На пути к жизни

      Громкий звон, а после — мертвая тишина. Тебе так и хочется крикнуть: "Больше не показывайся!" — но разбитый об голову чайный сервиз красноречивее любых слов. Он ещё а минуту смотрит тебе в глаза (их как обычно не видно, так что остаётся только догадываться), а ты рассматриваешь застрявшие в его волосах осколки. Те многозначительно поблескивают, а потом падают белой крошкой на пол, когда твой вроде-как-кузен-но-это-не-точно мотает головой, а после уходит. Аккуратно закрыв дверь. Без шума.       Как будто корит за твою внезапную вспыльчивость и минутную слабость.       Ты бьёшь рукой об пол (расколотый фарфор разрезает кожу, оставляя кровоточащие ранки), шипишь от боли, утираешь слёзы и сворачиваешься калачиком на относительно чистой части кухни. Котята с когда-то любимого тобой сервиза глядят печально-разбитыми глазами, жалобно мяукают ломанными голосами, а ты можешь лишь лежать, сожалеть и ждать.       Только он ведь не придёт.       Черт знает, когда началась это влюбленость, больше похожая на жажду путника в пустыне или судорожные попытки утопающего глотнуть хоть немного воздуха, перед тем как его окончательно утянет на дно.       В младшей школе завести приятелей, не то что друзей, не получалось от слова "совсем", ведь ты — странная девочка, с сорока кошками, загадочным домом, о котором ходили слухи не самые приятные, матерью известной писательницей-неведимкой и почти физическим желанием внимания. Наверное, ты была слишком навязчивой — без особой нужды к тебе не подходили (да и с ней тоже), обидные словечки типа "ненормальная" и "странная" говорились шепотом, но достаточно громко, чтобы их можно было услышать с другого конца класса. Каждый раз ты ломано улыбалась, а дома пряталась в груде одеял, еле слышно шмыгая.       Когда на второй год школы ты попросила перевести тебя на домашнее обучение, мать молча посмотрела на тебя (как будто проникая взглядом в самое сердце), а на следующий день забрала документы, не спросив причины.       Она вообще ничего не сказала, из-за чего ты ушла более подавленной, чем приходила, а внутри кошками скреблись боль и обида.       Всё немного меняется, когда к вам в дом заявляется бригада ремонтников, которые несколько дней творят что-то в гостевых комнатах, а потом трое суток всё так сильно воняет клеем и краской, что от запаха не избавиться даже через часы прогулок на улице — он невидимым шлейфом следует везде, проникая во все щели.       Под конец недели, вернувшись из магазина, ты обнаружила на обочине незнакомую машину. Всё бы ничего, но это был ярко красный внедорожник со странными цветочками на номере, как будто нарисованных неумелой детской рукой (два достаточно крупных лепестка и толстая ножка), и надписью на стекле "Блондинка за рулём". Необычно, но у твоей матери каких только знакомых не наблюдалось.       Гостей было двое: мужчина и парень — твой ровесник наверное, оба светлые, бледные и в солнцезащитных очках. На вид родственники — братья или же отец с сыном, ты не решалась утверждать. Старший кажется тебе подозрительно знакомым, только ты не можешь вспомнить, где же его видела. Ты ещё пять минут наблюдаешь, пока тебя не замечают, а точнее, пока время рассмотреть гостей не заканчивается. — Рокси, дорогая, вижу, ты вернулась. Знакомься, это Дейв Страйдер... — Твой дядя, — вклинивается в разговор "Блондинка за рулём". —... и эгоцентричный социопат, — припечатывает твоя мать, скользя по тебе равнодушным вглядом. Ты незаметно передергиваешь плечами и вздрагиваешь, услышав едкий хмык. — Вот теперь узнаю тебя, Лалонд. А то "рада видеть", "дорогая". Я уж начал думать, что твои книги ожили и изменили до вежливой домохозяйки. — Я не виновата, что ты ищешь везде второе и третье дно. Мне казалось, я была достаточно искренней... — взрослые продолжают свои пикировки, так что ты вздыхаешь и идёшь к дивану, чтобы через секунду плюхнуться на него рядом с молчаливым парнем. В голове крутится надоедливым смерчем тысяча реплик и вопросов, но ты только ещё громче вздыхаешь и ждёшь, когда "знакомство и общение" будет наконец-то завершено.       Потом на выходе тебя окликают, как бы невзначай упоминая о том, что гости останутся (и хорошо, если на неделю). Между строк ты читаешь наказ хотя бы попытаться наладить контакт с младшим Страйдером, и вариант запереться в своей комнате не кажется уже таким заманчивым (ведь трактовка этого будет не самой приятной для тебя).       Ты пару раз пытаешься подойти к нему, (не)специально подгадывая время, когда Дирк занят или уже спит, а после закрываешь дверь и бежишь к себе в комнату, чувствуя в груди терпимую, но всё же досаждающую боль.       В четвёртый раз тебя ловят на месте преступления: на часах пять утра, и ты переминаешься у порога, то поднимая, то опуская руку. Ловит, к твоему облегчению, Дейв, который ничего ничего не говорит и просто утягивает тебя на кухню. "Пить кофе, или какая тут бурда завалялась у вас в шкафчике". Мужчина шуршит пакетами, звякает посудой, бурчит под нос что-то похожее на рифмы, и ты немного, но расслабляешься. — Знаешь, тебе ведь необязательно делать то, что в порывах своей пассивно-агрессивной заботы советует сис, — Страйдер сел на краешек стола, поставив перед тобой кружку с кофе (где только нашёл? Ты буквально вчера перерыла все полки, но не нашла даже растворимого). — Лил-бро тот ещё затворник, так что либо пробивай тараном его крепость, либо осторожно втирайся в доверие, — он отхлебнул жижу, давая тебе время подумать. — Только второй путь неверен, да, мистер Страйдер? — грустно отмечаешь, а мужчина ухмыляется чему-то своему и, приподняв очки, смотрит на тебя. Ты глядишь в ответ. — Лалондовская проницательность меня всегда поражала. Первый путь тоже не верен, но ты это наверняка знаешь. И зови меня Бро. А то эти "мистер" и "Страйдер" сразу напоминают мне о журналюгах, копах... Да и ты вроде как моя племяшка, а не эти звери с камерами и фотоаппаратами. Так что, договорились, Лил-сис? — Хорошо, Бро, — ты прячешь улыбку за кружкой и продолжаешь слушать. Вы разговариваете, пока часовая стрелка не доходит до девяти. Значит, всё-таки пора возвращаться к проекту — отправить надо днём, а у тебя ещё не исправлены некоторые лаги. Ты уходишь в приподнятом настроении. Всё сложится, просто нужно время. И, как оказалось, помощник.       Вечером того же дня ты стоишь в дверях гостиной, которую иногда использовала для работы, и смотришь на невозмутимого Дирка. Ковёр свернут, столик отодвинут в угол, а посередине комнаты лежат детали и инструменты. Страйдер наблюдает, как ты с ногами забираешься на диван, перед этим скинув с него кота (тот, гордо подняв хвост, уходит, презрительно сверкнув глазами), ставишь на колени ноутбук, и возвращается к работе, не обращая на тебя внимания (но ты иногда чувствуешь секундный взгляд, который не удаётся поймать).

timaeusTestified [TT] начал доставать tipsyGnostalgic [TG] TT: Мисс Лалонд просила тебя спуститься вниз. ТG: дирк? TG: это мама дала тебе аккаунт? ТТ: Да, это я. Она тебя ждёт. timaeusTestified [TT] прекратил доставать tipsyGnostalgic [TG] TG: очерт неужели ьак сложно ответить? tipsyGnostalgic [TG] прекратила доставать timaeusTestified [TT]

      Таких диалогов было немного, но тебя не покидало стойкое ощущение, что вы играете почтальонов.       Как будто родители сами не могут вам написать (или не писать, что Лалонд делала обычно, ожидая, пока ты сама сделаешь).

tipsyGnostalgic [TG] начала доставать timaeusTestified [TT] TG: бро сказал что ждёт тебя на крыше TТ: Буду через пять минут. tipsyGnostalgic [TG] прекратила доставать timaeusTestified [TT]

— Можешь посмотреть, если хочешь. Малой против не будет, — Дейв уходит, и ты слышишь звук входящего сообщения.

timaeusTestified [TT] начал доставать tipsyGnostalgic [TG] ТТ: Не вздумай соглашаться, даже если Бро слишком крут, чтобы ему отказывать. ТТ: Я это пишу, потому что женщины падки на его внешность и не только, а не из-за того, что переживаю. ТТ: Хотя делай, как хочешь. timaeusTestified [TT] прекратил доставать tipsyGnostalgic [TG]

      Ты не хотела идти туда, честно, но что-то толкало, звало, поэтому, тихо пробравшись в обсерваторию (не идти на крышу хватает благоразумия и уверенности, что, заметив, вполне могут не простить), наблюдаешь за начинающимся сражением.       Оба Страйдера встают в стойку, выставляя мечи вперёд (ты с ужасом узнаешь в них настоящее оружие, всё же надеясь, что оно бутафорское).       Дейв атакует первым, подбираясь справа, нанося рубящий удар, который Дирк блокирует, а потом отпрыгивает на метр. Мир останавливается, затихает, и тебе кажется, что можно услышать размеренное дыхание старшего и несколько нервное — младшего. А дальше всё завертелось, и ты не успевала следить за ударами. Но выводы сделать могла.       Дирк проигрывал, пусть и держал оборону. Это было похоже больше на избиение младенцев, а не на настоящий бой. Типа "Ты думаешь, что настолько крут, но это не так".       Как будто Дейв старается что-то объяснить младшему, но не говорит при этом ни слова.       Когда меч Дирка выбивают у него из рук, ты слышишь почему-то свое имя, но не можешь разобрать остальную часть фразы.       Неужели это из-за тебя?       После ты несколько раз чувствуешь, как будто укололи острой иглой, когда проходишь мимо Дирка, и это только подтверждает твои догадки. Но он стал относиться к тебе лучше.       Удивительно.       Однажды ты слышишь грохот в гостиной, что несколько настораживает и пугает. Прибежав туда, успеваешь заметить лишь сжатые губы Дирка перед тем, как он на выходе сбивает тебя с ног. Дейв стоит ещё минуту, подаёт руку, помогая подняться, и исчезает на втором этаже. Ты же тихонько прокрадываешься в обсерваторию.       И не ошибаешься.       В этот раз всё было по-другому. Резкие выпады Дирка чередовались с редкими промашками. Зло. Агрессивно. Обвиняюще. Дейв аккуратно уводил удары в сторону, почти не атаковал — только защищался. И как будто извинялся.       Конечно, младшего это злило только больше.       Выпад — и оба меча оказываются в воздухе, а потом вонзаются в бетон, оставаясь надгробным камнем. Только чему?       Момент, когда Страйдеры покинули крышу, ты пропустила. О их присутствии там напоминали только две свежие полосы на беленом камне и тяжёлое ощущение неправильности. — Сразу не скажешь, что у вас напряженные отношения, — ты ловишь старшего Страйдера в прихожей, когда тот хватает куртку и открывает дверь. С улицы тянет духотой, которая бывает за несколько часов до грозы. — Идём, — машет он рукой и выходит.       В машине ты получаешь смску: "Через два часа дождь, осторожнее на дороге". Хмыкнув, ты выключаешь телефон и закидываешь его на заднее сидение. — О черт, я собираюсь жаловаться, как какая-то малолетка, на своего брата ребёнку, который ещё и младше него на год, — нервно смеётся он, когда вы уже выехали на главную дорогу. — Пятнадцать лет — отвратительный возраст, Рокси. Говорю, как человек прошедшей через это дерьмо почти дважды. Розовые очки приходится снять, потому что пыли и грязи на них налипло так много, будто тебе в лицо прилетело от какого-нибудь мудака, а ты пытаешься оттереть их, но только ломаешь. А потом видишь постапокалиптическую картину, которой твоя жизнь была изначально, и начинаешь отрицать, хотя прекрасно понимаешь, если не сделал этого раньше, что всё изменилось, а кнопку отмены заело ещё с рождения, — Страйдер ненадолго выдыхает. — У Дирка просто неебическая привязанность ко мне, как будто я мама-кенгуру, а он несмышленый кенгуренок. Привязанность, которую он отрицает с уверенностью атеиста, что бога нет. Мне казалось, что я был довольно хреновым примером для подражания, но опекуном оказался в два раза хуже, потому что оставляю своего подопечного у своей названой сестры, — говорит и резко бьёт по тормозам, выезжая на обочину. Где-то вдалеке сверкнула молния.       Ты рассматриваешь мужчину, словно впервые, и невольно вспоминаешь свою мать, которая всячески пыталась оттолкнуть, уколоть и просто уйти. Разные тактики, но финал один: вы не нужны. Не в той степени, в которой бы хотелось.       А Страйдер всё чего-то ждёт. Как будто хочет скинуть с себя тяжкий груз, но не хватает одного твоего слова. — Мамочка РоЛал позаботится о нём, — выдавливаешь ты улыбку, и дышать становится легче. — Спасибо.       Вы возвращаетесь ближе к ночи, в окнах ещё горит свет, а на втором этаже ты замечаешь мелькнувшее в темноте платье.       Утром Бро уезжает, оставив записку на холодильнике, прикрепленую магнитиком-осьминожкой. "и вот я ухожу в рассвет и вам меня не остановить нет я рыцарь гребанных планет беру свой старый драндулет чтобы на пике своих лет купить билет и арбалет"       Записка висит, пока на неё случайно не проливают кофе (в то же утро). Бумажка размокает, расплывается красно-коричневыми пятнами, и ты её с сожалением выкидываешь.       Дирку хватило недели, чтобы обжиться в доме: детали находились в неожиданных местах (и хорошо, если не ногой), среди дисков у телевизора появились новые, которые точно не могли принадлежать твоей матери, а запах машинного масла неуловимо слышался в каждой комнате. Когда же ему привезли вещи — две большие коробки метр на метр... Это стало точкой в предложении "Рокси, у нас новый жилец". Продолжение, написанное невидимыми чернилами, гласило, что привыкать вы будете долго.       Первой проблемой стала волна игрушек, свалившаяся на тебя из кухонного шкафчика. Мать тогда посмотрела на это плюшевое безумие, которое Страйдер назвал "спамметами", и притворно вздохнула. — Дирк, учитывая твой возраст и опекуна, я всё прекрасно понимаю. Но будь добр сделать так, чтобы я не видела этого. Никогда.       Впрочем, эти слова не особо помогают: ты замечаешь пару игрушек то в ванной, то на диване в гостиной, но мама на это, похоже, не обращает внимания.       Второй, как ни странно, оказались... кошки. Ты давно привыкла к этим пушистым созданиям, что втихаря приходят в комнату, ложатся на проходе, ластятся, когда в руках что-то большое и тяжёлое.       Но не Дирк.       Одной ночью тебя разбудил шум и нечеловеческий вопль. То ли кот уронил что-то себе на хвост, то ли Дирк сам нечаянно наступил. Когда ты вышла в коридор, то увидела расцарапанное лицо кузена, пытающегося отцепить от футболки кота, который неистово шипел, извивался и кусался.       Собственно, с этого времени у них началась тихая война. Лужи перед дверью, ночные концерты у порога... Похоже, матери это быстро надоело. Через несколько дней ты увидела запись в блоге писательницы. Та "отдавала в хорошие руки" почти всех котов. Остался только Фригглиш, так что в доме стало непривычно пусто. Ты пару раз звонила новым хозяевам, но вскоре прекратила.       Дирк сверкал заживающими царапинами, замирал, избегал прикосновений не хуже кошек и выглядел несколько виноватым (это если смотреть долго и внимательно — эмоции он скрывал превосходно).       В конце месяца ты находишь у комнаты коробку с одним единственным словом "Прости". Внутри лежит белый чайный сервиз с черными котятами, и ты смеёшься.

tipsyGnostalgic [TG] начала доставать timaeusTestified [TT] TG: дикр как это мило боже TG: *дирк TG: ты не такой чурбан каким хочешь казаться TG: *подмиг* TG: спасибо ТТ: Пожалуйста, Рокси. tipsyGnostalgic [TG] прекратила доставать timaeusTestified [TT]

      А потом... всё медленно начало идти под откос. Роуз Лалонд методично спивалась, всё меньше показывалась дома и выглядела как оживший труп. Делами матери ты не особо интересовалась, но кое-что дошло даже до тебя. Автокатастрофа, в которой погибла известный модельер, прогремела на весь Интернет, но сопоставить её с таким внезапным пристрастием к алкоголю в любое время суток ты смогла не сразу. Вы виделись всё реже и реже, а по ночам ты слышала тихие всхлипы.       Страйдер оставался единственным оплотом спокойствия в то время, когда ты, заражаясь упадниченским настроением, начала выпивать тоже, по ночам перетаскивая бутылки к себе в комнату. Ты была уверена, что это никого не волновало, но сильно ошиблась.       Дирк не из тех, кто наплевательски относится к чужим границам, но в один вечер ты видишь его в своей комнате, разглядывающего коллекцию не выкинутых бутылок. — Дверь была открыта, — бросает он, поворачиваясь к тебе, а ты нервно сглатываешь, чувствуя, как горят щёки и уши. — Что ты туут дела... делаешь? — спрашиваешь, немного заплетаясь. — Проходил мимо, а дверь была открыта, — пожимает плечами Страйдер, продолжая смотреть на тебя. — Рокси, брать алкоголь у своей матери, пока та не может это видеть, — плохой способ сблизиться с ней, — говорит он, подходя к двери.       И тебя прорывает.       Ты запинаешься, упускаешь детали, путаешь слова, но рассказываешь. О школе, котах, вечном холоде, постоянном одиночестве, пустом доме и простом желании, чтобы кто-то просто был рядом. Под конец, когда остаются только всхлипы, ты чувствуешь осторожные, но теплые объятья и пораженно замираешь. Для кузена это неловкое движение — чертовски большой шаг, потому что до этого обнять его удалось лишь раз: он уходил от рук, как от ударов, а после отшатывался, будто не зная, как реагировать. Ты обнимаешь в ответ, успокаиваешься, чувствуя растворяющийся в груди комок, и засыпаешь, чтобы утром, жмурясь от головной боли, избегать укоризненного взгляда из-за тёмной стеклянной завесы.       Когда алкогольный туман в доме рассеивается, все спокойно выдыхают, но... осадок остаётся.       Теперь от тебя ничего не прячут. Пустые бутылки остаются на кухне, в гостиной... Случается это нечасто, но на языке появляется горьковатый привкус, из-за чего ты кривишься и спешно убираешь стекло в мусорку. Лишь бы не видеть напоминание того, что тебя заметили (как и когда не имеет значения — не с твоей матерью). На душе скребут кошки, закапывая неприятные воспоминания, и ты начинаешь тормошить Дирка. Не из-за скуки.       Просто он единственный живой человек, который тебя замечает и не шепчется за спиной.       Проходит несколько лет, и тогда ты действительно начинаешь понимать слова старшего Страйдера.       Пятнадцать лет — дерьмовый возраст, но он забыл добавить, что дальше много хуже. Особенно, когда ты живёшь под одной крышей с симпатичным парнем, достаточно привыкла к нему, чтобы делать двусмысленные намёки, потому что вы уже не дети. Но ещё и не взрослые, хотя делаете вид.       Дирк становится холоднее к чужим, но с тобой он общается значительно теплее, а ты сама часто зависаешь у подруги по переписке, которая по счастливой случайности оказалась из твоего же города.       Джейни — милая девушка, понимающая, но иногда ты думаешь, что она тебе не верит. Не верит, когда ты рассказываешь о своём детстве, даже после того, как увидела фотографии. О чувствах и проблемах говорить ты просто боишься, ведь "ты из тех людей, Рокси, что слишком жизнерадостны для того, чтобы их что-то беспокоило. Мне кажется, что всё проходит мимо тебя стороной".       Вот именно, что "проходит".       Крокер сама редко затрагивает эту тему, больше предпочитая обсуждать книги или фильмы. Ты не против, но иногда хочется чего-то другого.       Она же знакомит тебя с Джейком Инглишем, а после к вашей компании присоединяется Страйдер, который впервые за годы жизни под одной крышей улыбнулся (незаметно для других, но ты-то видишь) при незнакомцах (из-за чего в груди немного кольнуло, но ты списала это на воображение).       Через год вы ссоритесь с Джейн в пух и прах. Дирк и Джейк встречались, а об этом знала лишь ты, советуя Инглишу повременить с новостью (и игнорируя слова Страйдера, что так будет только хуже).       Крокер узнает совершенно нечаянно: заходит в гости к своему кузену, но, увы, крайне не вовремя, а после отключает телефон и не открывает дверь, когда ты настойчиво звонишь.       Такое продолжается неделю, пока у дома не появляется табличка "Продано". Ты долго смотришь на неё и уходишь.       В почтовом ящике ты находишь письмо, в котором тебя обвиняют чуть ли не во всех проблемах, и безудержно смеёшься.       Знала бы она, как тебе самой хочется сбежать.       Твоё шестнадцатилетие больше походит на затянувшуюся сцену прощания: Дирк уезжает учиться, и от количества фальшивых слез и розовых соплей это больше похоже на дубль, который переснимают десятый раз. Дуэт Лалонд-Страйдер-старшие на удивление могут превратить простое прощание в фарс, но вы стойко терпите, а потом уже сами поддерживаете эту игру.       У двери, когда взрослые уже вышли, Дирк тихо говорит, что не против, если ты потом переедешь к нему и ты радостно киваешь, вспоминая, какие факультеты есть в его институте.

timaeusTestified [TT] начал доставать tipsyGnostalgic [TG] ТТ: Мы всё-таки расстались. TG: джейки не выдержал отношения на расстоянии? ТТ: Скорее уж я. Он иногда надолго пропадает. И я слишком давил на него из-за этого. TG: всё будет пучком TG: я думаю вам надо отдохнуть от друг друга TG: если что можешь обратиться ко мне TG: ты же знаешь мамочка РоЛал всегда поддержит :3 ТТ: Знаю, Рокси. timaeusTestified [TT] прекратил доставать tipsyGnostalgic [TG]

      Ощущая облегчение и сожаление, пока читаешь сообщение, ты как только не обзываешь себя, но всё-таки успокаиваешься и выдыхаешь. Может, у тебя есть шанс.       Твой переезд не проходит столь бурно. Второпях собирая оставшуюся мелочевку, распихивая её по чемоданам, к обеду ты уже готова выйти в любой момент и уезжать хоть на край света, пока внутри что-то скребется, оставляя неприятное чувство, заставляющее нервно сжимать ручку сумки. Это ощущение неправильности, преследовавшее весь день, усиливается после прощальных объятий матери.       Роуз Лалонд впервые обняла тебя сама за многие годы, так что в машину ты садишься в растрепаных чувствах и полном недоумении.       Жить с кем-то в квартире, когда ты привык к большому дому сначала немного странно и больше похоже на затянувшуюся ночевку, пока бытовые проблемы внезапно не выскакивают наружу, как черт из табакерки.       Чего только стоила упавшая на голову гора игрушек, когда ты проходила мимо его комнаты, а после, не с первой попытки выбравшись из-под завала, тихо смеешься, вспоминая первый год жизни с кузеном. Похоже, тогда это было своеобразное посвящение, как и сейчас.       Выглянув, Страйдер загадочно сверкнул очками и хмыкнул. Кажется, ты была права.       А после студенческая жизнь затягивает в свой круговорот занятий, дискотек и мероприятий. Вы встречаетесь с Дирком реже, но иногда что-то проскальзывает. Неловкая пауза, недоговорки, оправдания. Ты же только натягиваешь улыбку, когда замечаешь в квартире незнакомую одежду (вскоре исчезающую), и надеешься что она не треснет в самый неподходящий момент.       Годы идут, а вслед за ними тянется комок эмоций и чувств, который с каждым годом только растёт.       Вы заканчиваете институт, находите работу... Наверное, ты слишком устала, изнервничалась и просто не ожидала, что это выльется наружу неконтолируемым потоком.       Ты (не) ожидала, что признание останется без ответа.

timaeusTestified [TT] начал доставать tipsyGnostalgic [TG] TT: Лалонд, я видел тебя пьяной, рыдающей, убирал, когда ты не могла даже встать — так было плохо. Может, в начале ты мне и нравилась, но пойми, после всего дерьма, что было между нами, я не могу представить тебя в той роли, которую ты хочешь. ТТ: Ты мне друг, почти что сестра, и я считаю, что это больше, чем партнёр по постели. ТТ: Ты умная — должна понять. timaeusTestified [TT] прекратил доставать tipsyGnostalgic [TG]

      Ты учишься жить с этим, склеивая осколки. Из разбитой тарелки не сделать вазы, но ты постараешься, потому что без него жить оказывается сложно: вы слишком притерлись к друг другу за те двенадцать лет знакомства, взаимных принюхиваний и недопониманий.       В снятой вами квартире стало по-настоящему пусто (особенно после того, как Дирк забрал вещи, пока тебя не было дома). Как будто кто-то поставил режим заморозки времени: ничего не менялось, оставалось лежать мертвым грузом и тянуло. Тянуло силы, тащило вниз и заставляло замирать в ужасе. Хотелось не то выть, не то разбить к чертям этот хрупкий мир, но... всё оставалось как есть.       Это раздражало, потому что ты не можешь ничего не сделать, потому что ты не желаешь этого. Застыла мухой в смоле, ожидая, пока ад не станет чем-то стоящим.       Необходимость вылезти из своего маленького чистилища призрачно маячит где-то в далеке, пока ты обрастаешь паутиной и покрываешься пылью. И вскоре она наступает — запасы не вечны, а питаться водой и воздухом ты всё же не умеешь.       Выползла из дома ты уже затемно, хотя стрелка часов только приближалась к восьми.       Холод на улице пробирал до костей, ведь нормально одеться или хотя бы проверить погоду за окном не было настроения, а легкая куртка и намотанный на шею шарф не спасали от подступающей зимы.       Люди спешили домой, зябко кутаясь, а ты лишь с удивлением смотрела на небо. Тёмное, необъятное с тысячью россыпью звёзд.       А внутри в это время что-то неумолимо менялось.       Завтра же ты уберешься, напишешь объявление о поиске сожителя и всё-таки помиришься с Дирком. Кажется, он снова сошёлся с Джейком, так что ты будешь рада, если у них всё образуется.       Может, постараешься найти Джейн, извиниться перед ней, а может, наконец позвонишь матери, с которой разругалась после окончания института.       Но пока у тебя есть только бескрайнее небо, почти пустые улицы и небольшая цель.       Начать жить заново.