Щекотка

      Теплый апрельский день, вот-вот близится май, а там уже и долгожданные для многих майские праздники. Солнце, наконец, выглянуло из-за мрачно-серых облаков и нежно отогревало своими лучами. Это, естественно, не могло не радовать. Наконец, можно закинуть в чулан большие, тяжелые одеяла, убрать в шкаф зимние и демисезонные вещи, можно перестать вечерами укутываться в многочисленные слои одежды... Можно об этом всем пока забыть, а сейчас наслаждаться прекрасными мгновениями.       Знаете, это прекрасное чувство, когда происходит нечто, и можно спокойно сказать, что вы – самый счастливый человек. Даже несмотря на то, что случившееся – всего лишь мелочь? Если да, то поздравляю: это изумительное ощущение, расцветающее в душе, в районе сердца, грудной клетки и останавливающееся где-то в желудке. Все переворачивается вверх дном внутри, а на лице расплывается неудержимая улыбка. И это еще не полный список того, что лишь за пару секунд Антон Шастун испытал, проснувшись.       Приятная музыка разносилась за пределами спальни, и Антон, поднявшись на локтях, собрал пуховое одеяло на плечах, превращая его в некое подобие кокона, и немного недовольно спустил ноги на зябкий пол. Босыми ступнями аккуратно ступая по паркету, стараясь контролировать свои шаги, чтобы не навернуться в своем "одеянии", парень зевнул и зашел в гостиную, где и играла не совсем тихая мелодичная песня, очень нежная, светлая. Комната была выполнена в коричнево-черно-белых тонах: по периметру расположились бежевые шкафчики и горчичного цвета диван, шторы, чуть светлее него, обрамляли шторы. Рядом с диваном, склонившись над кофейным столиком, стоял Арсений, ставя с недавно принесенного подноса дышащие паром чашки и тарелку с аппетитными... что это? Антон поднял руку и тихонько постучал по дверному косяку, не расставаясь со своим драгоценным одеялом, что сейчас было жизненно необходимым источником тепла. – Оу, ты проснулся, – дернулся Арсений, чувствуя себя немного неловко, – надеюсь, не из-за меня? – Конечно, нет, ты чего, – да, твоя музыка играет очень тихо, я попросту не мог проснуться, дурака ты кусок, – выспался, – врет Антон, произнося все хриплым от сна голосом.       Арсений выдохнул и улыбнулся. С утра он выглядел не сильно свежо, но все же лучше самого Антона: неизменные круги под глазами, легкая небритость, немного лохматые волосы и слегка помятая домашняя одежда. Антону же давно следовало сбрить всю щетину с лица, которую вскоре можно было бы смело называть бородой, да и подстричься - это значительно старило его на пару лет; на парне была одна из любимых футболок от молодого и любимого дизайнера и... нижнее белье. А сверху одеяло. Ну, да, почему бы и нет? – Я приготовил нам сырники, первая порция, конечно, подгорела... как и вторая, но эти, вроде, целы и даже, наверное, вкусные, Тох. Антон нежно улыбнулся. Арс так старался... А я даже банально свой бардак в комнате прибрать не может. Ну, вот за что Попов так добр с ним? – Шаст, все хорошо? – забеспокоился немного мужчина, видя, как его мальчик залип, упершись взглядом в пол.       Шастун поднял голову и сразу утонул в этих обеспокоенных любимых глазах. – Да, все прекрасно, просто задумался о ерунде, – произнес он, изумившись, насколько искусно смог придать своему голосу веселое звучание. – Как скажешь, присаживайся, барашек, – подавил Арсений так и вырывающийся наружу смех. Барашек – он и есть барашек, лохматый, следка кудрявый из-за отросших волос, да и лицо так и напрашивается на именно такую ассоциацию.       За окном время близилось к полудню, по телевизору не шло ничего интересного, но это не имело особого значения – разве по утрам вообще что-то хочется делать? У каждого в голове проносились свои мысли (или их прочное отсутствие) и, потягивая из кружек горячий и ароматный чай, обоим ощущалось, что так и должно все происходить каждый день. Завтрак, теплые объятия, ленивые поцелуи... Таковым был их тюлений отдых в заслуженный выходной.       Арсений медленно протянул руку под одеяло к Антону и приобнял его за талию, тихонько щекоча, а сам, будто бы совсем не причем, допивал свой чай с медом. Антон повернул к нему голову и поймал чистый аквамариновый взгляд, потянулся немного вперед, машинально наклоняя голову в бок. Горячее дыхание, пронзительно зеленые, устремленные в усмехающиеся голубые, вырвавшаяся усмешка и соприкосновение таких родных губ. Медленно, нежно, лениво... Антон положил свою ладонь на щеку любимого, а второй рукой зарылся в короткий ежик на затылке, обхватывая нижнюю губу Арса, не придавая внимания тому, что одеяло соскользнуло с плеч. Тягуче, чувственно. Попов, чья левая рука была у его мужа его мальчика Антона на талии, медленно забрался ей под футболку и пробежался по ребрам, чем вызвал у Антона какие-то странные покалывания в животе. Мужчина оторвался от пухлых губ, оставляя дорожку поцелуев на шее, слыша короткий вздох Тоши. Свободная рука Арсения легла на бедро любимого и начала медленно подниматься, проходясь по внутренней стороне ногтями, немного царапая, пока сам брюнет вновь стал целовать шастуновские губы.       И Антон просто не выдержал этого – тело пробила острая дрожь, нервно собравшаяся на кончиках пальцев, пробегая по всем частям тела и останавливаясь на бедре и ребрах. Это показалось ему настолько забавным, что он неосознанно хихикнул, а после и вовсе забился в истерическом хохоте. Но через пару секунд Шастун вздрогнул и замолчал, обратив внимание на застывшего перед ним мужчину. Огонек в глазах. Медленно растягивающаяся на лице ухмылка. Раз, два, три... – Блять, Арс, нет! Не... бля-я, ахаха, прекрати, скотина, – Антон бился в конвульсиях, обороняясь ногой и руками, извиваясь, будто змея, делал хоть что-то, чтобы уйти от крепкого захвата рук Попова, получавшего садистское удовольствие от этих счастливых мук своего светловолосого чуда, у которого в уголках глаз уже появились слезы, – Аха..ха.. Арсе-ени-ий, пожалуйста.       Что-то в брюнете перемкнуло. Он смотрел на эти красные щеки, взъерошенные волосы, яркие зеленые глаза, слегка блестевшие от влаги, и эти приоткрытые, манящие губы. Будто бы кто-то в нем переключил рычаг, и сейчас он готов был сделать с этим парнем все, что захочет, безумное и нереально страстное... И Арсений вновь прошелся пальцами по ребрам парня, наполняя комнату его счастливым смехом.