***
Двадцать лет назад. Это было не обычное зрелище, когда молодой хозяин Фэйлон, у которого всегда были безупречные манеры, топал по коридору, прижимая нижнюю губу, и слезами на глазах. В ту ночь у отца была большая вечеринка, и он дал ему совершенно новый чонгсам, чтобы носить его по случаю. Это был красивый золотой чонгсам с большим вышитым драконом — тот, который Янцзу испортил, пролив черные чернила на него, в результате чего ему пришлось внезапно покинуть вечеринку так как гости прибыли. Он не хотел плакать, и отец не был бы рад видеть, что он ведет себя так слабо, но в тот день он больше не мог сдержать свой гнев или слезы. Он собирался бросить вечеринку и запереться в своей комнате навсегда, независимо от того, как долго это может быть. Должно быть, это был его подавляющий гнев в то время, из-за которого он не заметил маленького человека, который следил за ним до тех пор, пока его рукав был пойман и потянул в несколько раз. — Оставь меня в покое, — сказал он яростно, когда обернулся. Мальчик, который должен быть о его возрасте, хотя он был несколько ниже и стоял за ним потирая глаза одной рукой и крепко держа рукав его чонгсама другой, рыдая еще хуже, чем он. На нем был черный смокинг и бабочка, его волосы были ярко-желтыми, а глаза с оттенком синего, которого никогда не видел Фэйлон. Фэйлон не знал, кто он, но, судя по его внешности, он, должно быть, пришел с одним из гостей своего отца. — Я не могу найти своего папу, — сказал мальчик со странным акцентом, все еще плача. Инстинктивно Фейлон быстро вытер свои слезы и встал прямо. В конце концов, он был молодым хозяином дома, и этот мальчик выглядел так, будто ему нужна была помощь. — Перестань плакать, — сказал он, пытаясь сделать голос таким же твердым, как у Янцзу. Но то, что обычно заставляло его проглотить слезы, не работало над этим мальчиком, потому что он продолжал плакать еще громче и еще крепче цеплялся за рукав. Это должно быть, по определению Янцзу, избалованный ребенок. Фейлон тяжело вздохнул и задался вопросом, почему дети всегда могут найти мужество бежать, а затем плакать, как младенцы, когда они заблудились, и как он никогда не будет делать такую вещь. — Послушай, — сказал он мальчику, теперь его обычным гладким и нежным тоном. — Мой отец всегда говорит, что, когда ты плачешь, самый страшный дух, которого ты можешь себе представить, придет и заберет тебя, — сказал он шепотом, пытаясь создать мальчику впечатление, что кто-то или «что-то», подслушивает. На этот раз он блестяще справился, потому что мальчик тут же закусил губы и вытер свои слезы рукавом, его красные пухлые щеки надулись, как два маленьких шара, когда он изо всех сил пытался перестать плакать. — Ты имеешь в виду, как король-гоблин? Фэйлон закрыл глаза и попытался сдержать свое разочарование по поводу того, как образ мальчика о самом страшном духе, который он мог вообразить, оказался Дэвидом Боуи в Лабиринте. Тогда он задумался, что бы мальчик думал, если бы он встретил Янцзу вместо него. — Что-то вроде этого, да, — сказал он. — И если ты будешь улыбаться, ангелы сделают все хорошо, — эту часть он сам придумал. Каким-то образом это тоже сработало, пока мальчик стоял перед ним, улыбаясь самой широкой улыбкой, которой он только мог, его большие голубые глаза загорелись и искрились, как драгоценности, и Фэйлон только что заметил, те золотые кудри, голова мальчика выглядела как один из ангелов в его книге — точнее, один из архангелов. — Ты ангел? — Спросил желтоволосый мальчик. Он, конечно, выглядел так же красиво, как они, особенно в этом золотом костюме, хотя и окрашен черными чернилами. Фэйлон пытался скрыть свою улыбку от этих слов. Особенно, когда он просто думал то же самое о маленьком мальчике всего несколько секунд назад. Как ни странно, увидев эту улыбку, он, казалось, забыл о своем пятнистом чонгсаме. — Пойдем, я тебе кое-что покажу. Он взял руку мальчика и повел его в библиотеку — место, куда обычно не разрешалось входить без сопровождающего взрослого. Но в тот день он почувствовал себя немного озорным, и думал, что взрослые будут слишком заняты вечеринкой, чтобы узнать об этом в любом случае. Как только они вошли в комнату, в то время как Фэйлон занялся поиском книг для чтения, мальчик с желтыми кудрями кое-что заметил и начал подниматься на стол, чтобы лучше разглядеть. Это была банка, полная стеклянных шариков разных цветов, что его отец поставил на своем столе для украшения — он всегда восхищался издалека, потому что ему не позволяли играть с ними. — Нет, не трогай, — предупредил Фейлон. Отец будет зол, если что-нибудь будет сломано. Но как только он закончил фразу, синий стеклянный шарик упал со стола. К ужасу Фейлона, он быстро побежал, чтобы поднять его, и узнать, что шарик был маленький, но на нем четко была видна трещина в середине. На этот раз он был единственным, кто хотел плакать. Увидев встревоженное выражение лица, мальчик с желтыми волосами положил руку на плечо Фейлона и невинно посмотрел на него. — Не волнуйся. Если я возьму его домой со мной, никто не увидит, что он сломан. Я не скажу, если ты не скажешь. Фэйлон поднял глаза, удивленный решением проблемы, которую он не смог придумать сам. Это звучит не совсем правильно, но мальчик тоже не ошибся. Никто никогда не заметит. — А вдруг… На этот раз мальчик взял обе руки и крепко сжал их, глядя на него своими большими круглыми сверкающими голубыми глазами, такими же красивыми, как синий стеклянный шар, который сломался и уверенно сказал: — Я обещаю, что защищу тебя. Я стану твоим ангелом. Несмотря на то, что желтоволосый мальчик был меньше, чем он, и плакал, как ребенок, всего несколько минут назад, почему-то эти слова были обнадеживающими. Фэйлон проглотил слезы и, вспомнив свои слова, улыбнулся самой широкой улыбкой, которую он знал. В конце концов они обещали друг другу сохранить это в секрете и провели остаток времени вместе, читая книги в библиотеке. Мальчик вскоре нашел своих родителей, и Фэйлон понял позже, что он не представился и не спросил имя этого мальчика. Позже, когда он попытался спросить отца об этом мальчике, ему просто сказали, что мальчик не должен быть его другом, и что он больше не должен спрашивать о нем. Тем не менее, он решил, что этот день оказался одним из хороших дней. По крайней мере, его испорченный чонгсам не получился таким уж плохим. Он был рад найти друга — странного друга, который так похож на ангела из его книги.***
— Значит, ты никогда не видел его с тех пор? — спросил Тао, разочарованный. — Нет, — Фэйлон улыбнулся и покачал головой. К сожалению, теперь, когда его отец скончался, он никогда не узнает, кто этот мальчик, и даже если он это сделал, он был уверен, что мальчик с желтыми волосами не будет его помнить. — Фей сама, можем мы остаться здесь до завтрашней ночи? — умолял Тао. Он начинал наслаждаться тем, что на новом месте просто представлял себе, какие другие рассказы расскажет ему о своем детстве, и к тому времени он вовсе забыл о громе. — Боюсь, что завтра вечером я должен отправиться на мероприятие в Макао. Вернусь поздно. Лучше остаться в Байше, — объяснил Фэйлон, укрывая мальчика. — Если ты захочешь, мы снова придем сюда в другой раз. Спокойной ночи, Тао. — Спокойной ночи, Фей сама.***
На следующий вечер Фэйлон принял участие в торжественном открытии нового отеля казино в Макао, которого он являлся совладельцем. Приглашали всех, кто был определенного круга. В соответствии с его положением, Фэй Лонг совершил кругосветное путешествие по коктейльной вечеринке, приветствуя важных гостей, Йо рядом с ним, предоставлял ему необходимую ему информацию, когда он в ней нуждается. Это была одна из тех вещей, которые Йо преуспел в том, что знал все, что нужно знать о своих друзьях и врагах, и давал ему такую информацию со своим нереально безэмоциональным лицом. Например, «эта женщина рядом с ним — его новая любовница, а не его жена», или «это мистер х, он когда-то пытался зарезать вас», и временами он высказывал некоторые неожиданные замечания, такие как «человек, одетый в прошлогоднюю коллекцию Армани, — это г-н Y», и «У миссис Q была низкооплачиваемая работа». Он должен был признать, что, сопровождая его, эти события стали менее скучными, не зная, какую интересную информацию он сумеет выкопать, чтобы рассказать ему об этом. Эта ночь ничем не отличалась, но толпа оказалась довольно разочаровывающей, пока глаза Фэйлона не увидели неизвестного гостя, который выделялся как больной палец из-за его современного китайского воротничка костюм с неоновым зеленым акцентом на рукавах — тот, чьи пуговицы были оставлены незастегнутыми, раскрывая черную блестящую шелковую рубашку без галстука, хотя ходить без черного галстука, не вило событие. И, судя по тому, что никто не пытался помешать ему выйти на сцену, он должен был быть довольно крупным. Но то, что действительно привлекло внимание Фэйлона, было действительно яркими желтыми волосами человека и яркими голубыми глазами. — Это Михаил Арбатов, первый сын Владимира. Его только что отправили в Макао, чтобы получить в семье кусок пирога, — объяснил Йо, заметив внимание Фэйлона к мужчине. — И это новая коллекция в Шанхае Тан, которую он носит.И полагаю что мартовская, — добавил Фэй Лонг, прежде чем без колебаний двинутся вперед по направлению к новой фигуре мафии. Арбатовы всегда были в и вне бизнеса с Байше во времена его отца, и эти золотые кудри и голубые глаза ребенка напоминали ему что-то, от чего любопытство не позволило ему так легко отмахнуться от этой стороны. — Лю Лаобан, — тот, кто раньше разговаривал с русскими, быстро обернулся, чтобы приветствовать его быстрым поклонением. Фейлон слегка кивнул перед тем, как перейти взглядом к золотистому иностранцу, желая начать знакомство. — Михаил Владимирович Арбатов, как вы поживаете? — сказал русский гладким баритонным голосом, протягивая руку, на которую Фэйлон принял и ответил с небольшим, но крепким пожатием. — Лю Фэй Лонг из Байше, — представил он себя. Была причина, по которой мужчина не опустил своего отчества, на такое представление можно было ответить только соответствующим образом. — Добро пожаловать в Китай, господин Арбатов. Русский замер на несколько секунд и посмотрел на него взглядом, явно погрузившимся в собственные мысли. Мужчина также, казалось, забыл полностью, что он до сих пор не отпустил руку лидера Байше. — Вы не против? — Спросил Фейлон, указывая рукой, чтобы его освободили. Все это время он не мог не задаться вопросом, возможно ли, что маленький мальчик, который был немного ниже, чем он, мог вырасти настолько, чтобы быть таким высоким, не говоря уже о том, чтобы возместить это так хорошо. — Простите мое молчание, — сказал Михаил с улыбкой, не пытаясь спрятаться и быстро отнял свою руку. — Я никогда не видел никого прекрасней в моей жизни. Как-то этот комментарий не звучал дерзко, и не чувствовался неуместным. Сексуального намека в русском выражении не было, просто чистое и честное восхищение вкупе с немного изумлением. Ему никогда не делали такого комплимента, кроме маленького ребенка. И хотя он чувствовал себя довольно лестно, Фэйлон не мог не разочароваться, от реакции, этот человек мог не быть, мальчиком из прошлого, или даже если он был, он, должно быть, забыл все об этом полностью. — Какой позор, — ответил Фей Лонг с огорченной улыбкой, прежде чем резко извиниться. Конечно, ему было все еще любопытно узнать о человеке, но это было не подходящее время или место, чтобы поднимать вопрос. После этого они не обменивались словами, но время от времени их глаза встречались из разных уголков комнаты. Фейлон не знал, это потому, что он продолжал смотреть на мужчину неоднократно или это было наоборот. Но в какой-то момент, когда он понял, что русских больше нет в банкетном зале, он оказался блуждающим в соседнем открытом саду скучая. Неожиданно Арбатов тоже оказался там. Он сидел на скамейке с фужером, полным шампанского, глядя на полнолуние, чей светящийся желтый свет был почти такого же оттенка, как его волосы. — Скучно, не так ли? — заметил Фейлон, когда вышел в поле зрения и встал возле скамейки, скрестив руки за спиной. Михаил обернулся, чтобы увидеть человека, который вторгся в уединение, коротко улыбнулся и повернулся назад к захватывающим пейзажам, которые он наблюдал. — Кто хочет такой ночи? — Верно, — ответил Фейлон и сделал жест в в сторону пустого места на скамейке. — Могу ли я? — Конечно, это не моя гостиница, — пожал плечами русский и двинулся, чтобы освободить место. — Пока еще, — добавил он, быстро подмигнув ему, прежде чем он вернутся к потягиванию прекрасного шампанского. — Посмотрим, — Фейлон тихонько рассмеялся, когда сел рядом с русским, оставаясь на значительном расстоянии. — Я слышал, вы переехали сюда надолго. Сколько ты хочешь? Столкнувшись с неожиданным вопросом, Михаил повернулся посмотреть другому человеку в глаза, как бы убедиться, что он слышал правильно. Казалось, лидер триады отличается от других китайцев, которых он встретил. Независимо от его, казалось бы, безупречных манер и неземной элегантности, человек был жестоко прямой и прямо в точку. Лю Фэй Лонг из Байше, конечно, не был человеком, который должен восприниматься легкомысленно. — Двигаешься прямо к убийству, я впечатлён. — Тратить время дорого, не говоря уже о рискованности, — ответил Фейлон. — Сколько? — К сожалению, я не тот человек, который ограничивает себя целями. — Небо это тогда? — сказал Фейлон с ухмылкой. В конце концов, он был русским. Меньше, уж точно, не больше. Михаил усмехнулся, не оборачиваясь. — Даже это может стать скучным. Фэйлон немного приоткрыл губы, и издал звук одобрения. — Амбициозный человек с чувством приключений. Русский рассмеялся. — Амбициозный, я не уверен. Но вы найдете, что мое чувство приключений довольно велико и порой неконтролируемо, как только вы узнаете меня ». — Ну, мне интересно, — сказал Фей Лонг, сужая глаза, как на ум пришел определенный план. — Приходите ко мне, поговорим. Фужер шампанского в руке Михаила остановился в воздухе незадолго до того, как достиг его губ. Его сияющие голубые глаза смотрели в глаза другого человека в течение короткого момента, прежде чем он начал смеяться, забавно — смех, который не казался неуважительным, а очаровательным. — Это мое воображение, или ты ко мне подкатываешь? — Это проблема? — Фейлон улыбнулся ему дьявольски, глядя сквозь длинные ресницы полуоткрытых глаз. Это не был наезд на человека, но иногда немного флирта здесь и там, затрачивается, чтобы найти людей, где он хочет, чтобы они были. — Я прав. Лидер Байше просто пожал плечами. — Я могу это исправить. Услышав ответ, Михаил засмеялся очень открытым и честным смехом. Он знал, что есть что-то другое о Лю Фэй Лонг Байше, но эта яркая личность по-прежнему была приятным сюрпризом. Тот факт, что он был прав, не был ложью. Но разговор, который он вел с этим слишком красивым, чтобы быть истинным лидером триады, который стоял на вершине подземного мира Гонконга, начал заставлять его переосмыслить свою сексуальную ориентацию. — Клянусь, если я когда-нибудь стану геем в этой жизни, это будет ради тебя, — шутливо сказал он, несмотря на то, что это было не так уж и невозможно. — Ну? — Спросил Фейлон, сохраняя серьезное и требовательное выражение. — Вы действительно решительно настроены отвезти меня домой сегодня вечером, не так ли? — Вы должны знать, на будущее, что когда я приглашаю лично, вы либо приходите красиво, либо я похищаю вас насильно, хотя, я рассчитываю на ваше огромное чувство приключений, чтобы сделать это. — Это была не совсем ложь. Похищение и убийство часто приходило, как две лучшие вещи в его списке дел и отказ — это слова, которые человек в его положении должен избегать любой ценой ради репутации. Это заявление вызвало довольно коварную улыбку на лице русского. Его чувство приключений действительно было успешным. — Ну, если вы так настаиваете, — Михаил сказал, вставая со скамьи. — Я должен?***
Было почти 23 часа, когда они прибыли в старый дом Лю старшего. В то время как Фэйлон постоянно пытался наблюдать реакцию мужчины, чтобы увидеть, вспомнит ли он место, Михаил Арбатов обошел дом без какого-либо изменения выражения. К тому времени, когда они добрались до библиотеки, Фэйлон частично отказался от своих поисков и решил просто выпить ночью вместе с новым спутником. К счастью, Михаил Арбатов был довольно интересным, иначе вечер был бы пустой тратой времени. — Мне нравилось пробираться сюда в детстве, чтобы читать эти книги, и мой отец так разозлился, когда нашел меня здесь без разрешения, — сказал Фейлон, скользя рукой по коллекции старых книг, некоторые из которых он до сих пор не успел прочитать. Он не знал, почему он говорил об этих вещах с совершенным незнакомцем, особенно с тем, кто был слишком опасен для него, чтобы делиться личной информацией. Но в ту ночь он решил обвинить вино и не слишком старался остановить себя. — Это не остановило тебя, не так ли? — Голос Михаила звучал из-за спины, с неравномерным нежным дыханием за ухом Фэйлона. — Нет, — ответил Фей Лонг, держась неподвижно, чувствуя, что его волосы трогают и ласкают. — Тебе нравится играть с огнем, — сказал русский, шепотом прямо в ухо. Фейлон сглотнул и закрыл глаза. Дыхание Михаила было теплым, зыбким, и это заставило его сердце биться в волнении. Он знал, что он не должен этого делать. Не с этим человеком, даже не просто ради удовольствия. Но он также было причиной, что было так трудно сопротивляться, и тот факт, что человек был чертовски красив, не помогло. — Да, — сказал Фейлон, обернувшись лицом к другому человеку, который теперь стоял достаточно близко, чтобы их носы почти коснулись. — Как ваше чувство приключений сейчас? — спросил он касаясь губами Михаила, в голове начал играть с идеей зайти немного дальше, чем-то, что он считал «безопасными» прелюдиями. — Я в полном порядке, — слова Михаила проскользнули между приглашающих губ Фейлона, и они поцеловались, сначала неохотно, а потом страстно. Должно быть, Михаил в первый раз целует мужчину, судя по неуверенности, что вскоре исчезло и быстро сменилось навыком, Фэйлон и не понял, как инициатива была перехвачена. Поцелуи русского были глубокими, требовательными, отчаянными, и Фэйлон вскоре оказался прижатым к книжной полке силой, к которой он не был подготовлен. Часть его хотела остановиться, другая жадно питалась желанием, которого он никогда не знал. По мере того, как он пытался принять решение, в результате врезания их тел в полку привело к тому, что несколько книг упали на пол. Среди них был небольшой журнал с коричневым кожаным переплетом из красного дерева, который Фэйлон видел один или два раза в детстве — тот, который он искал с тех пор, как умер его отец. — Фэйлон? — позвал Михаил, полюбопытствовав и запыхавшись, когда мужчина внезапно отстранился из его объятий, чтобы взять книгу с пола. — Журнал моего отца, — сказал Фейлон, когда взял маленький дневник и начал листать страницы, полностью забыв о присутствии другого человека в комнате. Увидев выражение лица лидера Байше, Михаил сделал шаг назад и дал ему необходимое пространство. Это была нелегкая задача, сдерживать себя после искушения, которое могло изменить весь его мир и то, как он жил. Но в тот конкретный момент, сжимая руками маленький дневник, и эти аметистовые глаза наполнились напряженной тоской, которой он никогда не видел раньше ни в ком, великий Лю Фэй Лонг Байше был просто слишком прекрасен, чтобы отвести от него глаза. Фэйлон почувствовал, как его руки дрожали, просто коротко прочитав мысли отца, хотя они были в основном о бизнесе. Он никогда не знал, о чем думал его отец, и он думал, что он потерял возможность узнать. Открытие дневника, и возможность увидеть аккуратный и упорядоченный почерк отца снова почти довели его до слез. В это время что-то упало со страниц журнала. Это была маленькая фотография его ребенком. Возможно, когда ему было шесть или семь лет. Он поднял его и перевернул. На задней стороне выцветшей фотографии была заметка, написанная тем же почерком, что и в дневнике. «Фэйлон, мой прекрасный сын.» Это было самое неподходящее, что делалось в той компанией, с которой он был сейчас, но слезы, которые он пытался сдержать, просто струились по его щекам при виде написанных слов и того, что они подразумевали. Михаил, который молча наблюдал до тех пор, подошел ближе к лидеру Байше и осторожно вытер слезы обеими руками. — Не плачь, — прошептал он, мягко прижимая губы к шелковистым черным волосам прямо над лбом мужчины. — Я защищу тебя. Возможно, это был алкоголь, или, может быть, просто ослабленное состояние его ума создало такую иллюзию. Но вскоре он был окутан чем-то мягким и тонким, что почти казалось перьями, и его видение было затоплено теплым, золотистым светом, прежде чем его сознание ускользнуло прочь.***
— Фей сама, — голос Тао звучал так, словно издалека. — Фей сама. Фэйлон моргнул, открыв глаза, и увидел как Тао стоит над ним с обеспокоенным выражением. «Тао? Что ты здесь делаешь?» — спросил он, в замешательстве. Когда он, наконец, принял сидячее положение, то понял, что был на диване в библиотеке, укрытый собственной курткой, которую он снял в тот вечер. — Йо привел меня сюда, чтобы помочь позаботиться о вас. Я так беспокоился. — объяснил Тао в смешении жалобы и беспокойства. — Почему вы спите здесь на диване, Фей сама? «Почему именно?» — подумал Фей, поправляя себя и пытаясь вспомнить, что произошло. — Я просто пил, я, должно быть, задремал посреди ночи. — Да, это должно быть так. Он ничего не мог вспомнить, и его головная боль не соглашалась с его попыткой вспомнить что-либо. — Вы прикончили две бутылки, — прокомментировал Йо, не спрашивая, как он взял пустые бутылки вина. Это была одна из плохих привычек Йо — критиковать его действия в форме ответа на несуществующий вопрос. Иногда это раздражало его, но он никогда не мог найти в себе силы, чтобы исправить это поведение. — Когда он ушел? — Около двух часов утра. — ответил Йо. По правде говоря, ему было очень любопытно, что случилось прошлой ночью. Известно, что Фэйлон в прошлом неоднократно притаскивал домой партнера, но все они были мальчиками, не имеющими статуса, а не в их мире так или иначе. В ту ночь он был довольно обеспокоен, увидев, что Михаила Арбатова, Фэй Лонг решил поиграть с человеком, у которого была сила и средства, чтобы стать серьезной угрозой для организации, и у кого есть репутация ненадежного и хитрого до глубины души. Но это не место, чтобы высказать свое мнение, да и что он может сказать, когда Фейлон уже составляет свое мнение, то никакая сила на земле или на небесах не остановит его в любом случае. По крайней мере, ему не придется давать этой маленькой информации, или, скорее, безделушку, которая, вероятно, привела бы к продолжению этих опасных отношений, если только Фэй не спросит об этом. — Он оставил записку? Черт. — Йо? — спросил допрашивающе Фейлон, зная, еще одну плохую привычку его телохранителя игнорировать вопросы, на которые он не хотел отвечать. — - Дай это мне, — потребовал лидер Байше, протягивая ему руку, чтобы убедиться, что его понимают, хотя он слишком хорошо знал, что он наверняка понял в первый раз. — Он не оставил записки, и я действительно не понимаю, что это значит, — ответил Йо с тихим вздохом, его выражение оставалось все таким же, как в тот день, когда они впервые встретились, в тот день, когда он вышел из тюрьмы, день, когда Фейлон дал ему повышение, накануне, и, ну, сегодня. — Но он сказал, чтобы дать вам это, и вы поймете. Объект, который Йо положил на ладонь, сразу же наложила улыбку на лицо Фэйлона. Это был маленький стеклянный шар с видимой трещиной по центру, похожий на глаз России. — Сукин сын, — сказал Фейлон, хотя его тон не соглашался со сказанными словами. — Фей сама? — Спросил Тао. — Все нормально? Фэйлон сжал в руке шарик и улыбнулся. — Кажется, я только что познакомился с моим ангелом.