The Fall.

      Осень — зыбкий полупрозрачный призрак, лёгкий, как само дыхание.       Я не спал всю прошедшую ночь. Вначале сидел допоздна в каком-то кафе и пил кофе, потом, уже под утро, шатался по городу… в Чикаго действительно есть на что посмотреть. Я люблю этот город, — да и кто, должно быть, не любит?       Все эти причудливые здания, высокие и тонкие, точно рвущиеся в небо стрелы. Словно мачты колоссальнейших кораблей, бороздящих просторы вселенского океана. Я задираю голову вверх, и у меня перехватывает дыхание, когда я представляю себе, каково находиться на этой высоте… на самой верхушке острого шпиля. Это потрясающе до мурашек.       Длинные вырастающие вверх небоскрёбы создают впечатление какой-то подвешенности в воздухе. Я выдыхаю, наконец опуская лицо и опираясь рукой о стену — после бессонной ночи и без того кружится голова, но ещё больше усиливается чувство полуневесомой лёгкости из-за окружающей тебя повсюду удивительной высотности.       Чикаго — «Город Ветров»… Ветер сейчас действительно сильный, но, кажется, я уже привык и не чувствую холода. Или во мне говорит бесчисленное количество выпитого за эту ночь кофеина… Ха, денег, что я нашёл у себя в карманах, хватило мне по крайней мере на кофе.       Ветры разогнали вчерашние дождевые тучи, сегодня свежо и ясно. Солнце сияет в лужах и влажных капельках, усыпавших город прозрачными бусинками. Небоскрёбы, омытые дождём, сверкают подобно отшлифованным кристаллам кварца.       Город ветров… Чикаго такой же прозрачный и воздушно-стремительный, как ветер. Нет ничего удивительного в том, что ему даровали такое прозвище…       Свежий ветер сам собой проникает в лёгкие, не нужно даже делать усилий, чтобы вдохнуть. Город ветров… можно ли назвать тебя — город дыхания?       Быстро-быстро проносятся по синему небу серовато-дымчатые облака с бледно-розовой каймой.       Я пространно гляжу в воздух на плывущий полиэтиленовый пакетик. Должно быть, его выдернуло сильным ветром из какого-то мусорного бака. Маленький пластиковый пакет… куда тебя унесёт? Никто не знает, не знаешь и ты.       Вот и я не знаю, куда меня несёт.       Площади вокруг — ясные, яркие… и всё почему-то как в тумане. У меня странное ощущение, словно я гляжу сквозь какую-то пелену. Пластиково-полиэтиленовую плёнку…       Мне вдруг вспоминается, что, когда я смотрел из окна башни корпорации Feel Good, я ощущал нечто подобное. Такой странный контраст этого мутного, грязного стекла и до того дивно сияющей чистоты за ним. Впрочем, так и должно быть… ведь башня ненастоящая, она насквозь пропитана фальшью и лицемерием, — а за окном живое, безыскусное, искреннее. Природа всегда искренняя и чистая… Но все мы смотрим на неё из окон своих картонно-пластиковых коробок.       Пластиковый Берег. Побег. Кажется, сейчас это настоящий «Побег»: название тура наконец-то оправдало себя. Я сбежал… вот только не знаю, куда и от чего. Может, от самого себя?       Мне кажется, я до сих пор созерцаю мир через мутно-пластиковую завесу.       Вокруг темнеет. На небо снова набежали тучи, они скользят по нему торопливой бесформенной жижей, будто спешат поскорее скрыться с глаз… Должно быть, им неловко оттого, что они нарушают своей неопрятностью такую хрупкую и утончённую прозрачность.       Холодный ветер прохватывает насквозь, я ёжусь, скрестив руки на груди. Рубашка совсем лёгкая, она не греет.       Чикаго, осенняя изящность, осенняя прозрачность… я так хочу увидеть тебя по-настоящему. Почему я не могу?.. Мне кажется, что я в самом деле чего-то не вижу, — и едва ли виной тому травмированные глаза. Хотя кто знает. Буддисты говорили мне, что раны на физическом уровне являются следствием прежде всего духовных повреждений… Может, я слеп и просто чего-то не вижу.       Я чего-то не понимаю, чего-то важного, я не понимаю, куда мне идти и куда я иду сейчас. Я в точности как этот пластиковый пакет, который летит, сам не ведая, куда попадёт под воздействием сил стихии, слишком мощных, чтобы им противостоять, слишком стремительных, чтобы успеть уловить их ход мыслей, слишком давящих, чтобы позволить дышать под своим напором…       Перед глазами мутится, я опускаюсь на какую-то скамейку, ощущая, что у меня подкашиваются ноги. Наверно, не стоило пить столько кофе.       Я дышу часто и судорожно, порывы ветра с силой хлещут в лицо, и я не могу сделать вдох. Сердце колотится, меня всего трясёт и прошибает пот. Я прикрываю веки и сижу неподвижно несколько минут, приступ постепенно проходит.       Пластиковый пакетик. Зачем я думаю о пластиковых пакетиках? Я определённо не совсем нормальный человек.       Я наконец открываю глаза и бездумно смотрю вверх. Там — легко и прозрачно. Набежавшие тучи скрылись так же быстро, как и примчались, не оставив после себя и следа. Небо вновь посветлело, засияв всеми красками. Надолго ли?.. Возможно, скоро опять будет дождь, очень уж ветрено. Ветер с поразительной небрежностью ворошит страницы пространства, переворачивая их мгновенно и легко, в считанные секунды переменяя декорации и цвета…       Прозрачная, зыбкая чикагская осень.       Я медленно поднимаюсь со скамьи, ноги всё ещё дрожат, но я пересиливаю себя и иду… куда-нибудь.       Меня швыряет на ветру так же, как эти брошенные пакетики, и я равно в той же мере не могу управлять своей судьбой. Я так же потерян, как они, я точно так же позволяю этим порывам подхватывать меня и уносить чёрт знает куда.       Идти… надо куда-нибудь идти. Лишь бы не стоять на месте…       Что ж… зато на полупризрачных крыльях ветра легко. Легко дышать и парить… Ты не ощущаешь своего веса, тебе не нужно нести его. За тебя всё делает ветер… даже вкладывает воздух в твои лёгкие.       Почему же я не могу так?.. Я всё ещё не могу до конца позволить ветру нести себя. Я всё ещё хочу бороться. Или… пытаться бороться.       …А пластиковым пакетикам уже давно всё равно, они летят и не думают. Летят и расслабляются… У них нет цели, нет никаких желаний, нет мыслей. Нет страданий. Они просто летят, легко и спокойно, им свободно, они не чувствуют силы тяжести, ничего, кроме мягких и воздушных объятий ветра… такого непостоянного, но такого сильного. Какая потрясающая беззаботность и беспечность… ощущать себя в надёжных и сильных руках. В руках, которые могут направить тебя. На чьё руководство можно в самом деле положиться…       До чего же легко им дышится.       Я выхожу в какой-то парк. Здесь светло и чисто. Мягкие лучи льются сквозь ветви деревьев, окутывая их блестяще-туманным облаком. Ветер колышет листву, она без усилий отрывается от черешков и тоже парит. Так легко… так зыбко.       Как дыхание. Дышать — это самая естественная в мире вещь, дышать должно быть просто, дыхание не контролируют… почему же я боюсь даже сделать вдох?..       Я медленно бреду по парковой тропинке, взор то и дело застилает полупрозрачная дымка, и грудь мучительно сжимает какой-то спазм, но я почему-то не могу остановиться на месте.       Чёрт возьми. Дышать… легко дышать в Городе Ветров сам бог велел. Тем не менее, я не могу сделать даже это. Но почему? Ведь сейчас рядом никого нет. Никто не следит за мной, не пытается мной управлять… никто не лезет мне в душу и не унижает. Никто не указывает мне, что я должен делать и не принуждает наступать себе на горло.       Может, мне тоже стоит поискать причину в самом себе? Что, если это я сам, а не другие, не даю себе сделать вдох?       Ведь никого из них здесь нет, но я почему-то не чувствую себя свободнее. Это странно, но ничего в самом деле не поменялось. Я ушёл от них — но от самого себя, увы, не уйти.       Неужели я так напряжён, что не могу даже позволить себе дышать? Парадоксальный идиотизм.       Не пойму — то ли я настолько сильно пытаюсь контролировать себя, то ли, наоборот, слишком боюсь взять над собой контроль.       Может, мне просто стоит тоже расслабиться и позволить себе… парить на ветру.       Город ветра, помоги же мне. Я доверяюсь порывам твоего чистого воздуха.       Унеси меня туда, куда считаешь нужным. Я, пожалуй, даже не буду сопротивляться…       Я подхожу к какому-то дереву и облокачиваюсь лбом о его ствол.       Я устал. Я не знаю, куда мне идти. Я оказался неспособен принять решение… Я оказался неспособен сам контролировать свой полёт.       Город ветра, пожалуйста, неси меня. Куда-нибудь…       Я выдыхаю, у меня опять темнеет в глазах.       Решение. Все мои решения такие же зыбкие, как эта осень. Такие же призрачные… наверно, Мёрдок прав, когда называет меня слабохарактерной плесенью. У меня нет ни твёрдости духа, чтобы доводить до конца предпринятые в разгорячённых порывах шаги, ни достаточной стойкости, чтобы быть способным в полной мере безропотно терпеть бесправное и безвыходное положение.       Проще говоря, я не могу ни смириться, ни толком сражаться.       К сожалению, я не способен полностью положиться на ветер. Мне хочется, но я не могу. Мне хочется парить на ветру так же спокойно, хочется ни о чём не думать, не сомневаться, не колебаться… не обвинять себя за никчёмную силу воли, которой нет. Не обвинять себя за то, что я опустил руки и не борюсь. За то, что не сопротивляюсь.       Но всякий раз, когда я пытаюсь бороться и идти против ветра, ветер отшвыривает меня назад на тысячи метров, разбивает мою душу на тысячи осколков… они звенят — да, красиво, как гитарные флажолеты. Красиво и высоко…       Как эти пики небоскрёбов… блестят так ярко, что больно глазам. Больно… глаза слезятся.       Слишком высоко. В очередной раз — слишком высоко для меня… От башни корпорации Feel Good было тоже непомерно далеко до земли, чтобы прыгать.       Так что мне делать, идти против ветра или позволить ему нести себя?..       Ведь ветер такой зыбкий. Откуда я знаю, куда он унесёт меня? Откуда я знаю, что я хочу того же, чего хочет ветер? Ведь ветер прозрачный и непостоянный.       Прозрачность — сродни глупости, зыбкость — сродни предательству.       Никто не знает, чего ждать от осеннего ветра, он может в равной степени щедро осыпать тебя золотом тёплых солнечных бликов, а может разразиться самой чёрной и гадкой ливневой тучей прямо на твою голову… Осень туманна и скрытна, никто не знает, что скрывается за её чертогами. Никто не знает, каким будет её следующий шаг. Как же можно на неё положиться?       Осень зыбка.       Дыхание зыбко, его так легко прервать…       Я чувствую, что сейчас отключусь. Нужно куда-нибудь сесть. Шатаясь и цепляясь за деревья, я прохожу вглубь парка, затем, не выдержав, опускаюсь прямо на траву.       Я устал. Я не знаю, что мне делать. Мне стыдно в этом признаваться, но, кажется, я хочу сдаться.       Сдаться на милость ветра…       Ветер колышет траву и сдувает волосы с моего лба. Ветер тёплый и мягкий. Вокруг так тихо и безмятежно, что поневоле я успокаиваюсь. Сердце мало-помалу перестаёт выпрыгивать из груди, и я наконец могу вдохнуть без усилий.       Небо становится тревожно-синего оттенка, оно покрывается красновато-бурыми тучами. Из-за них пробиваются ослепительно-светлые, словно алмазная пыль, солнечные лучи. Они озаряют деревья таким ярким сиянием, что листья кажутся вспыхнувшим заревом пожара.       Оранжевые с золотом кроны, окружённые блестящим ореолом, и тонкие стволы, напоминающие миллионы восковых свечек.       Свежий, пахнущий озоном ветер овевает тело, и кажется, словно, если подпрыгнешь, он поднимет тебя в воздух, и ты взлетишь.       Так легко…       Я ложусь вниз, опускаю голову на прохладную росистую траву и закрываю глаза.       Тихо и спокойно.