Самый лучший любовник

В Новом Орлеане уже давно за полночь, все порядочные жители давно разбрелись по домам и забрались в свои теплые постели. Все они уже спят и видят чудесные сны, все, кроме него – одиноко бродящего мужчины. Золотые локоны его волос ниспадают на узкие плечи, а элегантный костюм с множеством рюшек сидит как с иголочки. Слишком красивый, слишком идеальный. Он идет по темной улице, опустив голову, и что-то невнятно шепчет, вспоминая сегодняшний вечер: - Лестат, ты куда? – в зал из детской выбежала маленькая девочка – моя дочурка, похожая на фарфоровую куклу с длинными вьющимися волосами, бледной кожей и карими, словно стеклянными, глазами. Она хлопала длинными ресницами и с интересом наблюдала за мной. Клодия. И почему эта маленькая проказница еще не спит? – Ты решил подкрепиться? Я улыбнулся и, склонившись к девочке, погладил ее по кудрявой голове. Клодия не являлась моей родной дочкой, но у нас была кровная связь. Да, это можно так назвать. Я – Лестат де Лионкур и мой милый компаньон Луи де Пон дю Лак были создателями сей прекрасной особы. Мы дали ей новую, альтернативную жизнь: Луи отнял прежнюю, а я дал новую, вот почему мы – семья. - Да, - сладко отвечаю я, не переставая теребить кудри на голове девочки. - А вот тебе уже пора спать, малышка. Накуксившись, Клодия отвернулась от меня и скрестила руки на груди. Обиделась. Очаровательное дитя! Не удивительно, что я и Луи так балуем ее, отказать-то невозможно! Один взмах ее густых ресниц, один взгляд очаровательных карих глаз - и мой Луи уже на задних лапках перед ней прыгает! Ну, что поделать? Любимый ребенок, как никак, мы обязаны любить нашу Клодию. Обязаны… Вот только… - Лестат, ты обо мне не заботишься! Я, может, тоже голодная! Совсем меня не любишь! И вообще, никакая я не малышка! В зал зашел Луи. Его каштановые волосы сегодня были распущенны и падали на широкие плечи, взгляд как всегда пронзителен и смотрит на всех слегка поверхностно. Ах, он даже после смерти не утратил в себе этой своей человечности! Вот почему я выбрал Луи: я знал, что с ним мне не будет скучно. - Что за шум? – спросил он, снисходительно глядя на Клодию. - Луи! – забыв, что еще пару секунд назад она была самым обиженным вампиром в Новом Орлеане, девочка кинулась в объятия к моему милому. Обняв дочку, вампир улыбнулся. Так тепло и нежно, что трудно представить. Луи, ты вампир, дьявол тебя побери! Как ты можешь так улыбаться? – Лестат обижает меня! - Ничего я не обижаю! - Клодия, ты же знаешь, что Лестат в первую очередь думает только о себе, - Луи опустился на корточки, заглядывая в большие глаза нашей куколки. - Луи! – возможно, это и правда, но о подобной правде лучше умалчивать, она оскорбляет меня! – Я всего лишь сказал, что нашей прелестной дочурке уже давно пора спать! - Да? – мой милый посмотрел на меня, а потом снова перевел взгляд на Клодию. – Не обижайся, но тут Лестат прав. Давай, я провожу тебя до твоей комнаты. - А можно мне сегодня заснуть с тобой? – маленькая нахалка, понятно же, что Луи не откажет… - Конечно, - как и ожидалось, мой возлюбленный сразу же согласился. С улыбкой на губах он разбивает мне сердце. Неужели он ничего не замечает? Клодия пошагала к Луи в комнату, не сказав мне ни слова, а ведь раньше она всегда желала мне спокойной ночи и сладких снов. Она растет и становится все более несносной по характеру. Помнится мне, как несколько десятков лет назад, когда я только обратил Клодию, она была сахарной, во всем слушалась меня, следовала за мной по пятам, любила меня, как отца и учителя…хотя…Луи она всегда любила больше… У меня не было желания сейчас выяснять отношения, поэтому я поспешил удалиться, проигнорировав просьбу Луи остаться и поговорить. А сейчас я брожу по улицам, ища себе поздний ужин, но, кажется, сегодня не мой день. Да, явно не мой день. Мужчина остановился посреди улицы, видя, как из шумной таверны на улицу вылетели две молоденькие куртизанки, совсем незрелые, юные девы, в которых кровь буквально кипит. Не особо размышляя, вампир подошел к девушкам и поклонился им. - Доброй вам ночи, прекрасные юные леди, - сладко произнес он, поднимая голову. Золотые локоны, до этого скрывавшие лицо, разметались на плечи, и девушки увидели невероятное красивое лицо, аристократически бледное, с очаровывающей полуулыбкой и невероятно выразительными светлыми глазами. Кожа его была столь тонкой, что отчетливо были видны вены на лбу и шее. Мужчина улыбнулся шире и протянул девушкам руки. – Не сочтите за дерзость мое предложение, милейшие, но не хотите ли вы прогуляться со мной в эту дивную ночь? Куртизанки переглянулись и, недолго думая, протянули свои маленькие ручки вампиру. - Какие у вас холодные руки, - сказала одна. И правда, человек перед ними был словно неживой, ненастоящий, словно великолепное видение, которое рассеется, как только девушки отпустят его ледяную ладонь. - Но вы ведь сможете согреть меня? – мужчина говорил все так же сладко, чуть монотонно и продолжал улыбаться. Он по очереди поцеловал тыльную сторону ладоней куртизанок. Губы его, как и рука оказались холодными, и приятно холодили кожу на руках девушек. Взяв обеих девушек под ручку, вампир повел их к одному из переулков. Сегодня у Лестата было не то настроение, чтобы особо долго играть с жертвами, ему поскорее хотелось заесть то чувство, что вспыхивало каждый раз, как только его прелестная дочурка касалась его любимого Луи. И вот, когда они скрылись в темноте заброшенного переулка, мужчина притянул к себе одну из куртизанок, крепко обхватывая ее за талию и впиваясь губами в кожу на шее. Девушка покорно откинула голову назад, подчиняясь ласкам, а Лестат, не медля, вонзился острыми клыками в ее плоть, и из небольших ранок струйками потекла кровь. Девушка ахнула, но мужчина перехватил ее губы, не давая стону сорваться с них. - Алоиза? – другая куртизанка запаниковала. Она ничего не видела в темноте и от того страх становился лишь сильнее. – Алоиза, ты меня слышишь? Но ответа не было. Тогда куртизанка, перепуганная уже до полусмерти, рванулась бежать назад, туда, откуда сквозь дома пробирался свет луны. Но ее крепко обхватили чьи-то руки, и леденящий шепот раздался над ухом: - Твоя подружка уже ушла. - Что с ней? Куда она ушла? – стараясь не заплакать, девушка сжала подол платья и зажмурилась. От напряжения ее тело задрожало, но она старалась держать под контролем свой страх. - Алоиза решила оставить нас, милочка, - Лестат коснулся рукой ее щеки. Тут же щеку неприятно защипало, и девушка почувствовала, как что-то теплое стекает по ее лицу. Она хотела было вытереть это, но вампир перехватил ее руку. – Тише, я сам… Взяв девушку за запястья, он раздвинул ее руки в стороны, и теперь девушка выглядела, словно распятая. Дрожь ее не прекращалась, и это только забавляло мужчину. Холодным языком он провел по ее щеке, слизывая кровь, и тут же стал покрывать щеку поцелуями, спускаясь ниже к шее. Как и первая, куртизанка тут же откинула голову назад. - Вот видишь, уже не так страшно, - снова этот леденящий голос раздался у уха девушки. Та послушно кивнула и улыбнулась. Теперь ее тело расслабилось и его больше не бросало в дрожь, да и голос вампира больше не пугал, наоборот, он вызывал дикий восторг и возбуждение. Лестат продолжал целовать тонкую шею, и куртизанка от этого совсем разомлела, и теперь была больше похожа на большую игрушку, но именно этого и добивался вампир. - Возьми меня, - прошептала она, и тут же громкий крик оглушил переулок. Лестат вонзил острые клыки в ее шею и стал жадно глотать кровь, а девушка, не в силах вырваться, билась в агонии, чувствуя, как все тело начинает слабеть. - Кричи, - приказал вампир, оторвавшись от шеи куртизанки. – Кричи так громко, как только можешь! Я хочу почувствовать, что тебе больно! - Не убивайте меня… - прошептала девушка, понимая, что по лицу стекают соленые слезы. - Кричи, я сказал! – Лестат, словно обезумев, схватил девушку за волосы и швырнул на землю. – Дай мне услышать твою боль. - Пожалуйста! – вскрикнула бедняга, стараясь уползти подальше от вампира. – Оставьте меня! Мне нельзя вот так умереть! Как бы девушка не пыталась уползти, Лестат был быстрее и оказался впереди нее. Присев на корточки, он схватил куртизанку за подбородок и притянул к себе. Он жадно впился своими губами в ее, прокусывая их клыками и смешивая сладость поцелуя с медным привкусом крови. Девушка заревела, пытаясь вырваться от вампира, но Лестат не позволил ей этого. - Отпустите! Отпустите! Мне больно! Больно! Я хочу жить! – закричала куртизанка, как только мужчина отпрянул от ее губ. Улыбка тут же расплылась по губам вампира, обнажая окровавленные клыки. Он мог бы убить свою жертву безболезненно, как сделал это с первой куртизанкой, но от чего-то со второй ему захотелось поиграть. Вернее сказать, это сам Лестат думал, что жаждет игры. На самом деле, почувствовав ее боль, он желал избавиться от своей. И, кажется, ему это удалось. Еще пара больных укусов и безжизненное тело молодой куртизанки рухнуло на холодную землю. А Лестат, улыбнувшись, поспешил домой, пока его не поймали с поличным. Придя домой, вампир не пошел к себе, а первым делом направился в комнату Клодии. Он поднялся по массивной винтовой лестнице на второй этаж и без стука зашел в детскую комнату. Большая кровать с балдахином и прозрачными занавесками была пуста, но это еще не значит, что Клодии нет в комнате. Пройдя внутрь, Лестат подошел к окну, возле которого стоял невероятно красивый белый гроб. Не медля, вампир открыл его крышку. - Пусто, - словами подтвердил он увиденное. – Она осталась с ним! Вампир грустно усмехнулся и закрыл крышку гроба. Сев на пол, он скрестил руки на груди и стал обдумывать план действий. Оставлять все так, как есть было нельзя. Мелкая паразитка. Не для того я ее создал, чтобы она вечно вертелась вокруг Луи! Она должна была стать причиной нашего объединения, нашей связующей нитью, а стала яблоком раздора! Сначала она казалась мне забавной, было очень интересно наблюдать за тем, как изощренно она убивала людей, но со временем мои наблюдения изменили свое направление. И вот уже несколько лет я вижу, как эта дрянь пытается увести у меня Луи… Я не позволю ей этого. Луи только мой. Если понадобится, я убью Клодию. Я сделаю это так, что Луи и не поймет, кто виновен в ее смерти! Я добьюсь того, чтобы мой милый смотрел своим нежным взглядом только на меня! - Лестат? – спокойный, но слегка удивленный голос раздался в комнате. Де Лионкур приоткрыл глаза и увидел перед собой Луи, своим пронзительным взглядом разглядывавшего его. – Я думал, ты не ночевал дома. - А я вот тут сидел, - Лестат улыбнулся и принялся гладить крышку гроба. – Дай, думаю, проведаю нашу малышку. Спокойно ли, крепко ли спит… - Клодия спала со мной. - Не может быть! – вампир изобразил на лице удивление и усмехнулся. Он немного помолчал, не поднимая глаз на своего компаньона, он потом снова заговорил. – Сколько можно позволять ей делать, что вздумается? - О чем ты? – Луи сделал шаг навстречу Лестату, но тот резко вздернул голову и свирепые голубые глаза устремились на второго вампира. Де Пон дю Лак одернулся и остановился. - Прекрати разрешать этой… Клодии, - Лестат взмахнул рукой, - спать с тобой! - Но она ребенок… - Ребенок? Ей уже почти шестьдесят лет, Луи! Она не ребенок. - Кто-то, живя уже больше века, по-прежнему остается ребенком, - говоря это, брюнет подошел ближе к де Линокуру и, положив руку на его плечо, сел рядом. - Я не ребенок, - Лестат сощурил глаза и стал внимательно разглядывать лицо своего возлюбленного. – Скажи, Луи, неужели, ты не понимаешь, что Клодия давно уже смотрит на тебя не глазами ребенка? Она больше не видит в тебе заботливого папочку, она видит в тебе любовника, своего возлюбленного. - Прекрати говорить о подобном! – Луи отвернулся от своего компаньона и поджал бледные губы. – Во взгляде Клодии ничего нет. Вот ты тоже так на меня смотришь… Лестат, не сдержавшись, расхохотался. Чтобы успокоиться, мужчина уткнулся лицом в плечо Луи, но смех все равно не удавалось унять. - Глупый… не думал ли ты, что и я смотрю на тебя, как на возлюбленного? Де Пон дю Лак ничего не ответил. Он продолжал сидеть неподвижно, смотря куда-то в пустоту. Это не понравилось блондину, и он тут же небрежно схватил аристократическое личико в свои холодные руки, и силой заставил Луи посмотреть на себя. Голубые глаза пожирающе смотрели на мужчину, казалось, еще мгновенье и Лестат набросится на дю Лака, начав беспощадно раздирать его плоть. - Луи, что же ты молчишь? - Мне нечего тебе ответить… - Луи по-прежнему был невозмутим, даже сейчас Лестату не удалось пробить его стену спокойствия. - Тогда я продолжу, - договорив, де Лионкур прильнул к холодным устам возлюбленного. Влажный язык проскользил по губам, проникая внутрь и оплетая язык Луи. Де Пон дю Лак ничего не предпринял, лишь прикрыл глаза и поддался ласкам вампира. Поняв, что никакого сопротивления нет, Лестат невольно улыбнулся и углубил поцелуй. Тонкими длинными пальцами вампир стал расстегивать пуговицы на шелковой рубашке Луи, ощущая, как приятно скользит ткань по рукам. Когда с пуговицами было покончено, Лестат осторожно коснулся груди Луи. Еще никогда он не касался так давно желанного тела, еще никогда мужчина не был к нему так близко. Эта близость сводила блондина с ума, хотелось вонзиться клыками в сладкие губы дю Лака, хотелось смешать все с кровью, но он не мог причинить боли Луи. Слишком Лестат любил его, слишком оберегал, слишком восхищался прекрасным лицом, чтобы вот так вот просто изуродовать его. Всего на мгновение, ведь все раны затянутся, но все же, даже на долю секунды де Лионкур не хотел обезобразить свою любовь. Опрокинув дю Лака на пол, Лестат еще раз поцеловал пухлые губы и стал спускаться ниже, покрывая бледную тонкую кожу короткими поцелуями. Он вкладывал в поцелуи столько нежности, сколько не позволял себе никогда, даже когда разделял ложе с королевой вампиров. Взгляд голубых глаз устремился вверх, разглядывая лицо Луи. Мужчина лежал с закрытыми глазами и соблазняюще облизывал губы, преодолевая искушение. Лестат усмехнулся и поцеловал родинку у пупка. Расстегнув ремень штанов и пуговицы на них, он приподнял бедра своего возлюбленного и стянул вниз плотные кюлоты. Член Луи от ласк де Лионкура возбудился и начал сочиться, Лестат тут же воспользовался этим и, склонив голову ниже, кончиком языка слизнул смазку, после чего провел языком по всей длине плоти и погрузил ее в свой рот. Сдавленный стон сорвался с губ Луи, и мужчина выгнулся вперед, показывая Лестату тем самым, что тот может продолжать. Забрав выбившуюся прядь кудрявых волос за ухо, блондин стал интенсивно двигать головой, заглатывая член дю Лака как можно глубже, доставляя тем самым Луи невероятное удовольствие. Вампир уже был не в состоянии сдерживаться и застонал, прокусывая себе острыми клыками губы, и раздирая до крови кожу на руках. Лестат ловко обходился с плотью возлюбленного, играя язычком с головкой и несильно прикусывая сам ствол по всей длине. Ему самому нравилось все это: нравилось чувствовать вкус Луи у себя во рту, нравилось то, что сам де Пон дю Лак получал удовольствие и не отталкивал, что не сдерживался и давал волю чувствам. В один момент, когда Лестат снова стал водить кончиком языка по головке, лишь раззадоривая, Луи просто не выдержал сладкой пытки и, схватив вампира за локоны, попытался заставить его взять свой член. Лестат послушно следовал движениям руки возлюбленного, пока тот не излился ему в рот. Тогда блондин отстранился, проглатывая солоноватую жидкость, и с усмешкой на губах посмотрел на дю Лака. Но Луи не замечал на себе взгляда, все его тело поразило легкое оцепенение, приятная дрожь расходилась по всему телу, и вампиру даже показалось, что он чувствует, как бьется его мертвое сердце, потому что в висках что-то интенсивно тюкало, и Луи хотелось верить, что это пульс. - Любимый мой, ты так прекрасен, - прошептал Лестат, проводя рукой по груди и животу возлюбленного. – Но ты такой нетерпеливый, Луи, мне придется наказать тебя за это. Де Лионкур засмеялся, видя, как мужчина судорожно кивает, наверное, даже не понимая, что он сказал. Вдоволь налюбовавшись своим любимым вампиром, Лестат снова склонился к его плоти и, раздвинув ноги Луи как можно шире, медленно прокусил внутреннюю сторону бедра. Брюнет вздрогнул, но не стал сопротивляться, сейчас он верил Лестату, он знал, что тот доставит ему еще массу удовольствия. Испив немного крови из ранки от укуса, де Лионкур укусил возлюбленного снова. Так продолжалось еще долго, пока губы Лестата не коснулись члена Луи. Обнажив клыки, блондин приготовился к очередному укусу, но его остановил детский крик. - Что вы делаете? – верещала вошедшая в свою комнату Клодия. Она смотрела на своих отцов глазами, заплывшими от слез, смотрела с невероятной ненавистью, отвращением и болью. – Как вы можете?! Луи тут же оттолкнул от себя Лестата и, натянув штаны, подскочил к Клодии. Он принялся что-то говорить ей, успокаивать, вытирать проступившие слезы и гладить по кудрявым волосам. Блондин же так и остался сидеть на полу, наблюдая за отвратной для его глаз картиной, облизывая губы и клыки, на которых еще остался вкус крови возлюбленного. - Лестат, ты извращенец! – крикнула Клодия, кидаясь на шею Луи. – Как ты мог? Фыркнув, мужчина подскочил на ноги и, в одно мгновение очутившись рядом с дю Лаком и дочерью, оттолкнул куклу и обнял Луи. Пухлые холодные губы снова получили порцию сладких поцелуев. - Вот так, - довольно сказал де Лионкур, отпрянув от возлюбленного и глядя на свою милую дочь. Клодия снова заревела и закричала, и Луи стал успокаивать ее, изредка с укором поглядывая на Лестата, который стоял поодаль и ехидно смеялся, чувствуя, что сегодня-таки он победил. Как бы Клодия ни любила Луи, для него она навсегда останется пятилетним ребенком, доченькой, о которой нужно заботиться. Пускай она смотрит на него как хочет, пускай, спит с ним в одном гробу. Я-то знаю, от чьих прикосновений он получает удовольствие! Я знаю, как стонет он в наслаждении, как кусает губы, как жаждет страсти и ласки. Он только со мной такой. Он только мой. Слышишь, Клодия? Тебе ни за что не сравниться с Лестатом де Лионкуром – самым лучшим и единственным любовником Луи де Пон дю Лака на все века.