Тусклый свет сцены

      — А косметики не многовато?       Ехидная улыбка, показавшаяся из-под полей цилиндра, намного больше подходила Джейкобу Фраю, чем тусклый и грустный взгляд, меланхолично брошенный в окно штаба-поезда на виднеющуюся вдалеке башню Биг Бена. Мужчина не упускал возможности метнуть шпильку в адрес строгой сестры, возомнившей себя самой умной и правильной. Каждый раз упрекнёт в импульсивности, недальновидности и — ещё того хуже — начнёт цитировать покойного отца и все его моральные заветы. Зануда, с братской нежностью подумал младший Фрай, но извиняться вслух или примирительно подмигивать не спешил.       Иви Фрай круто обернулась, недовольно поджимая губы только на одно неуловимое взгляду мгновение. Но не для брата. Сестра никогда не позволяла себе показывать яркие эмоции, придерживаясь надуманных принципов, когда же Джейкоб предпочитал бушевать открыто, не стесняясь собственных чувств гнева или досады. А потому допускал себе не скрывать за иронией легкую зависть, впрочем, как и благосклонность с братской поддержкой. Мистер Грин — хорошая партия для сестры. Оба невозможные зануды, повернутые на поисках мистических артефактов и заброшенных храмов. Головой-то Джейкоб понимал важность подобных поисковых операций, однако сердцем для себя искал нечто более искреннее, динамичное и фееричное, как разлетающиеся в стороны зубы под ударами кастета или как охваченная огнем сцена театра...       На мгновение Фрай нахмурился, отгоняя ноющие рядом с ребрами воспоминания. Приключение и увлеченность интересным, но опасным человеком по-своему оставили след в памяти и в настроении. Однако даже после такого жизненного урока смахивать пыль с древних писаний или хихикать над засушенными растениями — кто вообще эту традицию придумал?! — не входило в круг интересов ассасина.       Оценив вечерний наряд сестры, младший Фрай лукаво усмехнулся. Ироничный ответный вопрос был ожидаем:       — А сам куда собрался?       — Не у тебя одной может быть личная жизнь, … мамочка.       Обменявшись ухмылками, близнецы на этом разошлись по разным сторонам железнодорожной платформы.       Вечерний Лондон окутал туман, и лишь изредка пробивающиеся огни зданий и фонарей разоблачали опасности мелкой преступности на улицах города. Однако не только это скрывал туман, отдающий холодом, прокатывающийся по спине сюрреалистичными ощущениями. Словно кто-то незримый положил руку меж лопаток и настойчиво подталкивал мужчину вперед, ведя к кладбищу через ближайший шумный паб.       Призраки существуют? Джейкоб скептично относился к увлечениям писателя Диккенса и его нашумевшему «Клубу привидений» и прочим сверхъестественным вещам, что так привлекали прессу, молодежь и пожилых джентльменов за пинтой эля в теплом пабе. К большому удивлению, сестра, любящая тайны и загадки, благосклонно относилась к подобному феномену, не скрывая своей заинтригованности. «Ты не любишь все, где надо думать головой», — осуждающе качала головой Иви, скрывая под глубоким капюшоном ироничную улыбку. Да от такого абсолютнейшего абсурда голова идет кругом! Фрай помнил то смешное дело Чарльза Диккенса о Джеке-прыгуне. Психопат в маскарадной маске бегает по крышам, пугает и пыряет ножом случайно попавшихся на пути жителей Лондона. И да, разве призраки оставляют следы от легких спортивных туфель?       Прошло пару часов, бутылок было много. Кивнув мужчине за стойкой и уловив его понимающую учтивую улыбку, Фрай вышел из теплого и гостеприимного заведения, продолжая свой путь. Алкоголь согревал горло, туманил голову, но иррациональную душевную боль не заглушал. Джейкоб не говорил о своем провале сестре — опять скажет, что поступил по-своему, не подумав наперед, — не признавался в своей ошибке вслух, предпочтя побыть в одиночестве, позволяя ночной прохладе кусать щеки и толкать в спину, а решил навестить того, кто перевернул мир вверх тормашками.       С Максвеллом Ротом было весело. Театрал до мозга костей рассказывал свои грандиозные идеи, громыхая мебелью, выбирая пафосную позу для своей речи, обыгрывал грядущие постановки и отравлял разум своей философией. Джейкоб помнил, как фыркал в пивную пену и смеялся, пристально наблюдая за эксцентричным человеком. Слушал истории о бродячем цирке, увлеченно следил за карточными фокусами и появлением медных фунтов из воздуха, каждый раз шутливо отказывался от дружеского боксерского поединка и улыбался, как наивный ребенок, пока Рот не предал его доверие, поддавшись мрачному вдохновению. Да, у них была одна цель, но шли мужчины к ней разными путями, и принимать то, что можно идти по головами невинных людей, втаптывая их в пепел и лондонскую грязь, ради пышной победы, ассасин отказывался. Фрай будто проснулся после пьяного бреда, широко распахнув глаза и трезво оценив, во что он влип. Он был физически трезв, но морально глубоко пьян, раз позволил довериться врагу, умеющему языком разве что не стебелек розы в узелок завязывать. Оцарапанный о шипы язык лишь добавляет сцене огня пикантности и ощущения незначительной жертвенности ради трепета публики. Стоит ценить размах и бесстрашие. А тот треклятый поцелуй!..       Мужчина сдержался, чтобы брезгливо не вытереть потрескавшиеся губы, и сделал слишком большой глоток из горлышка бутылки. Горло обожгло, дыхание предательски перехватило, и Джейкоб нервно раскашлялся, скрючившись, практически теряя равновесие и чуть не сбив с ног проходящую мимо молодую пару.       Максвелл любил внезапные сюжетные повороты. Особенно те, что мог внести он сам. Это его заводило. Глаза безумно сверкали. Театрал словно оживал и рождался заново, с головой ныряя в сложную жизнь. И мужчина сам решил, как красиво покинуть сцену, оставляя тусклый свет дотлевающего зала.       Старинное лондонское кладбище навевало много страшных сказок и историй о маньяках, орудующих в ночи, скрываясь за пугающе двигающимися от ветра деревьями и в их жутких тенях. Они не пугают запьяневшего от горя молодого джентльмена, замершего над свежей могилой. В знак уважения к павшему врагу и тем вечерам, проведенным в театре Альгамбра за пинтами пива и различными развлечениями, Джейкоб снимает с головы цилиндр и прижимает к груди.       Невозможно найти слова. Они канули в шорохи ночного города, в страхе забиваясь в темные переулки под раздающиеся вдалеке удары Биг Бена. Невозможно найти и понимание, почему ноги привели на кладбищенский мрачный пустырь. Глупые вопросы со значением «зачем» и «почему» тяжелым грузом тянули вниз, или это подкашиваются ноги? Нахмурившись, Джейкоб резко вскинул захмелевшую и сонную голову до искр из глаз, чтобы изумленно замереть, удивленно открыв рот.       Он не верил в мистику. Но видит и узнает расплывчатый туманный образ, что возник перед ним и театрально широко развел руки в стороны.       Он безнадежно пьян. Бутылка выпала из руки, разбиваясь о край могильной плиты.       Видение ухмыльнулось знакомой улыбкой, рокочуще смеясь, и неуловимо схватило визави за подбородок. Губы обожгло могильным холодом, а в голове стало совершенно пусто. Под носом щекотно от чужих усов — это ветер принес и играючи прижал к губам ассасина осенний листок, унося тот дальше в ночь. Холод сковывал руки и мягко прижал к себе — это надгробие удерживало ослабевшее тело от падения.       Все иллюзия. Приятная и успокаивающая. Но, засыпая в пьяном бреду, Фрай был уверен: он четко уловил голос Максвелла, шуршащий в листьях деревьев над головой.       «Джейкоб, друг мой! Плохие люди делают зло, потому что могут». ***       — Ты напился и уснул на кладбище?       Сестра негодующе и укоризненно нависала над провинившимся и не глядя сунула могильщику, притащившему с утра горе-братца домой, пятьдесят шиллингов на пинту пива в знак сестринской признательности за труд. Прокряхтев мисс Фрай благодарности, мужчина спрыгнул с подножки поезда на платформу, удаляясь.       — Боже, Джейкоб! Что на тебя нашло, почему?       Иви не зла, но заметно обеспокоена поведением брата. Всегда был как открытая книга, что же изменилось? Но не тут-то было.       — Потому что я могу! — бодро улыбнулся Джейкоб, отбросив все печали, оставив их в ночи. Растянувшись на диване, мужчина прикрыл уставшие глаза, собираясь вздремнуть ещё немного.       Над головой раздался тяжкий вздох.       — Ты невыносим.