Camminare da soli (Гуляющий сам по себе)

Досье на... 11)Имя: Алауди Возраст: 23 года Род деятельности: главный начальник полиции Рима. Ориентация: Натурал. Внешность: http://i029.radikal.ru/1110/78/cab7b31f3b31.jpg Характер: равнодушный, расчетливый тип, с трезвым взглядом на жизнь. Жаден до денег и отовсюду ищет собственную выгоду, при этом создавая впечатление ярого защитника закона, поэтому на него никогда не будут падать подозрения. Глава 4 — Ах, Кея-кун, ты такой страстный… — с губ Рокудо сорвался сладкий стон, а тело парня изящно выгнулось навстречу губам Хибари, который нетерпеливо и в то же время трепетно изучал шею начальника дозорных отрядов поцелуями-укусами, — Да, вот так… Еще… — Заткнись, раздражаешь, — хрипло прошептал Кея и, пройдясь пальцами вдоль позвоночника Мукуро, снова прикусил нежную кожу юноши, заставляя того чуть ли не кричать от удовольствия. — О боги… Кея-кун, я тебя хочу! – Мукуро, блаженно закатив глаза, поерзал по поверхности стола и, обхватив ногами талию Хибари, сильнее прильнул к широкой груди брюнета, с вздохами изгибаясь в крепких руках босса. Расстегнутая в порыве страсти рубашка была порвана в области воротника, а пуговицы блестящими монетками валялись на столе и полу, зазывно поблескивая в солнечных лучах, пробивающихся сквозь наспех задернутых шторах. Хибари, утробно зарычав, резко подался вперед, опрокидывая любовника на стол. Длинные изящные пальцы скользнули по белоснежной груди Рокудо, пробегаясь по еще не зажившим синячкам в виде отпечатка зубов. А вот следы от царапин, которые Кея нанес любовнику двумя днями ранее. Брюнет был тогда дико зол из-за очередной стычки с Каваллоне, которая чуть не окончилась перестрелкой и, когда вернулся в свою квартиру, просто грубо нагнул Рокудо, который в тот момент был у него, прямо на пороге дома. — Ммм, ну же, возьми меня, Кея-кун, я же вижу, как ты этого хочешь, — зазывно промурлыкал парень с ананасовой прической, потираясь бедрами о возбужденную плоть брюнета, — Ты так напряжен… — Ты слишком много треплешься не по делу, — прошипел Хибари, сжимая ладонями хрупкие запястья Мукуро и заводя его руки за голову. Сильнее вдавив любовника в стол, Кея припал к лицу Рокудо, по-хозяйски раздвигая языком губы дозорного начальника. Мукуро, ахнув сквозь поцелуй, сильнее приник к Хибари, обвивая руками его шею. Они не знали, сколько продлился их жадный, полный животной страсти поцелуй, ведь прервался он только тогда, когда Рокудо, как-то припадочно дернувшись, резко отвернулся и стал хватать ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба. — Слабак, — презрительно фыркнул брюнет и, схватив любовника за волосы, резко потянул их на себя, отчего Рокудо вскрикнул и, вцепившись в руку Кеи, стал пытаться разжать его пальцы, чтобы освободить волосы. — Кея-кун мне больно!!! — Да? А раньше тебе нравилось, — с издевкой в голосе ответил Хибари, с неким садистским наслаждением наблюдая за тем, как на лице Мукуро отражается гримаса боли, — Или же ты притворялся? Ты же знаешь, я ненавижу, когда меня обманывают. — Ах, Кея-кун, пожалуйста, отпусти… Ты мне сейчас скальп снимешь! – вымученно охнул Мукуро, ерзая задницей по столу и скребыхая ногтями по полированной его поверхности, пытаясь хоть как-то перетерпеть боль. Хибари, фыркнув в ответ, резко толкнул любовника, скидывая его почти на край стола, после чего сам оперся коленом на столешницу и угрожающе навис над Мукуро. — Кея-кун? – от сатанинского блеска, сверкнувшего в глазах Хибари, дозорному начальнику невольно стало не по себе. Обычно, это не предвещало ничего хорошего, а именно новые синяки, ломоту во всем теле и неимоверное желание повторить этот дикий «танец любви». — Я хочу слышать твои крики, — прошептал брюнет на ухо любовнику, кусая его шею, отчего на ней появились покраснения и багровые отпечатки зубов. Рокудо, как заведенный, послушно вскрикивал и кусал губы, мысленно надеясь, что сегодня его «наказание» будет не столь жестким, как два дня назад на полу возле входной двери. Внезапно Рокудо резко оторвали от стола и довольно грубо перевернули на живот. Парень, не ожидавший такого поворота, ударился подбородком об край стола и до крови прикусил себе язык. Прижав руку ко рту, Мукуро зажмурился от невообразимой боли, и сдавленно простонал. — Твою мать, какой же ты неаккуратный! – яростно прорычал Кея, хватая любовника за плечи и притягивая к себе, — Запачкаешь кровью ковер, я из тебя душу вытрясу! – с этими словами брюнет снова припал к окровавленным губам Мукуро, слизывая выступившую солоноватую багровую струйку крови. Внезапно дверь кабинета, которую, как думал Хибари, он надежно запер, хотя считал это бессмысленной затеей, осторожно приоткрылась, а на пороге появился Гокудера Хаято с кипой бумаг в руках. Паренек подрабатывал у Кеи секретарем и, надо сказать, не жаловался – босс вовремя выдавал ему зарплату, остальные подчиненные относились к пареньку более-менее дружелюбно, а главное, работа у него была тихой, и не надо было волноваться о том, что тебя могут пристрелить прямо на рабочем месте, благо таких ситуаций пока не происходило. Бывали иногда случаи, когда Хаято подменял кого-нибудь из дозорных, но обычно он вел службу на отдаленных от очагов опасности территориях и потому не имел представления о сладкой рискованной жизни дозорных. Стройный и легкий на подъем, с отливающими серебром волосами и горящими зелеными глазами, Гокудера всегда привлекал к себе внимание, иногда отнюдь нездоровое, но опять же, такие случаи были крайне редки. Сюда же можно приписать и то, что каким-то чудным образом этот тихий секретарь сумел привлечь к себе внимание дражайшего телохранителя Джессо, но это совсем другая история… — Хибари-сан, вам тут документы на подписа… — Хаято замолчал на полуслове, увидев столь «красочное» зрелище, что творилось сейчас на столе его босса. Нет, блондин, конечно, знал, что начальник дозорных отрядов и его босс любовники, но до сегодняшнего дня Гокудере не доводилось видеть их игр, только слушать, сидя за своим рабочим местом, которое как раз таки находилось возле двери кабинета Хибари. В этот раз секретарю надо было отлучиться со своего рабочего места, и поэтому он проглядел приход Рокудо, — Ой, прошу прощения, я, наверное, позже загляну… — став красным, как помидор, Хаято чуть поклонился мужчинам и стал медленно закрывать за собой дверь. — Скройся! – раздраженно фыркнул Мукуро, махнув на блондина рукой и мысленно негодуя на то, что их с Кеей прервали на самом интересном моменте. — Нет, останься, Гокудера-кун, — вдруг строго произнес Хибари, и как-то нехорошо сверкнул глазами, — Я подпишу документы прямо сейчас. — Хааа? – Рокудо удивленно захлопал ресницами и уже хотел, было начать возмущаться, но, наткнувшись на взгляд благоверного, расплылся в довольной улыбке, — О, Кея-кун, кажется, я понял, о чем ты думаешь! — К… как скажете, Хибари-сан, — Гокудера явно почувствовал что-то не то, но противиться приказам босса не имел права, поэтому, прижав к себе бумаги, паренек неуверенным шагом подошел к столу. Кея, немного отодвинув от себя Рокудо, поднял с пола свою ручку, которую вместе с остальными канцелярскими принадлежностями они с Мукуро сбросили со стола в порыве страсти, чтобы не мешали, и, забрав у Гокудеры документы, стал с деловым видом их читать, создавая довольно таки зрелищный образ делового человека. По-крайней мере, так можно было бы сказать о Кее, если бы не наспех расстегнутая рубашка, свисающая пряжка ремня, растрепанные волосы и горящие похотью глаза. Хаято, отчаянно краснея, блуждал глазами по кабинету брюнета, старательно делая вид, что рассматривает занавески, но никак не полуобнаженного начальника и его любовника, который сидел на столе и, как-то странно строя секретарю глазки, болтал стройными изящными ногами, монотонно постукивая пятками по деревянному корпусу столешника. — Это все? – Хибари черканул ручкой по бумагам и швырнул их Гокудере, отчего хрупкие листочки разлетелись по полу, плавно оседая на роскошный персидский ковер. Хаято, тут же принялся подбирать разбросанные документы, чтобы поскорей уйти к себе и не мешать Рокудо и Кее их любовным утехам. — Да, Хибари-сан, позже я принесу вам договоры от поставщиков, им нужно ваше соглашение на привоз товара, — протараторил блондин и, резко поднявшись на ноги, развернулся, чтобы уйти, как налетел на Мукуро, который, чудным образом оказался позади секретаря, — Ой, простите… — Кея-кун, а почему я раньше не замечал, что у тебя такой симпатичный секретарь? – Рокудо хитро улыбнулся и стал медленно наступать на Гокудеру, заставляя того краснеть, бледнеть и, спотыкаясь, пятиться к столу Хибари. — Простите, я лучше пойду… — пролепетал Хаято, бочком пытаясь отойти в сторону, чтобы быстро оббежать Мукуро и скрыться в спасительном коридоре. Едва только блондин решил применить этот план в действие, как вдруг его схватили за плечи и одним только движением уложили на стол. Из-за того, что Рокудо отвлек внимание Гокудеры, тот забыл о том, что его босс все еще находиться в кабинете, рядом с ними. Паренек, ударившись спиной об край стола, зашипел и на мгновение потерял бдительность. Рокудо, воспользовавшись этим, тут же «наполз» на стол и, схватив Хаято за ворот рубашки, резко притянул к себе, заглядывая в изумрудные глаза секретаря, в которых бурлила смесь из эмоций, начиная от легкого удивления и заканчивая паническим страхом. — Нет, не симпатичный… красавец! – Мукуро, демонстративно облизнувшись, резко подался вперед, впиваясь в губы секретаря поцелуем. Хаято, не ожидавший такого поворота событий, широко распахнул глаза и замер, как истукан, не зная, что делать и что думать, но уже через несколько секунд, когда до измученного разума блондина дошло, что происходит, он стал яростно протестовать, пытаясь оттолкнуть от себя дозорного начальника. — Не… не надо… Внезапно Рокудо вскрикнул и резко отпрыгнул от Гокудеры. Причиной этому послужило то, что Хибари, поняв, что парни о нем стопроцентно забыли, схватил Мукуро за его стильный хохолок, зная, что волосы – одна из первых чувствительных зон парня. — Кея-кун, ты ревнуешь? — Какого хрена ты лапаешь то, что принадлежит мне? – фыркнул Хибари, перетягивая Хаято за шиворот, словно канат, к себе. — Принадлежит тебе? – Рокудо издал смешок, — Позволь напомнить, милый, Гокудера-кун простой секретарь, а это значит, что он здесь фактически никто, он не имеет статуса. А я – начальник дозорных отрядов, я выше его по рангу. Значит, я тоже его начальник, — Рокудо сделал задумчивое выражение лица, после чего вдруг расплылся в некой гаденькой ухмылочке, — Значит, он тоже принадлежит мне? – с этими словами Мукуро снова придвинулся к столу и вцепился в Гокудеру, который в этот момент просто мысленно молился о том, чтобы его отпустили. — Не надо… Хибари-сан, мне работать надо… — пролепетал Хаято, пытаясь отодвинуться от разгоряченных парней, но Кея, больно сжав хрупкие плечи секретаря, сильнее прижал блондина к столу. — Ну же, расслабься, Гокудера-кун, у тебя, наверное, такая сложная работа, — Рокудо, зазывно подмигнув Хаято, стал ловкими отработанными движениями расстегивать рубашку юноши, попутно проводя кончиками пальцев по белоснежной, почти фарфоровой коже, сквозь которую просвечивались паутинки капилляров. Гокудера, отчаянно краснея, отвернулся и зажмурился, покрываясь мурашками от пронизывающих прикосновений. — Это делается вот так, — Хибари, которому надоели эти «нежности» по отношению к Гокудере со стороны Мукуро, резко подался вперед и, вцепившись в рубашку секретаря, просто грубо дернул ее, разрывая по линии пуговиц, которые с приглушенным звоном покатились по столу. Гокудера, ахнув, дрожащими пальцами вцепился в свою рубашку, пытаясь запахнуть ее, но Рокудо отвел его руки в стороны, крепко держа блондина за запястья. — Ты такой нетерпеливый, Кея-кун, — хихикнув, Рокудо, по-прежнему держа Гокудеру «в плену», подался вперед и впился в губы Хибари требовательным поцелуем. Хибари, обуреваемый страстью, стал жадно отвечать на поцелуй, чуть ли не вгрызаясь в губы любовника. — Мр, Кея-кун, осторожнее,— Рокудо чуть отстранился от Хибари, прижав руку ко рту. Прикушенный язык давал о себе знать, — Прошу, в следующий раз не бросай меня лицом в стол… Хибари, хмыкнув в ответ, снова притянул любовника к себе, впиваясь в него новыми, полными желания, поцелуями. Хаято, сжавшись в комок между парнями, надеялся незаметно слинять, пока те увлечены друг другом, но Кея, почувствовав некое сопротивление со стороны секретаря, сильнее сжал его плечи, ногтями впиваясь в хрупкую кожу и заставляя Гокудеру вскрикнуть от секундной боли. — Гокудера-кун, у тебя такой сладкий голосок, — выдохнул Мукуро, отрываясь от брюнета и переводя свой взор на Хаято, — Так бы и слушал вечно! Покричи еще, — с этими словами Рокудо склонился над секретарем и провел кончиком языка по соску юноши, который тут же затвердел. Хаято, сдавленно охнув, вскинул перед собой руки, словно пытался защитить себя, но дозорный начальник ловко схватил руки Гокудеры и развел их в стороны, нависая над испуганным блондином. — Почему ты сопротивляешься, Гокудера-кун? Может, ты боишься нас? Не бойся, мы тебя не обидим, — Мукуро хитро улыбнулся и демонстративно облизнулся. — Пустите, пожалуйста, — уже немного осмелевшим голосом произнес Хаято. — Кея-кун, он нас не хочет! Может, покажем, что Гокудера-кун потеряет, если уйдет? — Ты не уйдешь отсюда, пока я не скажу! – прорычал Хибари, припадая к шее своего секретаря и оставляя на ней багровый след от засоса. -Ах! Хибари-сан не надо! — Ох, Гокудера-кун, ты просто прелесть — ухмыльнулся дозорный начальник, развязывая галстук блондина. Гокудера, понимая, что ничем хорошим все это для его задницы не выйдет, стал вырываться активнее, ведь сейчас этим двум похотливо настроенным парням будет нужно только одно — кого-то натянуть по — быстрому. А быть этим «кем-то» Хаято до чертиков не хотелось. — Перестаньте! — А то что? – наигранно-испуганно произнес Мукуро, снимая с шеи Гокудеры галстук и стягивая им руки блондина. Хаято резко дернулся вперед, но тут же получил болезненный тычок от Хибари, который, все еще держа юношу за плечи, мгновенно уложил того на лопатки. — Я буду жаловаться! – Хаято специально тянул время. — Интересно кому? Правительство у нас под каблуком, а многоуважаемый папа Римский сейчас где-то у черта на рогах, — хмыкнул Хибари, — Жалуйся, кому хочешь, тебе все равно никто ничем не поможет. Правители здесь мы! — Нет! — Ох, Хибари-кун, мне кажется, нашей милой игрушке совсем не идут эти брюки...— протянул Мукуро, беря нож для резки бумаги, — Малыш советую не двигаться, иначе ненароком порежу тебя. — Перестаньте! Хватит!— дергаясь, испуганно воскликнул Гокудера. Хибари со скуки просто-напросто порвал на нем рубашку, обнажая белоснежную кожу, а потом, встав начал рыться в своем столе в поисках кляпа. — Вы посмотрите, какие мы строптивые! – хихикнул Мукуро, и немного угрожающе помахал в воздухе ножом, — Я тебя еще раз предупреждаю, прекрати дергаться. Кровопролитие нам тут не к чему, к тому же, если мы испачкаем стол Кеи-куна, он с нас обоих шкуру сдерет, — с этими словами Рокудо довольно-таки ловко полоснул кончиком лезвия по шву брюк. Хаято, вздрогнув от столь молниеносного движения, дернул ногой, задевая край лезвия, — Твою мать, Гокудера-кун! Ты что, не понимаешь того, что тебе говорят? Или, может, ты любишь боль? — Не знал, что мазохизм передается через поцелуи, — усмехнулся Хибари, хватая Хаято за связанные руки и отводя их за голову юноши, заставляя того вскрикнуть от боли в суставах и выгнуться, чтобы немного уменьшить давление на руки, — Я вспоминаю наш с тобой первый секс, Рокудо. Ты так же кричал от боли. — Ох, Кея-кун, а ты был так напорист, — Мукуро ностальгично улыбнулся, — Вот бы повторить… Хотя, может Гокудера-кун исполнит роль «воспоминания»? – с этими словами дозорный начальник схватил блондина за подбородок и чуть повернул его голову в сторону босса. — Нет! Я не буду! – настырно замотал головой секретарь. — Ой, какой ты громкий, у меня аж уши закладывает, — пожаловался Рокудо, — Кея-кун, сделай что-нибудь, иначе мы оглохнем. Хибари лишь фыркнул и просто-напросто заткнул рот Хаято кляпом. — Как здорово, что у тебя всегда все на месте, Кея-кун. — Молчал бы уж. Мукуро в ответ лишь обворожительно улыбнулся и резко стащил Гокудеру со стола. — Кея-кун, на столе с нашей игрушкой будет не интересно, может быть на стуле? Или еще где нибудь? Мы ведь можем играть целый день? Хаято что-то протестующее промычал и стал пытаться отодвинуться от Рокудо, который держал его за связанные руки. Мукуро, увидев, как сопротивляется секретарь, заулыбался еще шире и резко толкнул Гокудеру в сторону стула. Парень, налетев на стул, опрокинул его и сдавленно шикнул от боли. На белоснежной коже тут же появился красный след от удара. — Как прекрасно, — дозорный начальник подошел ближе и провел пальцами по следу, заставляя Хаято краснеть и отворачиваться. "Да что они делают?! Перестаньте! Пожалуйста!". — Не увлекайся, — сказал Кея, сев в кресло напротив. Он просто решил понаблюдать за столь впечатляющей картиной, ведь Мукуро еще тот садист, а не посмотреть на слезы, которые может выдать это прелестное личико секретаря, грех. — Что ты хочешь увидеть Кея — кууун? — Все, что может выдать твоя пошлая фантазия. ***** — Фух, надо же, а здесь жарче, чем в колонии! – немного удивленно воскликнул Кот, прикрывая рукой глаза от палящих лучей солнца, — Как же давно я здесь не был… За пять лет, что Кот провел за решеткой, Рим изменился, и явно не в лучшую сторону. Раньше улицы были наполнены движением и гомоном, а сейчас словно все вымерло. Мимо парня проехали две-три машины, которые тут же поспешили скрыться за горизонтом, словно за ними велась погоня. Скудная толпа людей так спешно, как и машины, шли по тротуарам и все время оглядывались. «Наверное, дозорных высматривают», — догадался шатен, лениво потягиваясь и подставляя лицо палящим лучам, которых ему так не хватало за стенами тюрьмы. — Мряяяяу!!! Потрясающее чувствооо!— протянул шатен, подпрыгивая на радостях. Все-таки, он давно не был на свободе, а свобода такая хрупкая вещь, как только ее у тебя отбирают, сразу хочется вернуть. Хотя, кто говорил, что шатен за все эти пять лет не мог выбраться из тюрьмы? Нет, он мог, еще как мог, просто ему было жутко лень. — Интересно, а Натсу и Бестер еще живы? Надо наведаться к ним, в бар! – с этими словами шатен, тряхнув длинным хвостиком, направился знакомой дорогой через переулок к старому бару в районе бедняков. Натсу и Бестер были старыми знакомыми парня, и до того, как «исчезнуть» за тюремной решеткой, Кот бродил с ними, живя в баре Натсу и халявно транжиря его деньги, которые мужчина отдавал «младшему брату» на проживание. Тогда было здорово, но Кот, он и в Африке Кот — всегда ищет себе проблем, дерется, ворует, ест, и гуляет сам по себе. Таким был Котик, которого когда-то нашел парень по имени Натсу, и приютил у себя. "Мряу! Ох, и натерпелся от меня Натсууу, интересно, он меня не забыл? Будет наказывааать? Хи-хи" – весело подумал шатен, представляя удивленное выражение лица Натсу, когда увидит его на пороге своего бара. Поворот, еще поворот, надо же, этот раздолбанный светофор все еще тут висит! А вот и потертая табличка-указатель, еще поворот и… Кот остановился и замер. Бар Натсу был на прежнем месте, только выглядел он немного иначе, нежели пять лет назад – побитые окна, измазанные краской стены с разными надписями на всех языках мира, покосившаяся табличка «У Натсу» и заколоченная входная дверь. В дополнение ко всему, здесь было мертвецки тихо, даже собаки не шлялись, только слегка шуршали мусорные пакеты где-то за поворотом соседнего дома, где находилась мусорка. — Ого, что тут произошло? — Кот просто не верил своим глазам, то место, в которое он всегда возвращался с улыбкой и награбленным... То место которое он любил... — Мряу...и что это за фигня?— пробурчал Котик, — Натсу бы никогда не забросил свой барчиииик, да и местечко популяяярное былооо, — с этими словами Кот подошел к двери и спокойненько долбанул ее ногой. Петли были старые, да и сама дверца прогнила до такой степени, что от удара шатена, просто завалилась набок и осыпалась кусочками дерева. Парень, фыркнув, осторожно пролез в образовавшуюся щель и прошел в бар. Внутри видок у того был не лучше, чем снаружи: перевернутые стулья, опрокинутые столы и разбитый стеклянный сервант с бутылками – здесь словно прошелся ураган. Шатен, ступая по осколкам и разбитым бутылкам, прошел к барной стойке и, пальцем провел по деревянному столику. Вслед за пальцем потянулся отчетливо нарисовавшийся чистый след, что говорило о том, что пыль тут не вытирали как минимум год. Поморщившись, Кот вытащил из кармана потрепанных рваных джинс засаленный носовой платок и протер стойку, после чего водрузил на нее свой зад. Подперев подбородок ладонями, шатен, серьезно сдвинув брови, стал внимательно осматривать следы погрома. — Может, Натсу ограбили, а его припугнули, мол, вали из города? – вслух размышлял Кот, вертя в длинных пальцах отколотое горлышко бутылки и просматривая через него, на манер подзорной трубы, помещение бара, — Нееет, бредовая идея. Натсу бы никогда не позвооолил кому-либо себя запууугивать, мряяу. Тогда что же здесь произошло? – внезапно острый глаз Кота упал на пулевое отверстие в противоположной стене, — Может, здесь произошло перестрелка, и Натсу был убит?! Черт, будет плооохо, если эта версия подтвердииится.. Надо найти Бестера! Может, он мне что-нибудь объяснит? ***** Пробка с приглушенным чпоканьем выскочила из горлышка дорогущего коньяка, который, распространяя дурманящий аромат, темно-золотистой струйкой потек в невысокий хрустальный бокал, специально предназначенный для такого напитка, как коньяк. — Что может быть лучше, чем попивать любимый коньяк и курить дорогие сигареты, нежась на мягкой обивке дивана? – насмешливо спросил сам себя мужчина, закидывая ноги на небольшой столик возле дивана. Щелчок, и уже через несколько секунд к потолку взвилась легкая струйка сигаретного дыма, корчась в воздухе в причудливые узоры, — Да, жизнь, как говорят, удалась… — Господин, звонили из департамента полиции. – внезапно в кабинет вошла красивая женщина с малиновыми волосами и изумрудными глазами. — Хм, и что говорили. — Субъект под номером 27 благополучно покинул территорию тюрьмы. — Отлично, — губы мужчины расплылись в удовлетворенной улыбке, а в темных глазах сверкнула искорка азарта, — Этот Алауди не такой дурак, как я думал. Вышли ему счет на крупную сумму, он это заслужил. — Как прикажите, господин, — женщина слегка кивнула головой и покинула кабинет начальника, тихонько прикрыв за собой дверь. — Сегодня явно мой день… Ну что ж, удачи тебе Котик, не попадись в чужую мышеловку, — отсалютовав бокалом с коньяком куда-то в пространство, мужчина пригубил благородный напиток.