Пижама и свитер

«Доброе утро, золотые птички Верхнего Ист-Сайда, У меня, не знаю, как для вас, но по мне замечательные новости — наш Одинокий мальчик, Барри Аллен, замечен в шокирующей компании Королевы Би. Неужели лютая ненависть наконец-то переросла в страстную любовь? Признаюсь, я поставила на эту парочку двадцатку. Ну же, ребята, не подведите своего вестника. Хохо, целую, Ваша Сплетница.»

— Какого черта, Аллен? У Блэр аж идеально-угловатые брови вверх взлетают за секунду. Она у Барри в Бруклине от Чака и своей собственной слабости прячется; теряет выглаженный вид, тая в свитерах алых самого простого в мире мальчика. Ее детский профиль без косметики килограммовой кажется еще светлее и ярче — глаза в него, Барри, молнии швыряют. — Откуда я мог знать, что какой-то пройдоха нас заснял, Уолдорф? Успокойся. — Аллен с кухни выходит с чаем и малиной; в зрачках жухлое золото бликами играет; внутри остывший глинтвейн вкуса губ девушки-королевы плещется. — Я не могу успокоится. Это все Сплетница. Она заставляет меня ненавидеть СМИ. — парень смеется, наблюдая, как Блэр в одеяло кутается до подбородка, сонного воробья напоминая. Она губы дует, телефон отбрасывает на тумбочку и становится такой домашней, что не верится даже в статус, и слухи, и сплетни. Это Блэр Уолдорф усовершенной, упрощенной, открыто-доброй версии специально для Барри Аллена. Она уютная, если закрыть веки, — и рот ей, коли на то пошло — плавает багровыми разводами севшего солнца; отблесками горящей воды в Ист-ривер. Ей запах — смородина и душица, не Шанель и Диор. Брюнету Блэр почему-то доверилась; наверное, в рассказы Серены об истинном принце поверила — Барри стихи читать под окнами может, может счастливой сделать, денег даже не касаясь. У Ван Дер Вудсен есть этот самый парнишка Аллен; Уолдорф, должно быть, завидует блестяще. — Чак не писал? — как бы невзначай спрашивает Барри, кнопками на ноутбуке рядом с девушкой начиная щелкать. — Я и не думала, что ты так быстро захочешь от меня избавиться, Аллен. — задевает ли брюнетку вопрос Барри, она сама еще не знает; потому что, когда больно, обычно хочется сделать какую-то гадость, защищаясь; с мальчишкой-книжкой по-другому, словно легкие как-то в пустоту оттягиваются. — Что ты там опять строчишь? Дай мне посмотреть. И она в своем коконе перегибается через плечо не-такого-одинокого-Барри, руками за тёплую шею цепляется и носом в алую шерсть утыкается. Слишком уж все хорошо как-то, в голове проскакивает. «Береги себя. Или дай мне тебя сберечь» Сильной Блэр Уолдорф от этих строк и серьезного выражения лица Барри Аллена плохо. Отчетливо. Без прикрас и масок. Он ей в глаза насквозь смотрит, щенячье-верным таким взглядом, что сердечко алмазное удар пропускает. — Спасибо. — мягко улыбается девушка, придвигаясь еще ближе