Vantablack

Когда-то давно Вончже в процессе сёрфинга по интернету прочитал, что японцев с детства учат различать до двадцати четырёх оттенков чёрного цвета. У каждого оттенка своё название, своя насыщенность, но они всё равно непосвящённому кажутся абсолютно одинаковыми. Так и с Вончже. Он смотрит на свою жизнь и видит только оттенки чёрного. Даже не серое, что уж говорить о белом. Сплошная чёрная полоса, которая дробится на миллион оттенков, абсолютно неотличимых для окружающих. Подумаешь, велика беда. Иногда бывают такие дни, что чёрный светлеет немного, почти становится очень тёмным серым, но всё равно не истончается, как бы Вончже ни старался. В такие дни у него получается общаться с людьми и даже выходить из дома. В такие дни он помогает матери, пишет давно забытым знакомым и строчит тексты новых треков в толстом потрёпанном блокноте. В такие дни ему кажется, что ещё немного и эта чёрная полоса закончится, можно будет выдохнуть, но градиент начинает темнеть, и хорошие дни идут на убыль. Всё в том же интернете Вончже как-то вычитал, что учёные создали вещество, которое поглощает почти сто процентов падающего на него света. Вантаблэк или как-то так. Вончже фотографии видел и даже так почти ощутил, как проваливается в эту черноту. Такие дни у него тоже бывают. Он в них старается вообще не двигаться. Лежит только в комнате с задёрнутыми шторами да в потолок смотрит. Иногда выходит на балкон, курит несколько сигарет подряд и тихо уходит обратно лежать. В такие дни даже дышать не хочется, внутри всё словно гнилью покрывается и мешает нормально существовать. Но и они рано или поздно проходят. Всё рано или поздно проходит. И только осознание этого факта позволяет двигаться дальше. На самом деле Вончже понятия не имеет, куда он идёт и что с ним вообще происходит. Всё получается как-то механически. Он просто действует согласно принятому расписанию, стараясь не выбиваться из графика. Ходит на учёбу, ест, пишет тексты, общается с редкими друзьями, пьёт таблетки. Всё по графику. Нельзя выбиваться. Иногда Вончже кажется, если что-то вдруг пойдёт не по плану - он просто свихнётся. Выпадет из своей чёрной полосы в сплошной вантаблэк и утонет в нём без возможности выкарабкаться. Оттенки чёрного сменяют друг друга. Дни лениво переползают по страницам календаря. Вончже медленно, но верно куда-то бредёт, спотыкаясь по дороге. В один из тех дней, когда чёрный почти становится очень насыщенным серым, ему приходит в голову мысль. Она остаётся надолго и сверлит мозг, не давая спать и дышать нормально. Постоянно стучится в череп изнутри, напоминая о своём существовании, и тяжеленным камнем висит на шее. Её бы забить и отпустить, но Вончже не умеет так просто забывать вещи, а потому тащит мысль за собой, вырубаясь от недосыпа в метро по дороге на учёбу. Чёрный-который-почти-серый светлеет на тон или два, а мысль расползается по телу тлетворным ядом и преследует Вончже, куда бы он ни пошёл. В текстах всё больше злости и бессилия, свойственного ему в периоды цвета вантаблэк, и самих текстов становится в несколько раз больше. Вончже торопливо записывает их вместо конспектов лекций, дома вырывая листы и складывая их в отдельную стопку. В потрёпанном блокноте всё больше слов и строчек. Все они грустные, болезненные, но ничего с этим Вончже поделать не может. Сейчас он говорит так. Сейчас он думает так. Мысль бьётся внутри раненой птицей и разрывает грудную клетку ночами. Вончже спит по паре часов в сутки и понимает, что пора уже либо окончательно похоронить себя вместе с ней, либо решиться. Вончже ставит себе чёткий дедлайн. Определяет день, когда нужно будет дать себе окончательный ответ, и в итоге просыпает его почти полностью, очнувшись только к ночи. Он выходит на балкон с пачкой сигарет и блокнотом, садится прямо на холодный пол и спешно строчит текст, пришедший к нему во сне, до тех пор, пока не спотыкается о собственные строчки.

“И лишь простая формула сейчас меня спасёт: “Не знаешь, что делать, - просто делай шаг вперёд.”

Спустя недели или, может быть, месяцы, ему кажется, что принятое решение в корне неверно и нужно сваливать как можно скорее. Обратно в свою раковину-домик. Обратно в сплошной вантаблэк с редкими новыми оттенками. Но он вспоминает свои же строчки и остаётся. Вокруг люди. Катастрофически много людей, и это кошмарно давит. Они разговаривают друг с другом, что-то делают, читают, кричат и шумят. Всё это сливается в сплошную какофонию, выбивая из привычной колеи, и какое-то время Вончже чувствует себя как забытый ребёнок посреди оживлённой пересадочной станции метро. Он закрывает глаза, пытаясь абстрагироваться, и на замену уже осуществившейся мысли приходят строчки из текста, написанного в ту ночь на балконе.

“Хочешь новый мир построить? Без проблем, вперёд, дерзай. Но если строить не умеешь, то хотя б не разрушай.”

Если сбежать сейчас - он разрушит всё. К тому же, он и так уже по горло в чёрной трясине, хуже уже точно не станет. Вончже оглядывается по сторонам, сдвинув шапку на лоб, чтобы скрыть направление своего взгляда. Все вокруг цветные. Кто-то яркий, как сверхновая, кто-то тусклый, как радуга после лёгкого дождя. Но у каждого какой-то свой особенный цвет. Вончже всматривается в окружающих и жадно ловит их оттенки, впитывая как губка. Получается, правда, дрянь какая-то. Как, впрочем, и вообще всё, что Вончже делает. Возможностей сбежать у него навалом - сделай шаг, и тебя уже никто не остановит, но он остаётся на месте в ожидании своей очереди. Ну уж нет, в этот раз он не сдастся. Вообще больше не будет сбегать. Хватит с него. Остановиться можно в любой момент, а вот возможностей подняться на ступень выше больше не будет. Он просто не сможет найти в себе силы двигаться дальше. С головой в своё болото уйдёт.

“Забыв о страхе и приобретя права на битву, В судорогах мышцы, в бешеном ритме Бьётся сердце и, подобно самоубийце, Я сделал первый шаг наверх по ржавой лестнице.”

У него получается. Первый этап, второй, третий. Он идёт дальше по дороге, окрашенной в оттенки чёрного, оставляя позади людей, шагающих по радуге. Чёрный как смоль Вончже посреди пылающих огнём людей. Полностью погружённый в состязание он перестаёт смотреть на свою градиентную шкалу жизни и когда всё же к ней возвращается, обнаруживает серый там, где раньше был сплошной вантаблэк. Не такой серый, каким бывает осеннее октябрьское небо, но всё равно уже что-то. Люди вокруг него искрятся яркими цветами и стремятся поделиться ими с самим Вончже. Не потому что он один такой никакой, а просто потому что привыкли так делать всю жизнь. Вончже тоже хочется что-то дать взамен, но он до сих пор не может понять, нужна ли хоть кому-то его чернота. Те, кто ведёт его по этой дороге, говорят много хороших вещей. Не требуют, а просят. Под их руководством хочется идти и хочется раскрыть себя, но Вончже боится, что, увидев его непроглядную темень внутри, люди просто отвернутся. Сейчас этого позволить нельзя.

“Я стою на краю, но на высоте, Снизу бьёт свет, а с потолка падают тени.”

- Давай поговорим, - говорит Тигр где-то в середине пути. Говорит очень спокойно и легко, будто затаившийся перед прыжком хищник. Вончже садится рядом с ним в ожидании и страхе, боясь открыть рот. - Ты не как они, - Тигр кивает куда-то в сторону. - Но это не делает тебя хуже. Ты другой. В них оттенки синего и жёлтого, красного и зелёного. В тебе оттенки чёрного. И это не делает тебя плохим. Это просто твой цвет. Ты показываешь все его оттенки такими, какими видишь их только ты. Для остальных это один цвет, для тебя десятки. И это здорово. Не теряй этого. Тигр уходит, сказав на прощание что-то ободряющее, но Вончже уже не слышит его.

“Хочешь ли ты стать лучше и себя найти? Если да, то ты мне друг и нам с тобою по пути.”

Идти до самого конца, выплёскивая из себя все оттенки чёрного, оказывается неожиданно сложно, но Вончже справляется. Он рисует на огромном полотне свои картины текстами и битами, раз за разом показывая слушателям всё то, что копилось внутри долгие годы. И им нравится. И ему самому нравится. Потому что чёрный - тоже цвет. Его цвет. И он покажет все его оттенки.