Не закрывай глаза...

Стекло тонко позвякивает от ударов крупных и частых капель. Дождь с самого утра идёт не переставая, настойчиво стучит в окна, словно хочет передать послание уцелевшим после «оптимизации» жертвам, скрывающимся в маленькой комнате. Тусклый свет настольной лампы, стоящей на столе, дрожит и всё никак не может разгореться. Парень с чёрными как смоль волосами раздражённо щёлкает по ней ногтем. Свет на минуту становится ярче, но вскоре возвращается в обычное состояние. Он безнадёжно вздыхает и, оставляя попытки наладить освещение, снова возвращается к своим мрачным мыслям. Слеза скатывается со щеки и падает на руку. Но он не чувствует этого. Хотел бы, но больше не может. Пару дней назад он повредил руку во время очередной схватки с Мизере. Её пришлось заменить металлическим протезом. Он запомнил его зловещий ледяной взгляд. И хриплый голос Джастина, твёрдо повелевающий ему уходить. И жуткое сообщение репортёра на следующий день. Срывающимся голосом он рассказывал об атаках Мизере — точных и беспощадных. Пожалуй, самой ужасной была смерть Аски Кодзё. Она до последнего вздоха защищала брата, пострадавшего из-за вышедшего из-под контроля Оборотня. Мизере ударил её ногой, когда она вцепилась в него мёртвой хваткой и бессмысленно умоляла его остановиться, пытаясь отсрочить неминуемый конец. Не рассчитав силы, а может быть и нарочно, он пробил её тело насквозь, пропитывая одежду тёмно-красной, как сок граната, кровью. В тот день Нильсу и Ран удалось выжить и даже спасти Такеру. Вот только надолго ли? Ран исчезла на следующий день. Возможно, она тоже скрывалась, а может быть… Нильсу не хотелось думать об этом. Свет лампы снова дрогнул, грозясь потухнуть совсем. Нильс щёлкнул по ней пальцем раз-два, но на этот раз свет не подчинился и ему снова пришлось сидеть в полумраке. Наедине со своими мыслями. В его подсознании возникали милые лица Ами, Джессики и других его друзей. Вот только уже не те, которые он привык видеть. Все они были искажены ужасом. Изранены и забрызганы кровью. Слабый, тихий стон отрывает его от воспоминаний. Он торопливо поворачивает голову и вскрикивает от боли. Слишком уж резким было это движение. На полу, прислонённая к стене лежит девушка, с которой он делит свои чувства и опасения. Её тело тоже покрыто кровоточащими ранами. Луна Ишимори, единственная, с кем он может поделиться всем, не тая рассказать ей обо всём, что испытывает. Вот только он в этом не нуждается. Как только она бросает взгляд на окно, через которое отчётливо виден полуразрушенный Токио, как её болезненное воображение охватывают те же эмоции, что и сидящего рядом. Она пытается что-то сказать, но изо рта вырывается лишь тихий хрип. Откашлявшись, она утирает кровь рукавом и без того перепачканной блузки.  — Нильс… — наконец произносит Луна. — Нильс, я… я долго не протяну… Хочу попрощаться…  — Что ты, Луна, — проговорил Нильс, стараясь, чтобы его голос звучал твёрдо и обнадёживающе. — Ты сейчас не в том состоянии, чтобы здраво мыслить. Мы… мы справимся.  — Пойми, если бы я бредила, я сейчас сказала бы тебе, что всё прекрасно и дальше будет ещё лучше… Я…  — Прекрати, прошу. При твоём состоянии вредно много говорить. К тому же, — добавил он для большей убедительности, — Ван и Ран ещё живы и тоже борются за жизнь. И Хиро… Мы не можем сдаться.  — Ты же не знаешь наверняка, живы они или нет! — Её голос сорвался на крик. — Ты ничего не знаешь! На последних словах её голос внезапно сел и больше не повиновался своей хозяйке.  — Прости… — прошептала она и потеряла сознание. Нильс в панике тряс её за плечи, но она не отвечала. Тогда он тряс её снова и снова, снова и снова. И снова. Наконец, приоткрыв глаза, она с усилием прошептала:  — Я… больше… не могу…  — Нет! Что ты такое говоришь, Луна? Ты же должна жить! Ты должна выжить любой ценой!  — Я… хочу спать.  — Ты не должна засыпать! Не закрывай глаза! Борись за жизнь, Луна! Борись! Ответа не последовало. Мертвенно-бледное лицо девушки больше не проявляло никаких признаков жизни. Широко открытые безжизненные глаза уставились в потолок. Изо рта вытекла тонкая струйка крови, окрасившая бледные губы в алый цвет. Такими яркими они ещё никогда не были по той простой причине, что Ишимори не любила макияж и никогда не пользовалась ни помадой, ни тенями. Теперь же смерть окрасила её лицо в последний раз. И без того медленный стук сердца затих навсегда. Нильс, в последний раз взглянув на блеск её карих глаз, провёл по ним рукой, ласково закрывая их. Он с наслаждением запустил руки в растрёпанные синие волосы Луны. При её жизни он не позволял себе этого. Шум взрывов на улице свидетельствовал о том, что их извечный враг рядом. Раздался звон стекла. Нильс не видел Мизере, но точно знал, что он рядом. Но на этот раз он не станет с ним бороться. Жизнь для него утратила всякий смысл. Парень обхватил талию подруги и впился в её губы страстным поцелуем. Ловя языком капли слёз и крови с её губ, он мысленно прощался с жизнью, хотя и знал, что жить он больше не хочет. Смерть звала его за собой. Он закрыл глаза в ожидании смертельного удара. Почувствовав резкую боль в груди, он приоткрыл глаза и увидел, как клинки Королевского Легиона разрывают его тело, приближая и без того близкий конец. Они были последним, что он видел в этом мире. Его тело охватила странная, но чем-то приятная ему истома и он погрузился в вечный сон.