* * *
В кабинете главного врача стояла мрачная тишина. Нобу вошел в кабинет, садясь за стол из темного дерева. Напротив него сидел Якуши Кабуто — помощник главного врача в госпитале и заведующий отделением экстренных случаев. Рядом с Кабуто сидел Катаяма Хитоши — друг семьи Фушичо и один из лучших иръенинов отделения хирургии. А во главе стола сидела главный врач госпиталя — Мацумото Теруко. У нее были длинные черные волосы, которые она закалывала шпильками, и интересная особенность глаз — левый был голубым, как чистое небо, а правый имел красивый желтый цвет. Сама же Теруко была довольно строгой и требовательной женщиной. Женщина занимала пост главы госпиталя около восьми лет, несмотря на достаточно молодой возраст — Теруко было тридцать два года. Кабуто сверкнул очками, едва заметно кивая Нобу, и сцепил пальцы в замок. Он нервничал, как и все собравшиеся, ведь каждый из них знал Амэ буквально с пелёнок и помнил, как она хвостиком ходила за братом, помогая ему в меру своих маленьких сил. Поэтому она была дорога четырем людям, которые сидели сейчас в кабинете главного врача. Нобу криво ухмыльнулся уголком губ, кивая коллеге в ответ. Его ощутимо трясло, ведь на сегодняшнем собрании должна была решаться судьба его маленькой имоото. — Итак, я думаю, все знают, для чего мы сегодня собрались, — разрезал тишину сильный голос Мацумото. Нобу сжал челюсть, когда буквально почувствовал эмоции коллег, их жалость и скорбь. Он не намерен был просто подставить голову под топор. Он намерен был до последнего отстаивать право на жизнь сестры. — Речь пойдет о младщей дочери клана Фушичо — Фушичо Амэ, которая на данный момент лежит в четвертой палате госпиталя. Она находится в коме уже месяц. Причиной этого состояния послужила черепно-мозговая травма, полученная в результате сильного удара головой об землю, — мрачно постановил Катаяма. Он заметил, как Нобу потирает переносицу, и нахмурился — друг делал так только в тех случаях, когда нервничал слишком сильно. Теруко же кивнула, располагая подбородок на сцепленных ладонях. — Ее состояние можно назвать стабильным — и только. Никаких улучшений не наблюдается. Провести внутреннюю диагностику тела мы не смогли, так как у нее сильная перекошенность в сторону духовной компоненты Инь. Поэтому всю чакру, потраченную на лечение поверхностных ран, она впитывает в себя, — добавил Кабуто, раскладывая перед коллегами и начальницей копии одной и той же медкарты. — Ясно. И каковы ваши предложения на данный момент? Что мы сможем сделать, чтобы улучшить состояние Амэ? — Мацумото видит, как подчиненные мрачнеют с каждой секундой, и вздыхает, пряча проступающие эмоции за маской беспристрастности. Она с самого начала готовилась к худшему.***
Проходит несколько часов ожесточенных споров, прежде чем врачи приходят к подобию решения. Мацумото мрачно поглядывала на небольшую вмятину в стене и осколки на полу кабинета — Нобу в бессильной ярости швырнул в стену стеклянный стакан. Но Теруко не стала отчитывать и так взвинченного подчиненного — все-таки она понимала, как много значила младшая сестра для шестнадцатилетнего парня, который любил ее больше всего на свете. — Мы не можем больше удерживать ее в состоянии комы, — опускает взгляд Хитоши, который сдается вслед за Кабуто. Якуши же поднимается из-за стола, собираясь покинуть кабинет Мацумото, как его останавливает на удивление спокойный и твердый голос коллеги. — Нет. Если вы не хотите ничего сделать, то я справлюсь сам. Мацумото-сан, пожалуйста, дайте мне еще времени, — твердо посмотрел Нобу на начальницу. Та прикрыла на миг разноцветные глаза, а потом взглянула на подчиненного. Взмыленный, с покрасневшими из-за воспаленных капилляров глазами, со спутанными волосами, наспех стянутыми в неровный хвостик на затылке, он напоминал загнанного в угол зверя, собирающегося биться насмерть. — Нобу-кун, я очень не хочу говорить подобные вещи, но у нас нет выбора. Нам придется отключить твою сестру от аппарата жизнеобеспечения. — Мацумото опустила голову, вглядываясь в темную столешницу. Женщина поджала губы, продолжая неотрывно смотреть на подчиненного, словно пытаясь морально сломить его, но на деле лишь прятала за строгим взглядом горечь. Нобу медленно поднялся на ноги, опершись ладонями о стол. — Она еще жива — сердце бьется, мозг функционирует. Если надо будет, то я отдам всю свою чакру, которая у меня есть, лишь бы… — Теруко прервала доктора, взмахом руки заставив того замолчать. Чтобы не закричать, Нобу пришлось до боли закусить губу. — Прошел уже месяц, но никаких изменений в состоянии не было. Да, ее тело живо, но мозг постепенно умирает, Нобу, и мы ничего не можем сделать. Хитоши-сан правильно сказал тогда, — Мацумото нахмурилась, заправив за ухо прядь черных волос, а потом продолжила: — этот случай не поддается изучению. И лучшим решением будет прекратить ее мучения, подарив смерть. Нобу отшатнулся от стола, по очереди обводя коллег взглядом. Его стального цвета радужки начали стремительно темнеть от переполняющего все тело гнева. Юноша сжал пальцы до побелевших костяшек, глядя прямо перед собой. — Черт возьми, я не собираюсь убивать собственную сестру, ясно? Если мне понадобится, я заберу ее домой и буду делать все возможное, чтобы спасти ее жизнь. Да даже из госпиталя уволюсь, в нукенины уйду, но убить ее не дам, — Нобу обессиленно опустил голову, рвано дыша. Теруко сузила глаза, собираясь напомнить подчиненному о субординации. Но ее планам не суждено было сбыться. Дверь в кабинет с грохотом открылась, и в помещение влетела молоденькая девчонка-генин. Ее черные волосы длинными волнами лежали на плечах, темные глаза лихорадочно блестели, а сама она пыталась что-то сказать, не успевая отдышаться. — Что случилось, Аяко? Что за спешка? — Нобу подошел к подопечной и встряхнул девочку за плечи, заставляя пару раз глубоко вдохнуть, а потом строго взглянул на нее, ожидая внятный ответ. — Там… Нобу-сенсей… Я прихожу, а там… Приборы… Амэ-чан… — Нобу вздрогнул — черт, его ведь не было всего ничего, что еще могло произойти? Ками знает, каких усилий ему стоило сохранять спокойное лицо. Он вновь обратился к ученице, едва не подпрыгивающей на месте от нетерпения. — Аяко, скажи нормально, что произошло с Амэ, — попросил иръенин, поправляя очки слитым движением. Аяко отмахнулась от сенсея и проворно схватила за запястье, потянув в сторону выхода из кабинета. Под ошарашенные взгляды остальных Нобу позволил вывести себя в коридор, находясь в полнейшем непонимании, что происходило вокруг него. В груди вдруг зашевелилось какое-то непонятное чувство, но понять его иръенин не успел. Аяко целенаправленно тащила его в сторону четвертой палаты, не переставая о чем-то говорить. Нобу же все больше погружался в свои мысли, пустым взглядом смотря на мон клана Учиха, вышитый на футболке Аяко и чувствуя лишь шум в ушах. Он очнулся лишь тогда, когда мелкая Учиха открыла перед ним дверь палаты, пропуская внутрь. — Она открыла глаза, Нобу-сенсей, понимаете? И дышит самостоятельно, — совершенно солнечно улыбнулась ученица, едва коснувшись его предплечья пальцами. И Нобу, смотря в такие родные золотисто-янтарные глаза сестры вдруг понял, о чем Аяко говорила ему все это время. Его сестра очнулась. Она жива.