Ведьмы в далеких заграницах

— Стало быть, мы возвращаемся? — спросила Маграт. — Да. Но они все-таки сделали небольшой крюк и посмотрели на слона. … И не только на слона. Заграницы оказались похожи на желе Нянюшки Ягг — ты говорил себе: «Ну все, последний кусочек, и хватит», но раз попробовав, остановиться было невозможно. В настоящий момент ланкрские ведьмы были несколько растеряны — из-за налетевшей бури они потеряли цветочный венок (1 штука), парадную шляпу госпожи Гоголь (1 штука), письма к Джейсону (5 штук). И кроме того, они абсолютно не знали, где сейчас находятся. — Ну, зато мы уж точно повидали мир, — добродушно (чему немало поспособствовала фляжка укипаловки) заявила Нянюшка. — Никто не скажет, что мы сидим у себя в Ланкре и носу наружу не кажем. Матушка Ветровоск прищурилась и вытянула руку. — Кажется, какой-то берег. — Наконец-то! — вырвалось у Маграт. Не то, чтобы она была против полетов на метле, но все-таки иногда эту самую метлу хотелось усовершенствовать. Ну или хотя бы положить подушку под некоторые части тела. — Хм, кажется, жители нам не очень-то и рады, — пробормотала Нянюшка, глядя вниз. Люди стояли разинув рты, и крайне некультурно тыкали пальцами в небо. — Эгей! Привет! Абжур мон парку силь вум плезир! Парочка местных аборигенов рухнули на землю, как подкошенные. — Гита! Я все больше сомневаюсь в твоем знании иностранных языков! — Ну раньше же помогало! Матушка затормозила первой, величественно спустившись на землю. Следом спрыгнула Нянюшка и самой последней приземлилась Маграт. Жители поспешно отшатнулись, образовав круг, в центре которого возвышались две черные и слегка покосившиеся шляпы. — Как-то они совсем недружелюбно на нас смотрят, — пробормотала Маграт, жалея, что у нее с собой нет волшебной палочки. Обычно, когда ведьма начинает превращать окружающие предметы в тыквы, градус дружелюбия возрастает — ведь никому не хочется провести остаток своих дней лежа на одном боку под солнцем и удобряясь навозом. — Уверена, Гита, ты сказала им что-то очень грубое. Круг зашевелился и выплюнул рыцаря в сверкающих доспехах. — Вы — маги? — голос его звучал гулко, словно вместо шлема он надел котел. Матушка фыркнула. — Маги? Вот еще. Мы — настоящие ведьмы. Толпа сделала шаг назад. Рыцарь явно чувствовал себя не в своей тарелке, но не сдавался. — К какому кругу вы принадлежите? — Маграт, это, кажется, по твоей части. Ты же у нас разбираешься во всех этих кругах, — Нянюшка подтолкнула ее вперед. — Мы… мы добрые ведьмы. Хорошие. Э… Обычные. Мы не собираемся в круги. Толпа сделала еще один шаг назад. — Вы из Тевинтера?! — рявкнул рыцарь. — Мы из Ланкра. Овцепикские горы, — горделиво отозвалась Маграт. Рыцарь поднял руку и загудел себе под нос. Все затаили дыхание, и в тишине стало слышно, как Грибо что-то закапывал в пыль. — Гита! — с укоризной произнесла Матушка. Нянюшка вздохнула. — Бедный котик терпел всю дорогу. Ты же сама знаешь, как это бывает… — Нет, я все всегда делаю… заранее. Рыцарь вытащил меч. — Вы пойдете со мной, к Рыцарю-Командору. Это приказ. — Хм, неужели? И что же ты сделаешь, если мы откажемся его выполнять? — Матушка насмешливо прищурилась. — Я применю силу, — уверенности в голосе рыцаря поубавилось. Нянюшка Ягг вздохнула. — Эсме, помни, в чужой ведьмовской удел со своим котелком не ходят. Матушка Ветровоск медленно качнула головой. — Хорошо. Мы пойдем. Уже очутившись в лодке, Нянюшка спохватилась, что Грибо куда-то пропал. Мередит с усталым интересом глядела на отступниц, которых поймали этим утром в порту за «страшным колдунством», как выразился храмовник. Отступницы выглядели возмутительно спокойно и самоуверенно — точнее, так выглядела только одна. Самая старшая. Нянюшка поежилась под внимательным взглядом пронзительно синих глаз. «Можно подумать, они с Эсме родственницы. Только-только от одной сестрицы ушли, как сразу к другой пришли!» Молчание затягивалось и грозилось перерасти в конфликт «Да вы знаете, что они там говорят о нашей Шэрон?!» международного масштаба. Надо было брать дело в свои руки. — А у вас тут очень уютно, — сказала Нянюшка, оглядевшись. — Немного по военному, у Шончика моего тоже в казарме все по линеечке, а вот дома никогда даже носки рядом не положит, уж я ему сколько раз говорила, а все продолжает их разбрасывать… Голос Нянюшки тек и бурлил, как игристое вино. Мередит поняла, что внимательно слушает истории о совершенно посторонних людях и даже поддакивает в нужных местах. Она тряхнула головой, избавляясь от всех «а вот мой Шончик!» и «У нас в Ланкре…» и строго приказала: — Молчать! Нянюшка осеклась на середине истории о том, как маленький Джейсон упал в канаву. Брови Матушки чуть дрогнули, обещая громы и молнии. Мередит нахмурилась в ответ. — Вы сказали, что не принадлежите никакому Кругу магов. — Мы не в том возрасте, чтобы бегать голыми под луной, — с достоинством ответила Матушка. Мередит поперхнулась, представив себе такое зрелище, и отправила их в карцер. «До возвращения Орсино…» — многообещающе добавила она. Нянюшка, оглядев тюрьму, огорченно вздохнула и плюхнулась на койку. Достав карандаш и листок бумаги, она вдохновенно застрочила очередное послание семье: «Здравствуй дарагой Джейсончик, вот и еще одно письмецо тебе Занесло нас теперича куда-то совсем в плахое место, тут даже нет бананананов и дакири, и нас снова пасадили в тюрьму, так что мамуля у тебя ныне редицивистка еще та!..» *** Одним из главных достоинств Грибо было то, что он везде и всегда чувствовал себя в своей тарелке. Здесь, по крайней мере, не было никаких черных петухов и мышей, превращавшихся в лошадей, но зато притягательно пахло тухлой рыбой, кровью и смертью. Так что Грибо неспешно потрусил прочь, в надежде кого-нибудь убить или изнасиловать. Или даже одновременно сделать и то, и другое — зачем размениваться на мелочи? Встречные собаки испуганно поджимали куцые обрубки хвостов и пытались спрятаться в тенях, а парочка кошек осталась позади с задумчивым и мечтательным выражением на мордах — скоро порт Киркволла ждало нашествие белых и мрачных котят, готовых убить все живое. Волна восхитительного тухлого запаха нахлынула на Грибо возле лестницы, ведущий в Нижний город, и привела прямиком в «Висельник». — Ой, какой милый котик! — радостно воскликнул светловолосый мужчина и наклонился к Грибо, чтобы почесать за ушком. — Сиськи Андрасте, ты что творишь?! Грибо с достоинством взмахнул хвостом и пошел на второй этаж, оставив чужака залечивать прокушенные в пяти местах пальцы. У одной двери он заметил… Женщину. Шерсть у Грибо стала дыбом, а мурлыканье отчетливо заклокотало в горле, словно далекий весенний гром. Эта женщина в чем-то была его человеческим двойником, и остатки заклинания, полученного в Орлее, забурлили в крови. — Ого… — Изабелла с интересом наклонила голову, глядя как одноглазый жуткий кот превращается в одноглазого и весьма сексуального мужчину. — Какой большой… милый котик, — промурлыкала она. — Ур-р-мя-ау? — Грибо сделал пару неуверенных шагов к ней. Изабелла кивнула и поманила его за собой. — О да, милый. И это тоже. Через пару часов, Грибо — гроза всех живых (и не совсем живых) существ Плоского Мира, — чувствовал себя самым маленьким и несчастным котеночком. Возможно, потому что впервые он понял, как это — когда имеют тебя самого. Изабелла, развалившись на кровати в томной неге, гладила и чесала его за ухом. — Эх, надо Андерсу намекнуть, пусть своих кошаков в лечебнице превратит в людей, — сонно произнесла она. — Вмиг озолотится, а «Золотая роза» пусть утрется. — Няунюушкау… и Мяутушка! — Грибо встряхнул головой и попытался сесть. — Поумоущь. — Какая помощь, о чем ты? — Изабелла, накинув простыню, с любопытством подперла голову рукой. — Может, продолжим?.. — Неу-ут! — Грибо скатился с кровати, становясь котом. — Мау! Ма-а-ау! — Ненавижу магию, — мрачно пробормотала Изабелла. *** -… только с ежиком даже не думай, мой друг! — голос Нянюшки Ягг разносился по всем Казематам, и те немногие отступники, которым не повезло очутиться в заключении вместе с ланкрскими ведьмами, рыдали и слезно умоляли храмовников об усмирении. — Гита, ну сколько можно? — сердито спросила Матушка Ветровоск. — Ты нас уже во второй стране позоришь, подумай о своем возрасте! — А по-моему, с песней ждать гораздо веселее, — жизнерадостно ответила Нянюшка. — Слышишь, даже людям настроение подняла. Маграт, приподняв брови, прислушалась. Один из заключенных бился головой о стену и молил Создателя и Андрасте о прощении. Матушка, фыркнув, согнала Нянюшку с койки и легла на нее сама, надвинув шляпу на лицо. — Она опять… заимствует? — шепотом поинтересовалась Маграт. Нянюшка сурово кивнула. — Ох, однажды Эсме заиграется. Пролетавшая мимо острова чайка слегка покачнулась в воздухе, а затем устремилась к городу с целеустремленностью настоящей овцепикской ведьмы. *** — Еще раз, — Андерс, помотав головой, внимательно посмотрел на кота. — Ты говоришь, что этот… эээ… зверь стал мужчиной… — И каким мужчиной! — с жаром в голосе добавила Изабелла. Андерс шикнул на нее. — И сказал, что кому-то нужна помощь? Изабелла, ты ведь помнишь, что сухостебль надо пить, а не курить, да? — Да иди ты, зануда! — Изабелла наклонилась и погладила Грибо по голове. — Давай, лапочка, превращайся. Грибо жалобно мяукнул, поджимая хвост. Андерс, вздохнув, прикрыл глаза и медленно повел рукой в воздухе. Неведомая сила подхватила Грибо и утащила прочь, в неудобное и лысое человеческое тело. — Мау тебяу вффшшш… Заметив плотоядный огонек в глазах Изабеллы, Андерс поспешно бросил коту…человеку… простыню. — Так что ты говорил? Кому нужна помощь? Грибо на всякий случай отодвинулся от Изабеллы. — Маутушке. И Няунюшке. И Мауграт. — Где они? — Андерс, убедившись, что не спит и не под контролем Справедливости, решил смириться с тем, что иногда кошки могут становиться людьми. — Таумр-р, — Грибо махнул рукой в сторону порта. — Баушняу. — Их забрали в Казематы! — Андрес, всплеснув руками, уставился на Изабеллу. — Мы должны помочь… — Не-не, меня в эти свои революционерские делишки не втягивай! В окно что-то стукнуло, и все обернулись, чтобы увидеть весьма мрачную чайку, пытавшуюся примоститься на подоконнике. Грибо моментально съежился, пытаясь стать маленьким и незаметным. — Это онау! Маутушка! — Чайка? — недоумевающе переспросил Андерс. Птица издала скрипучий крик и грозно уставилась на них пронзительно голубым глазом. *** -… вот носорог и пригодился! — бодро закончила Нянюшка Ягг и рассмеялась. Маграт вежливо улыбнулась, так как смысл истории о священнослужителе, женщине и носороге был ей все так же неясен. Впрочем, как и большинство шуточек и слов Нянюшки. Дробный смех был прерван сухим покашливанием, донесшимся с койки. — Приготовьтесь, — деловито сказала Матушка Ветровоск, садясь на кровати и растирая виски. — Хочу признать, Гита, и от твоего кота есть толк… — Ты видела Грибо! — Нянюшка взволнованно повернулась к ней. — Бедный мой котеночек, он сильно исхудал? Матушка многозначительно хмыкнула и поднялась на ноги. Где-то за стенами громко зашуршало и завыло. — Грибо! Иди ко мне, мой милый котик! — громким шепотом позвала Нянюшка. Часть стены обвалилась, выпуская наружу некогда белого, а сейчас равномерного грязного кота. Следом вошел мужчина с магическим посохом, сдавленно кашляющий в рукав. Нянюшка поперхнулась, глядя на него, и Матушка грозно нахмурила брови: — Гита Ягг, только попробуй! — Но посох… — Гита! — И набалдашник… — Гита! — А что там с посохом? — громким шепотом поинтересовалась спутница их нежданного спасателя — темнокожая, почти как мадам Гоголь, женщина. Нянюшка, почувствовав родственную душу, в двух словах объяснила смысл песни «А на волшебном посохе нехилый набалдашник», после чего Матушке пришлось грозно напомнить, что им пора шевелиться. *** — Если вдруг будете у нас в Ланкре… — Нянюшка торжественно обняла Изабеллу, и не торжественно, но весьма многообещающе — Андерса. — С радостью, монна Ягг, — ответила Изабелла, на всю жизнь запомнившая песенку про ежика. — И если вдруг захотите снова нагрянуть в Киркволл, то здесь вам рады… Главное, котика не забудьте с собой взять. Грибо, издав полузадушенный вопль, взлетел на плечи к Нянюшке, притворившись потасканной горжеткой. — Да, он такой, — проворковала Нянюшка. — И ведь я так любила чесать ему пузико… — До свидания, — с нажимом повторил Андерс. Ведьмы, наконец, забрались на метлы (в случае Матушки, это включало так же пробежку с метлой, но ни Изабелла, ни Андерс не позволили себе улыбнуться даже мысленно) и поднялись в воздух. — И больше — никаких слонов, — сердито заявила Матушка. Маграт поспешно закивала. Заграницы — это, конечно, очень хорошо, но дома лучше. И она ни за чтобы не призналась, что ей очень хочется случайно встретиться с Веренсом в лесу.