***
Просыпался Гарри тяжело: рёбра болели, нос саднил, всё тело, словно ватное, голова трещала. Поттер осмотрелся и не узнал комнату, в которой оказался. Парень хотел уже встать, когда его пригвоздили к кровати сильные руки, заставляя удерживать горизонтальное положение. — Лежи, ещё пару-тройку дней у тебя постельный режим, — раздался голос откуда-то сверху. Гарри поднял взгляд и наткнулся на лицо Малфоя: — Драко? Ого, а что вчера было-то? Блондин вздохнул и протянул юноше антипохмельное зелье. Поттер, с благодарностью выпив спасительную жидкость, откинулся на подушки. Малфой сел рядом с ним на кровать. — Вчера мы случайно встретились в баре, где ты напивался по какой-то неизвестной мне причине, потом ты подрался с тремя мужиками, а после я принёс тебя сюда. Твой нос уже в норме, а рёбрам стоит дать больше времени на восстановление, — спокойно отозвался Драко. Гарри слушал внимательно и не перебивал: — Спасибо, Малфой, я тебя, однако, люблю, — произнёс, наконец, брюнет, расплываясь в чеширской улыбке. Драко снова оторопел, но быстро взял себя в руки: — Да, вчера ты сказал то же самое. Гарри только кивнул: — Значит, был достаточно трезв, чтобы поблагодарить за помощь, — рассудительно ответил Поттер, глядя на потолок. — Ты всем своим благодетелям в любви признаёшься? — саркастично поинтересовался Драко, Гарри как-то поник, но только на несколько мгновений. — После одного случая, фраза «я люблю тебя» не имеет для меня больше смысла, — ответил бывший гриффиндорец беззаботным голосом. Драко внимательно на него посмотрел, сощурив глаза: — После какого? — спросил блондин. Поттер вздрогнул и прикусил губу: — Не важно, — отозвался брюнет, прикрывая глаза. Воспоминания накатывали тяжелыми волнами, накрывали с головой, не давая вдохнуть воздух, заставляя задыхаться, захлёбываться болью и горечью. Драко озадаченно смотрел на Гарри, пытаясь понять его, но не мог. Поттер всегда был крайне загадочной личностью, несмотря на то, что многие наивно считали иначе. Общество видело его весёлым и вечно улыбающимся оптимистом, а Малфой не раз замечал грусть и тоску в глубине изумрудных глаз, печаль в уголках губ. Это так странно, словно солнце вдруг начало излучать не спасительное тепло, а мертвенный холод. — Расскажи мне, — попросил блондин, не рассчитывая, в общем, на ответ. Гарри открыл глаза и пристально взглянул на блондина. Уже очень давно он боялся и мечтал услышать эту фразу хоть от кого-нибудь, но чаще всего, все отмахивались, делая вид, что ничего не видят, а другие действительно не видели. Поттер вздохнул: сложно говорить о том, чего сам боялся. — Я любил, как и любой нормальный человек, только знаешь, слово «нормальный» можно отнести к кому угодно, но только не ко мне, — брюнет хмыкнул. — И всё бы ничего, только шла война, а он находился не на «нашей» стороне. Гарри замолчал, а Драко не перебивал, ожидая продолжения. — Было много обстоятельств, которые мешали и давили, но только не для Него. Он вообще плевать хотел на все законы мира и Вселенной, — Поттер улыбнулся, так призрачно и неуловимо, что Малфой сглотнул ком в горле. — А потом я убил его, потому что это правильно, а вот он не смог убить меня, хотя так было бы правильнее. Гарри снова замолчал. — Я готов был на стену лезть и выть, Драко, я выл, словно волк в полнолуние, кожу рвал, но уже поздно. Ты даже не представляешь, что это такое, когда понимаешь, что пожертвовал всем ради тех, кому, по сути, глубоко на это плевать, — в голосе брюнета звучало столько боли, отчаянья и ненависти, что блондин невольно отодвинулся подальше. Видеть Гарри таким для него ново и непонятно. Драко казалось, что разгадка — вот она, но это лишь мираж. — Твой возлюбленный — Пожиратель? — тихо спросил Малфой. Гарри хихикнул, нервно, но искренне: — Нет, Драко, я был влюблён в саму Смерть, — и блондин понял, всё разом стало на места, так просто и от того не менее трагично. Он — надежда всего Магического мира, ребёнок пророчества, наследник света, Мальчик—Который—Выжил. Его любовь — Тёмный Лорд Волан-де-Морт, апокалипсис и смерть, наследник Салазара Слизерина, сама тьма. Их любовь оказалась запретной и не вписывалась в рамки времени. — Мне жаль, — Малфой не знал, что ещё сказать, он мог только представлять, что творилось с Гарри потом, как больно и горько ему было видеть всеобщую радость от смерти его возлюбленного, как тяжело произнести те роковые слова. Гарри только качнул головой и ничего не сказал. Драко наблюдал за ним, не зная, что можно сделать и как помочь. — Не жалей меня, — отозвался вдруг юноша. — Я живу в долг, Драко, и когда-нибудь мне придётся его вернуть, — это звучало так счастливо, будто Гарри только этого и ждёт. — Глупости, уж ты-то точно никому ничего не должен, — произнёс Малфой. Гарри улыбнулся и взглянул на него глазами много прожившего старика: — У нас у всех есть долги, и все мы их когда-нибудь вернём, не сомневайся. Мой — тяжелее любого другого, за меня умирали люди, не просто люди, а близкие мне. Мои враги до сих пор горят в пламени ада, потому что я — любимчик Смерти, а она не та леди, которая готова так просто простить измену или покушение на её собственность, — брюнет говорил тихо, но так спокойно и уверенно, словно знал это точно, достоверно и наверняка. Драко не знал, что ещё сказать, как убедить этого человека в том, что его жизнь только начинается, что в ней гораздо меньше чёрного, чем он видит. — Это последствия похмелья. Гарри хмыкнул, очень напряжённо, словно и хотел, да не мог в это поверить: — Тебе страшно? — как-то совсем странно спросил Поттер, глядя в потолок, и взгляд этот ничего не выражал, совершенно пустой и отрешённый. Да, Драко боялся, до дрожи по позвоночнику, боялся потерять такого родного и близкого ему человека. У них всегда было много общего, больше, чем видело общество. Они обычно понимали друг друга с одного взгляда, и так правильно. — Я не хочу тебя потерять, — тихо признался Малфой, а брюнет как-то напрягся, слишком явно, слишком заметно, между бровей у него залегла морщинка, а глаза прищурились, словно он пытался что-то разглядеть. — Пообещай мне, что ты будешь счастлив. Это звучало совсем странно, и Малфой сидел, разинув рот. Он не понимал, что происходит. — Что происходит? — Просто пообещай! — слишком твёрдо и слишком мягко, чтобы отказать. — Хорошо. Обещаю. Гарри расслабился и улыбнулся, как-то очень страшно, а с другой стороны — слишком счастливо. Почему он такой непонятный? Почему такой необычный? Кто знает, но одно о Гарри Поттере можно утверждать смело — он великий. Иногда этого достаточно. — Спасибо, — на выдохе, будто в последний раз, словно навсегда прощаясь. Драко прикрыл глаза, отгоняя грустные и неуместные мысли, сейчас ведь всё в порядке. — Отдыхай, — на этом Малфой вышел из комнаты. Если бы он только знал, сколько раз потом будет жалеть об этом, но он не знал и поэтому просто ушёл, оставил Поттера одного, за что и поплатился. Гарри исчез, не оставив и следа своего пребывания в чужом доме. Растворился в воздухе, растаял, словно дымка. Его искали все: маги и магглы, но бесполезно, а нашёл его Малфой, придя на кладбище в Годриковой Лощине. Гарри сидел на холодной мраморной лавочке и смотрел на каменные надгробья с золотистыми буквами: «Лилианна Поттер», «Джеймс Поттер», «Сириус Блэк», «Римус Люпин» и «Томас Реддл». Зелёные глаза были грустны и будто зашторены. Драко опустился рядом с брюнетом, не зная, что сказать, как помочь. Гнетущая тишина старого кладбища давила на сознание Малфоя: он не любил кладбища, считая, что не стоит тревожить мёртвых, даже так. — Это немногие из тех, кто умер вместо меня, — голос у Гарри хриплый, будто он сорвал его. Что происходило с брюнетом всё это время, блондин не спрашивал: Поттер не ответит ему. — Тебе не стоит сюда приходить, — Драко говорил тихо, потому что ему здесь не рады: ни мёртвые, ни живые. Он никогда не был частью этого мира. Как парадоксально, многие считали, что Гарри пришёл в магический мир, но все знали, что магическая сущность в каждом, что настоящая магия пришли с ним, проснулись, изменив общество и мир. Этот хрупкий, на первый взгляд, юноша стал для многих целым миром. — Я пришёл попрощаться, — отозвался юноша. — Все мы должны заплатить за то, что получаем, моё время пришло. Я чувствую это, — он сидел ровно, но при этом совершенно расслабленно, как никогда, аристократично. Драко просто не знал, что ответить, но, кажется, Гарри опять всё решил сам — он просто ушёл, не оборачиваясь. Ушёл прямо на закат красного солнца, и почему-то в этот момент Малфой подумал, что видит Поттера в последний раз. Сколько раз потом он будет вспоминать эту мысль, проклинать её и анализировать.***
На следующий день Гарри найдут мёртвым. В его квартире произойдёт небывалая в истории вспышка магии, и туда слетится целый отряд авроров, но то, что они увидят, отпечатается в их памяти навсегда. Он будет лежать в центре комнаты, раскинув руки, с едва заметной улыбкой на лице, чёрные волосы разметаются по полу, зелёные глаза всё ещё блестят, они не потухли, они снисходительны и прекрасны, а обугленный пол напоминает большие крылья, на которых чётко проступает каждое пёрышко. Он будет просто удивительным и невероятным, словно смерть человека может быть таковой. Медики не смогут даже просканировать его тело, столько в нём будет остаточной магии, но вердикт будет однозначным — остановка сердца. Драко и по сей день помнит, как увидел его в гробу тогда. Гарри не изменился ни на грамм, ни на чёрточку. Он прекрасен, как и всегда, загадочен и невозможен. Ни один, кто придёт в тот день в Годрикову Лощину, не поверит в Его смерть, таким он будет живым, а магия будет до самого конца обвивать Его тело. Драко и сейчас вспоминает все те горькие слёзы, что пролились тогда, он до сих пор слышит тихий, немного надломленный голос Лонгботтома, который произносил прощальную речь, потому что ни у кого другого сил на это не было. «Он был загадкой, иногда я не понимал его, но никогда в нём не сомневался. Каждый раз он вызывал только восхищение во мне. Сейчас он мёртв, но я до сих пор вижу ту яркую улыбку, с которой он преодолевал любые препятствия на своём пути, а их, как ни прискорбно, выпало немало. Я... я просто хочу, наконец, пожелать ему удачи, которая никогда не смела отвернуться от его пронзительных глаз, и сказать „спасибо“ за всё то, что он сделал. Говорить о Гарри Поттере можно долго, но всё это будет лишь малой частью его настоящего. Оберегая нас, он жертвовал собой. Спасибо, Гарри, я наверняка знаю о тебе одно — ты ещё вернёшься...» Тогда в глазах уже взрослого мужчины стояли слёзы, и он не сдерживал их, потому что они искренние. Драко и сейчас вспоминает, как после того, как гроб с телом брюнета опустили в землю и засыпали землёй, вся могила покрылась лилиями, а чёрными розами было обвито надгробие. Это сочетание чёрного и белого, нежного и жёсткого, приветливого и колючего — навечно останется в сознании блондина. Малфой сдержит своё слово и станет счастливым. Женится на любимой девушке, и у него будет прекрасный сын. А потом, через два года, после начала обучения, Скорпиус привезёт школьную газету, в которой его отец увидит два до боли знакомых лица. Они на снимке будут улыбаться и стоять слишком близко — лучшие выпускники школы. — Кто это? — спросит Драко у сына. — Тот, что справа — Адриан Морблэк, ты должен был слышать об этой семье. Лучший ловец школы, кстати. А слева от него Дэвид Дэниалс, лучше него в зельях найти просто невозможно. Жаль, что они уже выпустились, классные ребята. Адри, как его все называли, знал абсолютно всё, будто уже учил, хотя над учебниками никогда особо не сидел. Дэвид, наоборот — много учился, аж до жути. Но помогали мелким и тот, и другой. Не знаю, но говорят, они всегда такими были, с самого поступления не разлей вода, друг за друга любого в клочья порвать могли, — у Скорпиуса горят глаза, когда он рассказывает об этих двоих, а сам Драко расслабляется и выдыхает, будто ком, что стоял в горле всё это время, наконец, отпускает. Теперь он знает, что Гарри счастлив, в этой жизни он счастлив.