительное звездчатое сияние от солнца, подсвечивающего редкие камни изнутри, зажигая их, подобно пламени, горящему в бездонных темных глазах. Белоснежный атлас, сверкающий переливами стали, взлетал под порывами ветра, обнажая стройную ногу до самого бедра, а сияющий пламенем взор женщины был устремлен на замок, непокорно возвышающийся пред ее статью, отчего беспощадное желание лишь пуще разгоралось в ее черном, как и душа, сердце. Красота, вызывающая удушье, подобно змее скользила по пленным, обвивалась вокруг шеи и сжималась, перекрывая доступ к кислороду. Губила без жалости, не ведая пощады, а Королева шла, с каждым стуком каблука оповещая о смерти, и солнце меркло, приобретая кровавые отливы, и ветер трепетно накатывал волнами, подхватывая эбеновые пряди, а затем вдруг исчезал и появлялся вновь, создавая завораживающее зрелище, блестящих шелком волос, летящих, будто под водой. И золотые нити, вплетенные в пряди, мелодично звенели, очаровывали, манили в ловушку. Новый шаг, скольжение ткани по бедру, обнажающей ногу, и порыв ветра, подхватывающий белоснежные клубы шелка, надвигающимся смерчем, и стража у ворот с протестующим лязгом металла скрещивает секиры прямо перед несравненным лицом, вызывая лишь больше удовлетворения. — Сопротивление соблазняет, — ее голос ласковым ядом обволакивал мужчину, обращая в памяти молодую жену в жалкую дурнушку, оставляя лишь пламенем сиять образ Королевы. Красноречивый взгляд и воин замахивается секирой, обрекая соратника на смерть, влекомый сладострастным смехом Цирцеи*. И лишь после этого раздался глубокий звон колокола, оповещающий о тревоге, отчего женщина ухмыльнулась, быстро проходя во двор замка под звон решетки, обрубленной за ее спиной. На балкон внутренней стены выбежали двое воинов, один из которых натянул тетиву на луке, наводя оружие на захватчицу. Огненный взор впился в мужчину, выворачивая все чувства наизнанку. — Именем Короля я приказываю вам остановиться! — Раздался зычный голос второго мужчины, после чего чувственные губы женщины исказила усмешка и она двинулась вперед, даже не смотря на мужчин. — Стреляй, — прозвучал хладнокровный приказ. — Но, сир, это безоружная женщина. — Стреляй! — Рявкнул воин и стражник отпустил стрелу. Тихий выдох вырвался из груди брюнетки и ее взор вспыхнул гневом, она вскинула руку, резко хватая стрелу, и с яростью посмотрела на мужчину, после чего лук с тихим стуком выпал из пальцев, а сам он под криками главнокомандующего попятился назад, в панике оседая на пол. — Замри на месте, — новый вкрадчивый голос вызвал интерес, от которого Королева с равнодушием осмотрела новое препятствие. — Вы же не обидите беззащитную даму? — Невинный сладкий голос манил, производил неизгладимое впечатление, после которого женщина начинала действовать. С мягкой улыбкой протянув руки вперед ладонями вверх, даже не стараясь скрыть маленькие когти, отбрасывающие металлический блеск украшения, несущего смерть, она выскользнула из своей обуви, ступая босыми ногами на холодный камень. Окинув взором четверых мужчин, она вдруг резко бросилась вперед, с легкостью вонзая лезвия когтей в беззащитные шеи, уничтожая преграды на своем пути. Смерть, это была смерть. Идеальное оружие, непревзойденное в своем великолепии и беспощадное в принятие решений. Орудие, с металлом, оковывающем тонкие запястья, венчающие кончики пальцев сверкающими когтями, что подрезали нити жизней, подобно серпам, подрезающим колосья пшеницы, и неуловимой грацией, сбивающей с толку, своей непринужденностью. Морриган** среди людей, собирающая свиту душ. И подобно приливу она восходила под символ свой — кровавого светила, которому вторила черная луна. Женщина, овеянная страстью томных грез, под песнь вечной колыбельной, она боролась со стражей, двигаясь танцем вперед, легко скользя босыми ступнями по старым камням, неумолимо продвигаясь в тронный зал, где пали воины дворца. Изысканная фигура, эстетично застывшая в окружении поверженных тел, ощущая взоры трех пар глаз, с напряжением, ужасом и благоговением, следящих за вторжением. — Это было ошибкой — прийти сюда! — Король яростно вскочил с трона, с лязгом вынимая меч из ножен, грузно надвигаясь на точеный силуэт. — Дэвид, нет! — Его жена с криком бросилась вперед, выскакивая перед супругом, но стоило ей совершить столь роковую ошибку, как их настигла смерть. И Королева, чьи волосы были цвета ночи, а глаза непроницаемыми водами, даже не смотрела на акт вопиющей жестокости, ее взор был устремлен к той, что с оцепенением следила за хладнокровной женщиной. Белоснежное платье, отливающее сталью, окрасилось в кровавый, ведя алый шлейф на белом мраморе тронного зала. Ее Величество с разгорающейся увлеченностью неотрывно пронзала глаза, цвета шторма, напротив, немигая изучая нежные черты лица. — Полагаю, что по уставам монархии правителем становитесь Вы, Ваше Величество, — страстный голос, наполненный желанием, с жаром охватил девушку, вводя едва ли не в состояние аффекта. Королева поднялась по ступеням, приближаясь, ворожа, ее близость дурманила разум, а стоило плавно вскинуть руку и завести оружие над нежной шеей, как девушка склонила голову, с покорностью подставляя уязвимое место своей погибели. — Королева здесь одна, — сорвалось с персиковых губ, и королевская рука схватила невинную за подбородок, жадно накрывая девичьи уста своими, испивая непорочность, как истинный бесценный дар. Величественно отступив, женщина опустилась на трон, устремляя взор вперед, прекрасно зная, что невинная опуститься на колени, коронуя и провозглашая о новых временах. Ведь Королева здесь одна. И имя ей — Смерть…