Летние забавы

За окном третий день подряд идет дождь. Доски крыльца – скользкие, мокрые, во дворе хлюпает вода, сверху – льет. Скучно… Дома в старом очаге жарко горит огонь, и огромный лохматый бело-серый пес прерывисто дышит, лениво развалившись на старой оленьей шкуре. Он тоже совсем не хочет во двор. Даже по необходимости выходит туда лишь совсем ненадолго. Зато и игрушки, то и дело встречающиеся на полу в центральной комнате, никуда не уволакивает. Лениво понюхает и спокойно идет по своим делам. Хорошо… Не приходится потом ничего искать, лишь чудом находя тряпичного медведя и зайца или кубики где-то посреди двора, за хлевом, а то и вовсе в конюшне, нечаянно забытыми похитителем возле стога прошлогоднего сена. Тихо. Мама ушла к себе. Там, наверху, у нее какие-то дела. Работает. С чем и как, стоящему у окна малышу – не понять. Средний брат – Орти, давно уже коварно удрал на чердак. Играть или читать – непонятно. В его личную «неприступную крепость», занимающую, между прочим, почти половину дома, ведет очень крутая лестница, по которой Элиану лазить категорически запрещают. Братец и пользуется… В отличие от старшего, желая общаться с младшим далеко не всегда. Старшего брата, правда, нет. Куда уехал – непонятно. С ним и его львенком так интересно, но… Вечно он куда-то пропадает так, что потом едва находится! Как и отец… …Если прижать нос и лоб к холодному стеклу, то иногда кажется, что капли, стекающие снаружи, ползут прямо по разогретой огнем коже. Да и ладони время от времени тоже хочется остудить. Вечно они у него теплые, однако мама почти не объясняет – почему. Говорит только иногда, что, наверное, его внутренний огонь порой бывает слишком жарок. Но какой огонь и почему его не видно сквозь совсем светлокожее тело – непонятно. Он же тощий, как цыпленок. Должно же просвечивать. Как сквозь лампу! Впрочем, сейчас куда интереснее не размышлять над тем, чего все равно не понимаешь, а смотреть во двор и пытаться играть с каплями по ту сторону окна. Коснешься стекла пальцами, а вода по ту сторону из-под этого пальца, кажется, сбегает быстрее. Совсем, как если бы он подталкивал их прямо там – за стеклом. Так однажды было, когда малыш развлекался чем-то подобным уже после дождя и снаружи. А теперь… и мокнуть не приходится, и занять себя – есть чем. Обижает только одно – развлекать себя подобным образом приходится уже какое-то время. Малышу кажется, что очень долгое. Однако и вознагражден за свое вынужденное одиночество он тоже оказался неплохо, ибо в какой-то момент пес на шкуре встрепенулся, вскочил на ноги и, постояв пару мгновений целиком обратившимся в слух, опрометью кинулся в сторону крыльца. Первая дверь – из центральной комнаты – под натиском мощного тела с грохотом ударилась о стенку прихожей, следующая – ведущая в сени – тоже, но третья – внешняя, не поддалась. Помешала крепкая защелка. Зато она не смогла помешать псу отрывисто и глухо залаять. Причем так, что радостных ноток в его голосе оказалось куда больше, чем тревожных. Чуть сместившись на коленях по той скамейке, на которой стоял, Элиан пытается глянуть за окно как бы вбок – в сторону крыльца, и вслед за псом тоже радостно вскрикивает. И есть с чего – как раз в это мгновение вдоль ограды шмякает по мокрой земле крупными копытами до боли знакомый гривастый вороной конь; злое, как демон, чудовище, на спине которого он сидел пока лишь два-три раза в жизни. Малыш почти кубарем скатывается на пол, но в первый момент бежит не на крыльцо, а к лестнице, ведущей на второй этаж. - Мам! Папа!!! Папа пиехал! - и тут же, прямо босиком, мчится вовне – открывать. Да так, что отросшие уже почти до лопаток волосы за головой – не успевают. Дотянуться до деревянной защелки сразу не получается. Но кто, кроме пса, мешает пододвинуть к двери перевернутое ведро? Даром, что на дворе – день и на настоящий, ночной, засов дверь не запирали, а дневной «замок» является штукой не сложной и поддается детским пальцам довольно легко. Еще мгновение – дверь распахивается и малыша, как волной захлестывает уличной влажностью, прохладой и шумом дождя. Всадника, уже спешившегося и снимающего груз со второй – вьючной – лошади, он замечает не сразу, рвется было выскочить навстречу, но скользкие ступени враз дают понять, что на траве и песке двора суше не будет, а мокрым Элиану быть все-таки не хочется… - Па! - окликает он вновьприбывшего, однако вместо ответа получает пока лишь приветственный кивок. Зато сам отец к вящей радости сынишки с лошадьми в конюшне возится недолго, а затем, отфыркиваясь и встряхиваясь, как большой волк, спешит к крыльцу, неся перед собой внушительный плетеный короб. Подобного зрелища – отец привез в дом что-то большое – Элиан еще никогда не видел. Впрочем, это отнюдь не мешает ему радостно обхватить ручонками терпко пахнущую старой оленьей кожей ногу и прижаться к поднявшемуся на крыльцо взрослому так, что идти далее у того не оказывается никакой возможности. - Подожди, - со сдержанной улыбкой возражает отец. - Я – мокрый. Отстранив сынишку и с трудом пытаясь не задеть его днищем короба, он широким шагом входит в дом, оставляет в сторону свою ношу и, лишь сняв, хорошенько встряхнув и развесив на крюках сеней тяжелый мокрый плащ, не без тихой ругани берется за сапоги. Вваливаться в них прямо в дом строжайше запрещается даже его хозяину… Приходится приноравливаться… эту часть новой Эпохи, в отличие от эпохи предыдущей, он все-таки – женат. Правда, полон дом детей изначально, в общем-то, не сильно планировался, однако к этому тоже приходится приноравливаться и, не желая простудить-таки мелкого, приехавший бесшумно входит в центральную комнату дома, плотно прикрывает за собой тяжелую дверь и приветливо обнимает за плечи спустившуюся в центральную комнату жену. Следом за матерью со своей «крепости» на чердаке на шум отцовского приезда спускается и Орти. Более спокойный и застенчивый, чем остальные сыновья, он медленно сходит по крепкой лестнице второго этажа вниз и смущенно останавливается близ последней ступеньки. Привычка такая. Сперва переждать основную суету и только потом подойти, чтобы обращали внимание уже только на него. Уйдет в сторону потом тоже – без особых обид, но восхищаться или радоваться происходящему в половине случаев – хоть убей! – предпочитает чуть-чуть со стороны. Вот и сейчас, подсунуть под руку лихую копну светло-каштановых вихров ухитрился только после того, как вокруг любимого хозяина вовсю отпрыгался даже пес Барри, да и младший брат отошел изучать странно пищащий короб. Впрочем, рядом с отцом – не задерживается, и по-хозяйски скрывается в сенях. Оставленные там сапоги старыми тряпицами набивает, чтобы поставить сушиться близ огня очага, и только затем уступает любопытству, суется все же к коробу. -Па! Что там? Можно открыть??? Элиан просьбами не озабачиваетеся. Получив законную порцию приветствий от отца, он давно уже прыгает вокруг плетеной коробки, как любопытный лисенок, но развязать крепкий узел на пропитанном дождем сыромятном шнуре ему не под силу. Старший брат сделать это может, но без разрешения – даже не пытается. Не потому, что накажут, просто – натура такая. Чуть странная… - Открывай, - соглашается отец. Мог бы и сам помочь, но растут у него все-таки мальчишки. Им, по его мнению, нужна самостоятельность, а не опека. Даже, если шнурок поддаваться не будет ни одному, ни второму, у хозяина дома достанет терпения дождаться, пока они смогут исполнить то, что хотят. Даром, что он знает – как только крышка короба окажется откинутой, детским восторгами не будет предела, а вот жена слишком сильно может и не порадоваться… Эльфийка, конечно, но… даже эльфийским положительным качествам время от времени может настать предел. Впрочем, узлы (а их на коробе было все же два) сопротивляются сильным пальцам Орти недолго. Еще мгновение и с характерным лозовым дребезжанием крышка откинулась. Две принципиально не похожие друг на друга детские головы склоняются над образовавшимся темным провалом и… вопле-визг восторга рвется под кровлю дома с такой эмоциональностью, что впору оказывается задуматься – удержат ли стропила стремительно подлетающую кровлю. В глубине короба таятся от блеклого света комнаты щенки. Пять пискучих черных комочков с уже вставшими острыми ушами, едва начавшими пробиваться зубами, живыми глазами-пуговицами и тонкими прямыми хвостиками, которые не знают – поджиматься ли им в страхе перед двуногими незнакомцами или грозно топорщиться, пытаясь чужаков напугать. - Тихо, Эли. Не вынимай, - останавливает отец младшего сына. Старший выбранного пушистика достал, как положено – бережно и аккуратно, а у Элиана такое могло еще не получиться. Он свое «сокровище» получает поставленным на пол отцом. Как и еще двоих, тут же попытавшихся разбежаться по наиболее темным углам помещения. Последнюю – мелкую самочку – выпускать на свободу не стали. Слишком слаба, пускай сидит там, где уже привыкла. - По Северу мор идет, - поясняет Хэйлорн. - Грызуньё от нее подыхает в огромных количествах… Варгам и волкам в результате – тоже достается, если сожрут, кого не того. Вот и приходится забирать тех, кто жив остался. Оленя или косулю сложнее взять, а тут – целый пир! Вот и тащат по логовам что попроще… С последствиями… - на выразительное жестко-красивое лицо хозяина этих мест на мгновение ложится едва заметная хмурая тень, но, помолчав мгновение, он как можно серьезней продолжает: - За Барри, кстати, следите, чтобы в лесу лишнее не хватал. А лучше со двора до конца этой луны – не выпускайте. Дело – недавнее, так что я не успел предупредить. Но долго такое не продлится. - Оно опасно? - Для людей – нет, - тяжелые полукольца светло-русых волос говорившего заметной волной качаются взад-вперед, в противовес уверенному движению его головы. - Для орков, как я понимаю – тоже. …Для вас – тем более… Остальные, кто нашелся – в замке да по местным поселениям. Как со взрослыми, так и нет. Мальчишки здешние по моей указке их ищут. А эти пусть здесь растут. Ортани, полагаю, сумеет о них позаботиться. - И я! - не забывает и Элиан сказать свое слово. Отец не удерживается от короткой улыбки и, устроившись рядом с детьми на корточках, аккуратно сажает младшего себе на колено. - И ты… - Старший вернется – поможет, - замечает он через мгновение. - Так что, полагаю, вы – справитесь. - Ну, да, - чуть принужденно улыбается мужу хозяйка дома. - Живет же под крыльцом росомаха! После нее полный дом варгов – в самый раз!!! Впрочем, даже младшему сыну ясно, что она – не сердится. Просто напряжена немного услышанным известием и отдает себе отчет в том, что изрядная часть забот об увеличившемся «семействе» ляжет все-таки на ее плечи. Впрочем… знала, за кого замуж шла… Да и малыши – что уж там говорить – умилительно-очаровательные, и какое женское сердце не дрогнет при взгляде на таких сирот. Главное – пореже вспоминать о том, что они все-таки не собаки… А привязанность к ним – куда она денется! Придет. Причем – довольно быстро. Первой же ночи периодической кормежки малышей будет вполне достаточно.