Клуб настоящих джентельменов

      — …чудесная сегодня погода, сэр!       — О, не то слово, мой дорогой друг, не то слово! Неужели наш почтенный управляющий расстарался? В честь чего?       — Хочу заметить, что я точно не вижу поводов: в календаре неизменно было бы указано. Все праздники, Дни рождения, памятные даты, юбилеи и даже годовщины смерти.       — Ох, право вам, Реджинальд, вы даже среди нас выдающийся педант.       — Сочту это за комплимент, Уолтер.       Клуб дворецких и камердинеров «Младший Ганимед» сегодня блистал. Впрочем, не будет также ложным сообщить, что клуб блистал всегда. Однако изредка, совсем немного и самую чуть, клуб блистал капельку ярче, чем обычно. И сегодня был именно тот самый день.       Отчего именно так сложились обстоятельства, вряд ли знает кто-либо из ныне живущих. Возможно, кроме главного камердинера. Допустим же некоторую вольность и позволим себе назвать эту выдающуюся личность, выразившись: «камердинер камердинеров», но, конечно, не вслух и даже у себя в голове не в полный голос. Поскольку Ларч Аддамс был идеальным дворецким и камердинером. От чего крайне страдал.       Давным-давно несколько крайне ответственных джентельменов, ещё до того, как была создана первая Гильдия профессиональных дворецких, не говоря уже о Британском Институте и тем более этом новоделе, Международном институте современных дворецких, собрались вместе с поистине благородной целью: создать объединение верных слуг, в узких кругах которых можно было бы ненадолго ослабить галстук и даже получить дельный совет в служении господам. Лишь самые преданные делу, вышколенные и ослепительные в своём стремлении к идеалу дворецкие допускались в этот воистину удивительный клуб. Одной из важных черт была особая книга, в которой слуги записывают… деликатные, но поучительные подробности жизни своих господ в назидание тем, кто будет наниматься на работу в будущем. Самая же удивительная и невероятная особенность клуба «Младший Ганимед» заключалась в месторасположении самого клуба. Поверьте, его не найти ни на одной карте мира. Точнее сказать, миров.       Смеем заверить, пытливый ум читателя не допустил невольную ошибку, как и создатели клуба. Как и самые известные во все времена картографы. Клуб имени прекрасного похищенного юноши, и чьим символом неспроста стала золотая лоза из-под молота самого Гефеста, находится и одновременно не находится в Междумирье. Конечно, названий много, и все они правильны и неправильны в один и тот же час. И мы, конечно, делаем некоторые допущения и опускаем определённые подробности для простоты восприятия. Тем не менее, подобные названия безусловно могут смутить человека неподготовленного, однако неподготовленные об этом названии и не узнают. И уж тем более не сумеют проникнуть в великолепно защищённое здание.       Но давайте же отставим высокие материи и вернёмся к сегодняшней встрече почтенных участников клуба «Младший Ганимед».       Несмотря на вполне объяснимую популярность клуба, в Бежевой гостиной собралось поразительно мало людей, хотя их имена известны всем и каждому, а об их мастерстве юные ученики говорят исключительно с придыханием в голосе и неистребимым благоговением в глазах, мечтая когда-нибудь хотя бы приблизиться к кумирам. Впрочем, мы настоятельно напоминаем особо экзальтированным молодым людям об одной заповеди, применимой не только (и даже не столько) в христианстве. И определённо имеем надежду, что данные молодые люди сами вспомнят столь важную дидактическую сентенцию.       Возвращаясь к столь неординарным личностям, назовём же их имена: Ларч Аддамс, Уолтер К. Дорнез, Реджинальд Дживс, Себастьян Михаэлис и последний в алфавитном списке, но не далеко не последний в своих умениях, Альфред Пенниуорт.       Опустим излишние описания и без того небезызвестных представителей своей профессии и перейдём же непосредственно к событиям этого прекрасного вечера, столь благоприятно вступившего в свои неизменные права. Из изумительного сада, раскинувшегося прямо за огромными чистейшими окнами истинно английской архитектуры, невесомыми нотами доносились тонкие ароматы вьющихся роз и роскошных гирлянд глициний. Сама же Бежевая гостиная на протяжении веков служила именно курительным салоном, а потому тяжёлый запах сигарного табака и еле слышные контрасты свежести кальянных табаков пропитали саму суть помещения, придавая ему ни с чем несравнимую атмосферу. Сейчас же в извечную основу ароматов вплелись известные каждому настоящему англичанину мотивы дарджилинга.       — Ларч, позволю себе заметить, ваш чай, как обычно, безупречен, — с толикой сожалений допил божественный напиток Себастьян, нарушив воцарившееся расслабленное и благожелательное молчание.       — Крайне рад, Себастьян, крайне рад, — благодарно склонил голову тот, кого по недоразумению в иных мирах считают крайне ограниченным зомби, откровенно слабой пародией на Франкенштейна.       Остальные джентельмены тоже завершили традиционный пятичасовой моцион и неспешно приступили к следующему этапу вечера: а именно подготавливали сигары и курительные трубки к непосредственному употреблению. Вскоре под потолок взлетела первая струйка сизоватого дыма, а вскоре к ней присоединились и её товарки.       Альфред сделал новую затяжку классической прямой сигары цвета насыщенного оскуро. На столике рядом аккуратно умостилась пепельница и специально для него, Альфреда, сигарная настольная гильотина из древесины венге. Строгая, с мелким, но не вычурным, орнаментом, изящная и лишённая излишеств. Функциональность и ничего лишнего. Альфред задумчиво посмотрел на причудливо закручивающиеся спирали дыма и выдохнул новую порцию.       — Итак, господа, кто откроет первым наш сегодняшний вечер?