Об улыбках

Улыбки у всех абсолютно разные. Ямамото всегда улыбается: во время игры, когда отовсюду слышны крики болельщиков, пришедших поддержать любимую команду; у Десятого дома, когда они все вместе собираются для подготовки к экзаменам; в очередной заварушке, связанной с мафией. И это чертовски бесит. Бесит до зубного скрежета и хруста костей, когда стискиваешь челюсть, чтоб не выкрикнуть что-нибудь оскорбительное, и сжимаешь руки в кулаки, чтоб не треснуть по этой радостной роже ненароком. Бесит, потому что сам Гокудера так улыбаться не умеет… Или не хочет?.. Его, Такеши, улыбки могут быть вызваны чем угодно. Радугой, растянувшейся в небе после дождя. Солнцем, что так ярко светит в теплый летний денек. Да даже лягушкой, которая плещется в лужице в парке (Гокудера сам видел). Его же улыбки могут быть и грозными, и пугающими, и презрительно-насмешливыми. Гокудере иногда кажется, что улыбка для Такеши — способ выражения эмоций. Хаято всегда готов поджарить кому-нибудь задницу, тогда как Ямамото просто улыбается. У Гокудеры даже был блокнот для наблюдений, где на каждом листе зарисованы одни и те же, но в то же время совершенно разные изгибы губ. Под рисунками — краткое описание ситуации, что вызвала эту улыбку. К слову, наблюдения обрываются где-то ближе к концу блокнота. Хоть подрывник и мог бы исписать его до конца, но внезапно парню показалось, что такого рода наблюдения очень странно выглядят со стороны. Пришлось прекратить, чтоб не позориться перед Десятым, мол, вдруг босс узнает и высмеет? Не дело правой руке Савады ерундой маяться. В тот день Ямамото был весел как никогда. Хаято казалось, что у бейсболиста скоро лицо треснет. Чего, к превеликому сожалению, не произошло. К последнему уроку улыбка его приобрела нотки задумчивости. Подрывник не без доли раздражения подумал, что Такеши просто не понимает тему и, скорее всего, после уроков подойдет к Гокудере с просьбой объяснить. А там подтянется и Десятый, и они дружной кучкой пойдут к Тсуне домой. Там, скорее всего, Нана-сан наготовит много-много вкусной еды, дети устроят погром, и заниматься придется до поздней ночи. Когда звенит последний звонок, Гокудера нарочито медленно собирается, делая вид, что его не устраивает, в какой последовательности лежат учебники в сумке. Повернувшись к выходу, парень видит ждущих его ребят. Ямамото стоит у двери, облокотившись спиной на стену, и улыбается так радостно, что кажется, будто вокруг него сейчас запорхает стайка канареек. Тсуна же, только-только собравший вещи, подходит к Хаято и растягивает губы в извиняющейся улыбке, понимая, что его правая рука уже догадался, о чем его попросят. Подрывник кое-как засовывает какие-то листочки то ли с конспектом, то ли с собственными записями, никак не относящимися к учебе, и, кивнув своему боссу, улыбается понимающе. Тсуна вообще не отличается широким спектром улыбок. Гокудере кажется, что их можно сосчитать на пальцах. Ободряющая улыбка, поддерживающая, извиняющаяся, печальная, обреченная, еле выдавленная на лицо — все эти улыбки подрывник видел много-много раз. И с каждым днем ему все больше кажется, что улыбки эти скорее дежурные, нежели искренние. Искреннюю радость на лице Десятого можно увидеть лишь в определенные моменты. И Гокудера считает, что, как правая рука Савады, должен помнить все эти моменты. И он помнит. Переобувшись, парни направляются к воротам, где, прислонившись к бетонному забору, стоит Хибари, надменно скалясь. Это раньше Хаято думал, что злобный Глава ДК только и может, что демонстрировать всем этот устрашающий оскал. Сейчас подрывник знает, что на большой перемене, когда по школе ходят члены Дисциплинарного Комитета и следят за учащимися, Хибари-сан поднимается на крышу и дремлет под щебетание канареек. Дремлет и улыбается так умиротворенно, будто не он пару минут назад чуть не забил до смерти членов футбольного клуба. Гокудера знает, потому что видел собственными глазами эту спокойную улыбку, поначалу выглядящую чужеродно на лице Хранителя Облака, когда поднялся покурить. Благо, Хибари не заметил его… А может и заметил, просто не посчитал нужным показать это. На выходе попрощавшись с ГДК, парни сворачивают в сторону дома Савады и не спеша идут по пустующим улицам. Тсуна с Ямамото переговариваются о чем-то, Гокудера же изредка поддакивает то одному, то другому, стараясь не упустить нить разговора, но все равно думая о чем-то своем. Из раздумий парня вытягивает чья-то рука, резко оказавшаяся на голове подрывника. Собственные руки инстинктивно тянутся к динамиту, но громкий смех позволяет расслабится. Ну да, Сасагава. У него же плановая пробежка по Намимори как раз в это время. Не удивительно, что они встретились по пути. Рехей, не останавливаясь, обсуждает с Ямамото вчерашнюю игру какой-то там команды, оббегая компанию несколько раз. Спортсмены громко смеются. Сасагава смеется очень часто и очень громко. Достаточно для того, чтоб вывести из себя окружающих людей. По крайней мере, Гокудера думает именно так. Думает, но не говорит никому, чтоб не показать себя грубым перед Десятым. Тсуна спокойно идет, смотря под ноги на всякий случай. Этого Гокудера не понимает, потому что всегда готов подхватить босса, если тот запнется. Проходили — знаем. Савада начнет извинятся, попытается скрыть смущение за смехом, а Хаято выдавит понимающую улыбку. Потому что боссу не надо извинятся. Потому что это его, Гокудеры, обязанность — всегда быть готовым прийти на помощь. За несколько метров до дома Десятого уже можно услышать крики, возле забора — разобрать голоса. Ламбо и И-Пин опять придумали какую-нибудь идиотскую игру и втянули в нее Фууту. Дети, что с них взять… Пока Ямамото с Тсуной разбираются с детьми, Гокудера помогает Нане-сан. Мать босса, наверное, самый неунывающий человек, с которым когда-либо общался парень. Эта женщина всегда поддерживает Десятого. Порой никто не может успокоить чересчур разволновавшегося (струсившего, Гокудера) парня. Тогда на помощь приходит мать, что всегда ободряюще улыбнется и вселит уверенность. В глубине души Хаято хотелось бы тоже уметь успокаивать своего босса, но подрывник всегда вовремя вспоминает, что нельзя заменить родную мать. Уж он знает об этом не понаслышке. Как и предполагалось, за учебу парни садятся, когда на улице уже смеркается. Дети — Ламбо, И-Пин, Фуута — и Реборн уже легли спать. Репетитор решил, что «Гокудера достаточно ответственен и компетентен, чтоб проследить за этими оболтусами». Улыбка у киллера при этом была ну уж очень коварная. Или предвкушающая. Хаято пока не определился, как ее можно охарактеризовать. Улыбки Реборна вообще сложно идентифицировать; то ли из-за его детского лица; то ли по причине того, что он все-таки в первую очередь репетитор и киллер, а уж потом ребенок. Гокудера еще долго пытается вбить в голову бейсбольному придурку правила тождественных преобразований. Тсуна, полчаса спустя, решил, наконец, все примеры из домашней работы, а потому подрывник больше не видел причин оставаться в доме Савады и мешать Десятому. Ямамото, видимо поняв намерения правой руки своего босса, тоже засобирался домой. Попрощавшись с Тсуной и Наной-сан, парни пошли по темной, еле освещаемой фонарями улице. Идут они в тишине, иногда прерываемой короткими вопросами и такими же короткими ответами. Кажется, такая атмосфера устраивает обоих. На перекрестке, когда обоим нужно расходиться в разные стороны, Ямамото со своей спасибо-за-то-что-помог улыбкой приглашает Хаято к себе. Завтра выходной, и можно залипнуть на всю ночь в телевизоре вместе, смотря какой-нибудь чересчур напичканный эффектами боевик, или просто поиграть в приставку. Предложение заманчивое, но Гокудера вовремя вспоминает о коробке новеньких динамитных шашек, что стоит в углу комнаты и ждет, когда же её, наконец, откроют. Потому, максимально мягко отказав бейсбольному придурку, Хаято поворачивает на свою улицу и вскоре скрывается за поворотом. На улице не слишком темно, дорогу освещают горящие в окнах лампочки. Гокудера нащупывает в кармане зажигалку, отточенным движение достает, откуда ни возьмись, сигарету и через несколько мгновений уже вовсю дымит, аки паровоз. Внезапно в голову приходит мысль, что хорошо бы убраться в квартире на выходных. Потом всплывает какая-то дата. Возможно, чей-то день рождения. Сделав мысленную пометку посмотреть в календаре, Хаято оглядывается вокруг, проверяя, не свернул ли он куда-то не туда, увлекшийся собственными мыслями. На подходе к многоэтажке, в которой снимает квартиру, подрывник обращает внимание на забор близ какого-то заброшенного домишки. Там висит множество объявлений о пропавших без вести, разыскиваемых властями, купле-продаже всякой всячины. Взгляд натыкается на фото какого-то преступника. Оскал человека на фотографии отдаленно напоминает Гокудере Рокудо Мукуро. Не самый приятный человек из знакомых парню. От улыбки иллюзиониста передергивает так, как если представить что-то ну очень неприятное. Возможно, это ощущение распространяется только на него, Хаято, но факт остается фактом — улыбку Мукуро подрывник предпочел бы как можно реже видеть в живую, да и вспоминать о ней не хочется совсем. Зато еле заметная улыбка Хром выглядит довольно привлекательно, если, конечно, вас интересуют робкие, смущающиеся одноглазые девочки, регулярно отдающие свое тело на пользование опасному преступнику. Пройдя пару лестничных пролетов, Гокудера уже стоит перед дверью и ищет в сумке ключи. Терпеливо выгребая содержимое сумки, парень находит искомое на самом дне. Выругавшись себе под нос, Хаято отпирает, наконец, дверь и, кинув ненавистную сумку куда-то в угол прихожей, проходит прямиком в комнату, не потрудившись даже разуться. Усталость после долгого дня накатывает только когда Гокудера, распахнув окно, присаживается на диван. Парень откидывается на спинку и, прикрыв глаза, думает, что люди, окружающие его, такие разные — у каждого свои взгляды на жизнь, свои принципы, ценности, свой ритм жизни, каждый к чему-то стремиться, о чем-то мечтает, но ведь должно же быть что-то, что объединяет их всех, заставляет верить друг в друга, в Десятого. Мысль обрывается, так и не дойдя до логического завершения, Хаято размеренно дышит, посапывая и хмурясь во сне, а в углу пылится коробка динамитных шашек, так никем и не открытых.