Синь

Всем известно, что Эмбер Свит - тупая гламурная сучка, богатая никчемная дрянь, изображающая из себя певицу; Эмбер Свит - богиня фальши c сотней чужих лиц, у которой вместо алой крови по венам бежит зидрат цвета индиго. Эмбер не возражает - имидж, детка. Эмбер послушно изображает дуру с пластиковым лицом, злит до чертиков отца и вертит братьями, как хочет - уж те-то действительно идиоты. Луиджи готов прирезать каждого, кто косо на нее посмотрит, и совершенно точно мечтает ее трахнуть - Эмбер знает. Дерьмо. Ему ничего не обломится, и не потому, что они родственники - Эмбер лишена предрассудков - просто Эмбер сама решает, с кем спать, и старший братец-психопат ее абсолютно не возбуждает. Пави же просто урод; хотя раньше, до своей первой операции, он был по-настоящему красив. Ему не повезло - в грязном подвале ему занесли инфекцию, и некогда прекрасное лицо стало сгнившим куском мяса; помнится, именно тогда он свихнулся и надел на себя лицо той не очень старательной гентерны. Эмбер Свит родилась сразу после того, как умерла Кармела Ларго - восстала из зидратного рая, как биотехнологическая-нахрен-Афродита из пены. Смугленькая черноглазая Кармела умерла в муках, но она была слабой, и ей ничего не светило - так, во всяком случае, думает Эмбер. У Эмбер Свит нет ничего общего с Кармелой Ларго. Ничего. Даже лица. Хотя, нет. Они обе любят синий цвет - правда, Кармела восхищалась небом и морем, о котором лишь читала, а Эмбер - цветом зелья, дарующего забвение, и глазами того, кто им делился. Варваров синеглазая орда, думает она всякий раз, когда видит Стервятника, и кривится - не пристало тупой сучке Эмбер Свит цитировать Горация. Ее прерогатива - вертеть красивой задницей, эффектно обтянутой кожаным боди, и разогревать публику перед выступлением Слепой Мэг. Чтоб все тут поняли, кто певица, а кто сиськами потрясти пришел. Дерьмо!.. Chromaggia, chromaggia, пытается напеть Эмбер и кашляет - у Мэг колоратурное сопрано, а у Эмбер хроническое отсутствие голоса. Ничего, когда Конфискатор вырвет ее ворованные глаза, Эмбер попросит себе ее голосовые связки. Стервятнику все равно - пришел, вколол, победил. Побеждать он умеет, тут не поспоришь - это тебе не Луиджи, у которого встает исключительно на вываленные кишки мертвых гентерн. Это все папаша - чтобы воспитать из сына настоящего мужчину, тот заставлял Луиджи, который с детства боялся крови, смотреть на то, как работает Конфискатор. Что ж, своего он добился - крови Луиджи Ларго больше не боится. Стервятник небрежно запихивает ее деньги (теперь его) в карман потрепанного длинного плаща с таким видом, будто деньги - ничто и смысл его жизни заключается в том, чтобы одаривать богатых сучек высосанным из мертвяков наркотиком; Эмбер мысленно желает ему поскорее сдохнуть. Иногда это желание достигает апогея - например, в ночь, когда она застает его с какой-то сто раз перекроенной шлюхой; та явно не последняя и уж точно не первая, но Эмбер все равно натравливает на нее Луиджи. Быть может, у Эмбер Свит и не лицо Кармелы, но у них одна на двоих кипучая, горячая, как лава, сицилийская кровь, которую не вымыть никаким зидратом. Эмбер ненавидит Стервятника всем своим фальшивым, насквозь прогнившим сердцем, и честное слово, она с удовольствием выкопает для него могилу, о чем не устает говорить при каждой их встрече - на что он лишь пренебрежительно усмехается в ответ и, хлестнув, как плетями, длинными темными волосами, скрывается в ночи. У нее нет над ним власти, ни у кого нет - и за это Эмбер ненавидит его еще сильнее. За то, что он свободен, как кладбищенский ветер, и его привлекательного лица не касался нож хирурга; за то, что здесь и сейчас он - хозяин положения, а она всего лишь просительница, как та шлюха, об которую Луиджи сломал свой нож. За то, что в этом дерьмовом мире она всего лишь запертая в башне ДжинКо изуродованная принцесса империи Ротти Ларго, а у принца-избавителя вместо меча шприц, и вообще он плевать на нее хотел. Эмбер Свит - гламурная никчемная дрянь, поехавшая на наркоте и операциях, так все говорят, и она не против - имидж, детка. Она никогда не признается себе, что ни голубоватый блеск ножа, ни лазурное сияние зидрата не имеют над ней такой сокрушительной власти, как темная синь глаз расхитителя могил. И от этой зависимости ее не избавит ни одно лекарство.