Без пятнадцати два

      — До свидания, Хао-сама, — Ичиго, будучи моим постоянным пациентом, успешно пошел на поправку и был несказанно этому рад. Для меня всегда был сладок момент выздоровления пациента, сколько бы сил на его лечение ни ушло. — Спасибо вам за все!       — Прощай, — кивнул я, чуть улыбнувшись. — Если мы когда-нибудь с тобой ещё и встретимся, надеюсь, что это произойдет не в стенах этого кабинета.       Тут в кабинет кто-то робко постучался, и дверь мягко отворилась, впуская в помещение сначала белокурую макушку, обмотанную красным шарфом, а потом и всего человека, устало прижимающего к себе маленькую черную сумочку. Девушка остановилась на пороге и с ожиданием уставилась на моего пациента, гадая, когда же тот все-таки пропустит её и уйдет.       — Что ж, Хао-сама, я пойду! — широко улыбнулся Ичиго, неловко пропуская Анну в кабинет. — Спасибо вам ещё раз!       — Ступай, — кивнул я ему и пригласил Анну присесть напротив меня, когда дверь за Ичиго мягко захлопнулась. — Добрый вечер, Анна.       — Добрый, — отозвалась она, глядя в пол. Оглядев её, я первым делом приметил новый атрибут её образа: длинные ярко-синие четки с красной кисточкой на конце, обвитые вокруг шеи. Анна то и дело катала пальцами блестящие шарики, видимо, пытаясь успокоиться. Такое поведение мне показалось довольно странным, поэтому я решил создать более непринужденную обстановку, чуть приглушив свет своей настольной лампы и протянув Анне антистресс. Забавные дельфины с противовесом на конце крепились к маленькой стойке и приводились в движение толчком того самого противовеса, заставляющего дельфинов делать резкий круг, как бы создавая иллюзию прыжка из воды. Такие действия её явно удивили, но я заметил, что она заметно расслабилась, наблюдая за «прыгающими» дельфинами.       — Как дела? — мягко уточнил я, доставая папку с её делом. Из этого первого сеанса я должен выжать из неё всю информацию, потому что работа обещала быть сложной и интенсивной. Я не имел права терять драгоценные сеансы, иначе мы запустим болезнь Анны, чего я бы очень не хотел. — Что-нибудь за время вашего последнего визита ко мне произошло?       — Если под этим «что-нибудь» вы имеете в виду мои сны, то я уже вам говорила, что вижу их каждый день, Хао-сама, — холодным голосом проговорила девушка, уставившись на меня немигающим взглядом. Сейчас мне почему-то казалось, что она знает что-то такое, что касается только нас обоих. Может, это проявляется в её изучающем взгляде, которым она периодически меня одаривает? Что ж, это можно объяснить тем, что Анна просто старается лучше меня узнать. Она хочет мне доверять и ищет для этого причины, но разум её до сих пор сопротивляется. Сразу видно, что человек считает себя способным самостоятельно справиться с нависшей проблемой. Это восхитило бы кого угодно кроме меня, ведь я, как никто другой знаю, что в этой отрасли это самое восхищение можно поставить наравне с глупой самонадеянностью.       — Анна-сама, — я отложил папку с делом в сторону и строго посмотрел на пациентку, — если вы хотите поскорее избавиться от походов в мой кабинет, вам стоит не мешать мне помочь вам. Давайте сразу договоримся, что я помогаю вам, а вы помогаете мне тем, что не мешаете моей работе, хорошо?       — Да, — ответила Анна, снова глядя в никуда. Все-таки сейчас, оглядев её лицо, я понял причину такого скверного состояния девушки. Синие круги под впавшими глазами казались чересчур большими на маленьком заостренном лице, а впалые щеки делали её похожей на скелет, обтянутый кожей. Видимо, именно недосып превратил её в иссушенный цветок. При созерцании этой увядающей на глазах девушки мое желание помочь ей увеличилось ещё больше. Странный огонёк зажегся где-то в глубине моего разума, подстрекающий к действию. Давненько я его не чувствовал.       — Тогда, — воодушевленный тем самым «огоньком», я отодвинул свой стул и прошел дальше в кабинет, жестом увлекая Анну за собой. — Прилягте на кушетку, так вам будет комфортнее.       — А мы разве, — начала Анна, смущенно укладываясь на кушетку, — не должны перейти на «ты», если хотим добиться хоть какого доверия?       — Ты права, — улыбнулся я, усаживаясь у изголовья кушетки, и раскрыл свой блокнот для заметок. — Расскажи мне, пожалуйста, с чего начались твои сны. Я могу гарантировать полную конфиденциальность информации.       — Отлично, — хмыкнула Анна, а потом, наверно, вспомнила о нашем договоре, потому что смиренно начала свой рассказ. — Знаете, то есть, знаешь, я сама толком не смогла отследить эту грань. В первый раз мне приснился просто обычный сон, такой, как у всех: в меру яркий, немного абсурдный и просто необычный. В нем были только я и мой муж, но со временем прибавлялись новые герои.       — Ты их знаешь в лицо?       — Да, — ответила она, чуть закусив губу, — каждого нового героя своего сна я когда-либо видела или пересекалась с ним. Так, например, уже на следующую ночь мне приснился друг моего мужа, а вот только через месяц появились двое новых людей, в реальности работающих грузчиками в новом книжном магазине. Даже так забавно получилось, во снах они друг друга не переваривают, а в жизни друзья не разлей вода! Я знаю это от продавщицы этого магазина, мы с ней хорошо поладили. Она, кстати, тоже появляется в моих снах и является одному из этих грузчиков сестрой там. Это все так запутанно.       — Как-то, мне помнится, при первой нашей встрече ты говорила, что я похож на какого-то парня из твоих снов.       — Да нет, — быстро ответила мне Анна, отвернув голову к стенке. Теперь ощущение какой-то недосказанности между нами нарастало во мне все больше. Она точно от меня что-то скрывает. — Я обозналась. Там был похожий просто человек, но совсем другой. Совсем не такой, другой…       — Понятно, — задумчиво ответил я, записывая пометки в блокнот. У Анны на почве недосыпа появляются тревожные симптомы, один из которых проявляется во всей красе: неясность мыслей. До сих пор не понимаю, как можно было до такого довести. И что же это за муж такой, который совсем не видит проблемы у своей жены? Тут новый вопрос осенил мою голову, тягучей догадкой метавшийся в моей голове. — А как зовут твоего мужа?       — Кажется, мы должны решать проблему моей головы, а не обсуждать личные вопросы? — достаточно грубый ответ прозвучал в мою сторону, позволяя мне полностью убедиться в том, что Анна мне все-таки что-то не договаривает. Что ж, я просто хотел в этом убедиться. Больше Анну лучше не злить, если я хочу каких-либо результатов, потому что я не узнал из её ответов ровным счетом ничего. Анна будто специально водит меня вокруг да около или же просто говорит, как есть. Она, словно закрытая книга, не дает мне прочитать её от корки до корки, позволяя увидеть лишь то, что хочет показать мне она. Был бы я обычным парнишкой, давно попался бы на этот крючок со сладкой наживкой. Но я уже давно не обычный парнишка, да и не парнишка вовсе. Сейчас же меня эта напускная баррикада только раздражала. — Ещё будут вопросы?       — Пожалуй, — я встал и направился к умывальнику в углу кабинета, где стоял чайник, — Чаю?       — Зеленого, — вмиг подхватила мою инициативу Анна, присаживаясь на кушетке. — Если ты больше не собираешься задавать мне вопросы, тогда их задам я.       — Хочешь спросить насчет лекарств? От расстройств сна? — я улыбнулся, стоя спиной к Анне, верно подметив её просьбу. Предугадать её не составило труда, учитывая, что я сам собирался выписать ей пару-тройку рецептиков. Чайник закипел, высвобождая струйку горячего пара, и я разлил кипяток по чашкам, передавая одну Анне. — Я выпишу тебе одно хорошее средство, только не увлекайся им, а то придется потом лечить от медикаментозной зависимости.       — Спасибо, — сказала она, аккуратно придерживая нагретую кипятком чашку указательным и большим пальцами руки. — Ты будто мысли читаешь.       — Когда долго работаешь на такой работе, — можно и не такому научиться, — усмехнулся я, предлагая осмелевшей пациентке печенье. Все-таки, идея с чаем не подвела меня.       — А чему ещё? — Анна явно была рада смене темы разговора, что только больше её раскрепостило, несмотря на подавляющую усталость.       — Замечать скрытые желания, например, — ответил я, загадочно улыбнувшись. — Мне не составляет труда понять, что ты хочешь остаться здесь подольше, потому что чувствуешь себя спокойней.       Анна на мои слова лишь как-то странно усмехнулась и сделала большой глоток чаю, искоса поглядывая на меня так, что её взгляд будто говорил: Так я и думала. Странная реакция, для такой обычной девушки. И все же, здесь что-то не чисто.       — Красивые бусы, — я решил вернуться к нашему незавершенному разговору. — Муж подарил?       — Четки, — поправила она меня, дотрагиваясь до них. — Можно и так сказать.       — Что ты имеешь в виду?       — Я попросила его их купить, — она запнулась, припоминая. — Сама не знаю, почему я их захотела.       — А этот красный шарф?       — Я как-то шла по рынку и увидела его, — взгляд блуждал по комнате, ни разу на мне не остановившись. — Он мне показался смутно знакомым, поэтому решила купить его.       — А где ты его видела, можешь вспомнить? — мне казалось, что понемногу я начинаю прощупывать почву, двигаясь в правильном направлении.       — Нет, — она раздраженно повела бровью. — А что такое? Как мой гардероб относится к моей проблеме?       — Напомню тебе, что моя работа подобна работе детектива, — отозвался я, заглядывая в окно. Уже было довольно темно. Сколько времени прошло? — Чтобы докопаться до сути, до корней, нужно порой начинать издалека, если быть кратким. У меня есть одно предположение, но пока я в нем полностью не буду уверен, я не буду засорять им твою голову.       — Понятно, сеанс окончен?       — Конечно, — я присел за стол, выписывая нужные рецепты и протягивая их Анне. — Здесь снотворное и антидепрессанты, прием указан на самом рецепте.       — Спасибо, — Анна приняла рецепты и развернулась, направляясь к выходу. Она дернула за ручку, потянув дверь на себя, и остановилась. — До послезавтра?       — До послезавтра.       Дверь закрылась, тихо щёлкнув язычком в затворе, а я откинулся на спинку кресла, подложив сцепленные в замок руки под голову, и тяжело вздохнул. «Огонек» ещё каких-то пару минут мерцал в моей душе после ухода Анны, а потом вдруг внезапно потух, оставив еле заметный след разочарования. Неужели я… не хотел, чтобы она уходила?       Абсурд.