the sun that's setting in the east

Она начинает с Цюриха. Хелена и Сара вываливаются из здания Диад, и каждая из них держит в руках по младенцу, а шесть часов спустя Рейчел входит в международный аэропорт Торонто, отправляясь в Цюрих. Она действительно пытается это сделать. Она гуляет вдоль водных каналов. Она покупает мороженое просто потому, что ни один человек не может запретить ей сделать это. Ни один человек не может запретить ей делать всё, что угодно. Однажды ночью она напивается до беспамятства, и кто-то приносит её домой из бара, даже не обвивая своими руками её горло. Она может сделать всё. Она может сделать всё, что угодно. Это означает, конечно, что ничего из этого не имеет значения. Рейчел просыпается в полдень. Рейчел ложится спать в полдень и просыпается на рассвете. Рейчел проводит целый день без сна, просто блуждая кругами по городу — до такой степени, что её нога вопит от боли, вынуждая её сесть на землю. Люди смотрят на неё, но обращают внимание лишь на её глазную повязку. Они даже не признают её лицо. Ничего из этого не имеет никакого значения. В больнице она позволяет врачам осмотреть её для стеклянного глаза, и она внезапно осознает, что могла бы заплакать. Она могла бы сказать: «Я ненавижу это! Ненавижу врачей, ненавижу тесты, ненавижу, когда вы возитесь с моим глазом снова и снова.» Она могла бы ударить их. Она могла бы уйти. Рейчел пристально смотрит на свои руки, чтобы заметить, когда те неосознанно начнут ковырять ногти больших пальцев. Этого не происходит. Врачи вставляют ей стеклянный протез, и ничего не меняется. Она покупает билет на поезд и уезжает в Хельсинки. _________________________________ Дорогая мама, Известно ли Вам, что это одна из немногих стран мира, которая лишена всех моих братьев и сестёр? Они жили здесь, Вы знаете. Но я сожгла их всех. Теперь здесь только я. _________________________________ В Хельсинки Рейчел перестает красить волосы на протяжении целого месяца до того момента, как взгляд в зеркало не заставляет её дрожать, вызывает тошнотворную паническую атаку. Она сидит на полу своей ванной комнаты, поджимая ноги к груди, закрывает глаза и плачет. Она плачет и плачет, и на мгновение её голова закружилась так сильно, будто бы она зависла над пропастью, но она не может найти причин остановиться. Без давления камер или каких-либо ожиданий на её счёт она не может понять, почему она должна перестать плакать. В конце концов слёзы заканчиваются. Странно. Она не знала, что слёзы прекратятся, если ты будешь плакать достаточно долго. _________________________________ Со временем она привыкает писать Саре. Однажды она позволяет себе глупость — покупает открытку и пишет на ней адрес Шивон. Саре: Что случилось, когда ты перестала бегать? Ты счастлива сейчас? Ты скучаешь по этому хоть изредка? Я имею в виду, страх. Ты скучаешь по этому? Хельсинки, как и Цюрих, насыщен водоемами. Рейчел разрывает открытку на куски, выбрасывает её в воду, наблюдая за тем, как маленький клочок со словом «страх» намокает и тает, словно снег. Она сидит на берегу долгое время; только когда небо темнеет, она понимает, что ждет, когда все её слова вернутся к ней. Они не возвращаются. Рейчел сидит, скрестив ноги, на краю берега и слушает, как живут люди вблизи неё. Они болтают по-фински о своей жизни — встречах, испытаниях, любви, потерях. Рейчел изучила финский язык, так что, когда пришло время выбирать финских мониторов, она могла участвовать в этом процессе. Рейчел изучила финский для своих сестёр. Сейчас у неё нет сестёр, и изучение языка не имеет никакого смысла. В конечном счёте она замерзает. Кожа на её руках покрывается мурашками. Она не может помочь себе, но чувствует, что если она будет ждать достаточно долго, кто-нибудь придет и сядет рядом с ней. Рейчел закрывает глаза и представляет, что все её старые призраки возвращаются, сидя по обе стороны возле неё — понимая, что теперь она одна из них. Они прощают её. Позволяют её простить их. Когда она открывает глаза вновь, она замечает две вещи. Первая — её видение размыто от слёз. Вторая — она слишком сильно наклонилась вперед к воде. «Нет, » — отвечает она самой себе, и её голос дрожит. Это первое слово, сказанное ею за долгое время. «Я так не думаю, » — продолжает говорить Рейчел и встает, снова возвращаясь в воду. _________________________________ Дорогая мама, Я должна построить какую-то жизнь для себя. Я не знаю, как сделать это. Все остальные делали это сами, но мой путь всегда был предопределён. Как мне сейчас начать процесс чего-то, чему я должна была научиться много лет назад? Меня обучили многим вещам. Этого же я не знаю. Дорогая мама, Я не понимаю, как стирать мою одежду. Разве это не ужасно. Дорогая мама, Я хожу в книжный магазин и каждый раз беру первую попавшуюся книгу. Думаю, я купила шестую книгу «Гарри Поттера». В этом нет никакого смысла. Я всё равно читаю это. Разве не забавно? Разве не странно находиться в центре чужой истории и ещё не знать её наизусть? _________________________________ В Хельсинки лучше. Рейчел старается забыть своё старое имя. Теперь это просто Рейчел, которая может быть кем угодно. Она позволяет своим рукам покрываться веснушками на солнце. Она пытается посмеяться однажды над чем-то, что она считает смешным. Она пытается думать, что многие вещи забавны. Она создает аккаунт на Нетфликсе. Проходят месяцы. Однажды она смотрит на себя в зеркало и видит чьи-то чужие линии смеха вокруг её глаз. Чьи-то чужие веснушки. Лиза или Стефания, или Карли, и она сжимает ладони вместе, она дрожит. «Данкан, — говорит она. — Моё имя Рейчел Данкан. Семь, семь, девять, айч, четыре, один.» Девушка смотрит на Рейчел из зеркала. Это может быть любая девушка. Рейчел смотрит на острые концы своих волос, пока её видение не размывается, но она всё ещё не узнаёт себя. «Рейчел, — она шепчет, — Рейчел Данкан.» Это звучит как попрошайничество. Она отказывается снова сидеть на этом полу ванной комнаты и плакать, так что она не делает этого. Её костяшки побелели оттого, как сильно она схватилась за край ванны, чтобы подняться, ведь её позвоночник не может справиться с этим самостоятельно. Она трясется. «Я ненавижу тебя, — шепчет она. — Ты виновата в том, что теперь я это. Я могла бы быть кем угодно, а теперь я просто это. И это твоя вина.» Она оборачивается к стеклу. Её отражение смотрит на неё. Оно говорит: «Я знаю». Оно не говорит, что сожалеет. _________________________________ Конечно, она возвращается в Торонто. Она летит с экипажем третий раз в своей жизни. Где-то над Атлантическим океаном умирает Дамблдор. Рейчел закрывает книгу и смотрит на спящих пассажиров в салоне. «Я не собираюсь плакать», думает она, и она не плачет. Она открывает книгу и возвращается на несколько страниц назад, где ещё жив человек. Когда она переворачивает их, он снова умирает. Она переворачивает страницы взад-вперед и удивляется: как легко оживить его. Она до сих пор не знает, как умер Уэстморленд. Сара никогда не говорила ей, она просто сообщила, что тот мертв, и ушла, чтобы сделать что-то героическое. Что-то смелое. Но что бы она сказала. Какого это, скучать по Шивон. Когда ты скучаешь по своим родителям, зная, что они действительно твои родители, и чувствуя, что они любили тебя очень сильно и были расстроены тем, что им пришлось тебя оставить. Я слышала, ты нашла её тело. Как это было, когда ты увидела её. Когда ты узнала, что она умерла, и это не было твоей виной. Она открывает книгу вновь. Человек балансирует на краю башни, и Рейчел подталкивает его вновь, кончиками пальцев перелистывая страницу. Она ест распакованный арахис просто потому, что она может это. Вкус отвратительный: искусственная сладость, преобладающая над солью. Она съедает всю пачку, а затем облизывает пальцы. _________________________________ Она прибывает в Торонто. Затем она возвращается в пустой, заколоченный офис Диад, забирает свой собственный файл. Она берет и остальные файлы тоже, потому что может. Она едет на лифте до своего кабинета, а после стоит там в немой тишине. Она скучает. По всему этому. Конечно, она скучает. Ты осуждаешь её? _________________________________ В Торонто Рейчел арендует квартиру именно в той части города, где она никогда не была. Ей приходится справиться с настоящей катастрофой, обрушившейся на нее через приготовление курицы. Она читает седьмую книгу «Гарри Поттера» и книгу сказок, и мемуары одного комика или же что-то другое. Она ужинает в одиночестве. Каждый раз, когда персонаж описывает собственное счастье, она делает паузу и пытается примерить его на себя. Ни одно из описаний не подходит. Она не думает, что она счастлива, но и не знает, что она ещё будет. Рейчел больше не злится. Если она не злая и не счастливая — какая она? Измученная? Может ли человек оставаться истощенным на протяжении всей его дальнейшей жизни? Она читает пятьдесят семь страниц книги о вампирах, а после хватает листы одной рукой, вырывает их и позволяет им упасть на пол. Звук слишком громок для её пустой квартиры. Страницы лежат здесь, на полу, и продолжают ничего не значить. Измученная. Наверно, всё же это слово. Она оставляет их там на четыре дня. Страницы. Рейчел продолжает усугублять всё. Оставляет посуду грязной — мытье теперь является её обязанностью, и каждый раз это борьба с воспоминаниями, когда её рука касается ножа. Иногда она позволяет воспоминаниям нахлынуть. Не часто. Она старается не плакать в такие дни. Комкает одежду в кучу, оставляя её на столешнице, носит одно и то же, не посещая душ, отказывается застилать кровать. Она хочет, чтобы всё это заставило её чувствовать хоть что-либо, но ничего не происходит. Рейчел продолжает испытывать то чувство, что, вероятно, является изнурением. В какой-то момент она швыряет книгу через всю комнату, и её позвоночник внезапно щёлкает, когда она попадает в стену — о, это чувство апатии пропадает. Но, нахлынув, возвращается снова, и она в полном одиночестве. «Я должна купить собаку, » — думает она и её мысль настолько смехотворна, что она покидает квартиру просто для того, чтобы отвлечься. Над ней звёзды. Саре: Ты тоже их видишь? Можешь ли ты рассказать мне о чувстве, что покоится в твоей груди, и что ты делаешь с ним? Могу я приехать к тебе? Ты узнаешь себя каждый раз в зеркале, когда смотришь на него, и каково это? Саре: Ты можешь просто сказать мне, каково это? Ты можешь сделать что-нибудь, чтобы я поняла? _________________________________ ДЛЯ: mail@fdawkinsart.com ТЕМА: лечение Косимы _________________________________ Иногда ночью Рейчел закрывает все шторы. Она никогда не делала так раньше, ей нравился свет городских огней, просачивающийся сквозь окно — её собственное множество безликих прожекторов. Теперь, когда она закрывает шторы и отворачивается ото света, она остается абсолютно одна, впервые в своей жизни. Она в полном, абсолютном одиночестве. Она приближается к светящемуся экрану ноутбука и читает свой файл. Рейчел Данкан растёт. Она антисоциальна. У неё психопатические тенденции. Её необходимо обследовать на предмет расстройства аутистического спектра. «Она одинока, » — едкая мысль проносится в голове Рейчел, но об этом не говорится в файле. Кажется, это значимо, раз она указывает на это. Кто-нибудь должен был знать, что эта девочка одинока. Но если его нет, было ли это реально? Было ли это так? Она просто выдумала всё это, потому что это та история, которую она хотела? Рейчел прокручивает страницы файла взад-вперед, читая их и наблюдая за процессом создания и разрушения себя снова и снова. Человек падает с башни. Дочь, оставшись одной, дрожит и вырастает, чтобы заполнить отсутствие внутри себя чем-то ценным. Падение с башни происходит в обратном направлении, и вот он снова стоит на ней. Дочь возвращается в то время, когда она была ребёнком. Возвратный цикл продолжается столько, сколько Рейчел этого хочет. Она вставляет диск в компьютер и повторяет всё вновь без остановки. Она умудряется заснуть и мечтает обо всех своих призраках, поднимающихся из воды. Когда она просыпается, она плачет, но если бы она захотела, она могла бы просто вернуться ко сну. _________________________________ Дорогая мама, Я нервничаю. Разве это не странно. _________________________________ И Рейчел вновь наносит на лицо макияж. Прошло какое-то время, она почти может притвориться, что не помнит, как это делать. Она одевается в чёрное, чтобы упростить всё для всех. Она чувствует странное и ужасное для нее ощущение — её сердечный ритм увеличивается, чуть-чуть. Она вызывает машину и садится в неё. Она слушает какой-то известный поп-хит, и, что ужасно, она узнаёт слова. Она наблюдает за тем, как дом Элисон постепенно приближается, пока вдруг не становится реальным. Феликс садится в машину. Рейчел отдает ему файл. Ничего из этого не имеет значения. А потом они уезжают, и Рейчел закрывает глаза, упираясь лбом в стекло автомобиля, потому что она может делать всё. Она может сделать всё, что угодно. Всё угодно, но не отослать автомобиль, войти в этот дом, посидеть вместе со своими сёстрами за кухонным столом Элисон, спросить их, чем они занимаются сейчас, когда их основные проблемы решены. Саре: Он скажет тебе, откуда у него этот файл. Иногда ты вспоминаешь обо мне. Если бы я позвонила тебе и сказала бы, что взяла Киру в заложники, была бы ты рада? Ты бы оживилась бы так же, как и я? Боже, она не может перестать думать об этом. Мысли продолжают блуждать в её голове. Она понятия не имеет, что они делают там — Хелена с Хендриксами, вероятно, но рядом ли её дети? Мальчики это или девочки? Как она их назвала? Кира в порядке? Если Рейчел войдет туда, кто-нибудь проявит гостеприимство, предложив ей выпить? Значило бы это хоть что-нибудь, кроме жалости, что-то, за что Рейчел могла бы зацепиться? «Сделайте круг, » — произносит она. Её голос всё также твёрд, ведь сегодня у нее было всего два разговора. Технически, этот — её третий. Юзеф слушается. Дом Элисон вновь реален, но после его уже нет. Она замечает смутные проблески оранжевого света на заднем дворе Элисон, пока всё не исчезает за её спиной. Она говорит адрес вслух. Она закрывает глаза, и город проезжает мимо неё. _________________________________ Она сидит в баре, и незнакомый мужчина, находившийся рядом, поворачивается к ней и спрашивает: — Чем ты занимаешься? — Выживаю, в основном, — отвечает она и делает глоток, пробуя на вкус свой коктейль. О, слишком сладкий. Она не может больше пить джин, но намеренно выпивает ещё два бокала, чтобы избавиться от боли самостоятельной «хирургией», думая о том, что непреклонно поработала бы над коктейль-меню. Ещё один бокал, хотя… Больше никогда. — Я чувствую это, — отвечает он и смеётся, издавая жалкое подобие нормального звука. Он сидит по левую сторону от неё, и Рейчел не может видеть его из-за своего стеклянного глаза. Но она вполне может представить его сложенные вместе потные ладони, излучающие заметную нервозность. Рейчел может сделать всё, что угодно, сейчас. Если бы она захотела, она могла бы положить напиток на барную стойку и обратиться к нему, сказав: «В моей жизни было много мужчин. Все они были оплачены за отчеты обо мне, кроме одного, пытавшегося задушить меня до смерти, а после застреленного матерью моей сестры. Он убил её. Моя сестра винит меня за это. Думаю, я могла бы любить его, но не знаю, вызваны ли эти чувства кровопотерей, когда я вырезала свой собственный глаз. Вообще-то, это была камера. Мои глаз. Подарок моего третьего отца. Что мне делать теперь? Я не знаю. Раньше мной пользовались, теперь же я никто. Что насчёт тебя? Как тебя зовут?» — Что насчёт тебя? — повторяет она одну из своих мыслей и ничего из этого одновременно. Он рассказывает ей, и улыбка всё это время не сходит с её лица. Она пьёт и пьёт до тех пор, пока её рот не немеет в сладкой форме, которая могла бы прижаться к его рту. Она могла бы пойти с ним домой. Они могли бы обменяться номерами, чтобы встречаться потом, держась за руки, и гулять вместе. В конечном счёте Рейчел перестала бы просыпаться посреди ночи, чтобы перечитывать её личный файл. Возможно, когда-нибудь она могла бы стать счастливой с этим совершенно неинтересным человеком. В момент разговора он касается её руки. Она позволяет ему это. Представь, будто бы Рейчел налила тот коктейль себе на голову, из-за чего та вмиг стала сладкой и онемевшей до такой степени, что побуждает её положить свою руку на его плечо. Представь, что в конце концов, что-нибудь в её жизни может быть лёгким. _________________________________ Она спит с ним, потому что не знает, что ещё делать. Он дает ей свой номер. Она не перезванивает. _________________________________ Сан-Диего после полуночи становится целым городом свиста и пьяных возгласов. Рейчел спит и проводит ночи в барах, в нескончаемой последовательности подобных заведений. К женщинам труднее подступиться и приятнее прикоснуться, но с мужчинами также, только немного комфортнее. В светлое время суток, если, конечно, Рейчел бодрствует в течение дня, она блуждает по пляжу. Естественно, она видела океан раньше. Возможно, когда она была совсем юной. Но все её видеозаписи куда-то пропали, поэтому здесь, в Калифорнии, может быть её первое пребывание на пляже. Она покупает тако. Это отвратительно. Гуакамоле на пальцах, которые она облизывает, чувствуя хруст песка между зубами. Так в чём смысл всего этого? Сидя в песке, она наблюдает за тем, как её кожа горит под лучами яркого солнца, и никак не реагирует на это. Саре: Ты водишь Киру на пляж? Скорее всего, она это делает. Рейчел может увидеть Сару и Киру здесь. Если она закроет глаза. Она может увидеть, как Кира бегает по песку. Когда Рейчел открывает глаза снова, она одна, а её рука тянется к браслету дружбы, но тот спрятан где-то глубоко на дне её чемодана. Она закатывает края брюк и заходит в океан так глубоко и надолго, что её тело немеет. Вода океана кружит морскую водоросль рядом с её лодыжкой, а затем снова отбрасывает её куда-то вдаль. Женщина из бара, ещё более пьяная, чем Рейчел, пишет свой номер сотового на мягкой коже её запястья. И Рейчел, ошеломленная, после всё же звонит ей. Они гуляют вдоль пляжа неторопливо и медленно. — Мои родители умерли, когда я была ребенком. Я отдалилась от своих сестер. — О, — произносит женщина, — это ужасно. Рейчел останавливается, глядя на закат, излучавший оттенки красного цвета. — Да, — подтверждает она. Рейчел выдыхает через нос, наблюдая за горизонтом и ожидая зеленой вспышки. — Знаешь, — продолжает тихо говорить она, — никто не говорил мне этого раньше. — Дерьмо. Рейчел выдыхает, и это почти похоже на смех. Солнце касается воды. Мир загорается, а затем снова исчезает. ________________________________ ДЛЯ: mail@fdawkinsart.com ОБЪЕКТ: Сара _________________________________ (Она удаляет его прежде, чем может отправить.) _________________________________ Другая женщина отправляется в поездку, и Рейчел едет вместе с ней. Они окрашивают её волосы в раковине в ванной с помощью набора из аптеки. Получается неправильный цвет. Рейчел запирается в ванной комнате отеля и не отпирает дверь независимо оттого, как долго женщина по другую сторону стучит. Часть их пути проходит рядом с Санта-Барбарой, и Рейчел окрашивают волосы профессионально, что позволяет ей существовать снова. Она возвращается в воду. Она закрывает глаза и слушает Киру, визжащую, бешеную и радующуюся к морю. В Санта-Барбаре Рейчел покупает вышивальные нити. Она сидит у бассейна своего дешевого отеля и пытается научиться терпению. Её пальцы неумело обращаются с нитями. Первый браслет, что она делает, весь запутан, просто узлы — и второй, и третий. В конце концов её руки учатся. Она соединяет нити вместе, одну за другой. Рейчел надевает их на правое запястье. Смешной, спиральные узлы в оттенках крови и малинового красного. Тут же другой, изящный узор розового и белого. Один из её первых — беспорядочные узлы белого, черного и красного цветов. Один простой серый, и голубой, и фиолетовый. Как штормы. Как синяки. Как мешки под глазами, образующиеся, когда ты долго не спишь. Она отправляет электронное письмо. Она не получает ответа, независимо оттого, сколько раз она проверяет. Она понятия не имеет, какие цвета использовать для Шарлоты и она долго смотрит на нити, в то время как ее почтовый ящик продолжает оставаться совершенно пустым. _________________________________ Британская весна — в основном, дожди, но и случайные всплески холодных лучей солнца изредка являют свое присутствие. Рейчел отправляется в Кембридж. Она посещает биотехническую компанию в совершенно новом здании, а когда она вежливо спрашивает, ей говорят, что предыдущему зданию было около двадцати лет. — Он был построен в начале 1990-х годов, — осведомляет она. — Да, — отвечают они. — Зачем? По её словам, нет причин. Она блуждает по тому месту, где потеряла себя. Теперь это всё просто пепел. Всё пропало. Когда Рейчел возвращается в свою квартиру, она ткет себе браслет серого и красного цвета, а затем подходит к раковине, наполняя ту водой, и бросает туда браслет, чтобы пронаблюдать, как все цвета истекают кровью. _________________________________ От: sarah_manning@gmail.com Сообщение: Привет _________________________________ Рейчел Данкан остается в Кембридже на долгое время. Она гуляет по улицам, где она может погрузиться в смутные детские воспоминания. Она не покупает ни мороженое, ни тако, ни леденцы, она заказывает чай, позволяя своему лицу выглядеть более хмурым, но его выражение меняется всё время. Она покупает копию книги «Остров доктора Моро», перечитывает её и понимает, к своему глубочайшему удивлению, что на самом деле она ненавидит это произведение. В длящийся не очень долго момент катарсиса она швыряет книгу через всю комнату и смотрит, как та ударяется об стену. В доме, в котором Рейчел жила со своими приёмные родителями, теперь появилась новая семья. У них есть сын и дочь. Вот ошибка — Рейчел знакомится с ними. Я жила здесь. Когда была ребёнком. Семья приглашает её на чай, а маленький мальчик торжественно показывает ей свои фигурки. Когда становится понятно, что она не знает ни одну из историй его любимых персонажей, он тащит её к телевизору, чтобы они могли посмотреть мультфильмы. Его руки в джеме и поэтому они липкие. Он сидит у неё на коленях, как будто это ничего не значит. Его сестра изумленно пялится на глаз Рейчел. Она позволяет ей делать это. На экране все герои носят яркие цвета, а злодеи — темные. Так легко различать их. Рейчел позволяет детям держать её за руки и играться с браслетами дружбы на её запястье. — Они для моих сестёр, — поясняет она. — У тебя их много, — замечает мальчик, заострив своё внимание на одном из браслетов. — Их гораздо больше. Это, — Рейчел показывает на браслеты, — всего лишь горстка. — Сколько их? — спрашивает девочка. — Двести семьдесят три. — Ты лжешь, — заявляет мальчик, нахмурившись. — Ни одна мама не сможет родить столько младенцев. — Мы все от разных матерей. Сьюзан как будто стоит в углу комнаты, наблюдая за ней, и после своих слов Рейчел кажется, что та разочарованно вздохнула. Но Сьюзан мертва, а Рейчел, наверное, — нет. Рейчел, возможно, жива. — Но я обещаю, что говорю правду, — добавляет она, вернувшись из омута мыслей. — Ты обещаешь? — повторяет, спрашивая, девочка. — Да. — Это большая семья, — задумчиво произносит девочка. — Бьюсь об заклад, тебе приходится нелегко. Рейчел закрывает глаза и смеется. — Ты и понятия не имеешь, — выдыхает она. _________________________________ Она покупает рыбу, и аквариум, который она также приобретает, огромен. Он гигантский. Она заполняет его искусственными растениями, а после покупает ещё одну рыбу для другой, и никто из них не одинок. Она пьет слишком много и прижимает лицо к стеклу аквариума, чтобы смотреть, как они не одиноки в ярком стеклянном мире, который она построила для них. Она касается пальцами стекла, а они даже не знают, кто она. Она кормит их регулярно. Она контролирует их, решая, живут они или умирают. Это похоже на эксперимент. Разве нет? Семья из старого дома Рейчел иногда приглашает её на ужин, и она приходит. Они думают, что она немного эксцентрична и наверняка из какой-то богатой старинной семьи — и они не ошибаются, они правы больше, чем думают. Когда она спрашивает, мать даёт ей советы о том, как лучше приготовить курицу. Рейчел признается, что не очень хороша в этом, а затем извиняется, удалившись в ванной, чтобы совладать с собой и заткнуть голос в голове, вопивший, что это слабость. К тому времени, как она успокаивается, а её выражение лица становится безэмоциональным, и она открывает дверь, маленькая девочка сидит снаружи. Она расчесывает волосы своей кукле Барби, держа её на виду у Рейчел. — Она красивая, — говорит девочка. — Как ты. — Я не кукла, дорогая. — Я знаю, — отвечает девочка, — ты человек. Девочка возвращает свой взгляд кукле, продолжая расчесывать её запутанные волосы. Рейчел чуть касается её плеча и возвращается на кухню. _________________________________ Дорогая мама, Я знаю, что Кира не моя дочь, но это не означает, что я могу перестать думать о ней. Я постоянно задаюсь вопросом, как часто Вы думаете обо мне. Вы хоть когда-нибудь думали? Или я просто была способом заработать деньги через проживание на протяжении девяти месяцев? Если я найду Вас, Вы обнимете меня? Вы заплачете? Или Вы просто захлопнете дверь перед моим носом? Если Вы выберете последний вариант, я думаю, это будет самой большей гарантией того, что мы семья. _________________________________ Браслеты на запястье Рейчел пропадают — она носит их под Кембриджскими дождями, и они истекают кровью по её руке. Всё нормально. Она делает новые. Теперь переплетенные нити стали более жесткими. После непрекращающихся докучливых просьб она делает по браслету для двоих детей, используя их любимые цвета. Она делает третий браслет и бросает его в почтовый ящик, не глядя. Рыбы становятся больше, а их щёчки — ярче. Это утешительно, что ей не нужно давать им имена, утешительно, что они ни коим образом не могут любить её в ответ. Она заботится о них, и это легко. Они умрут и никогда не узнают ее. Она дарит им свою любовь просто чтобы прочувствовать и понять, каково это. Она пьет дешевое вино с парой в своем старом доме. Когда Рейчел касается губами стекла бокала, её взгляд скользит в угол комнаты, где она когда-то случайно оставила вмятину посредством удара утюга в стену. Вмятина всё ещё здесь. Она вновь смотрит на супругов, обращая внимание на их сплетенные вместе руки. — Что ж, — начинает женщина, — чем ты занимаешься? — Выживаю, в основном. Она чуть наклоняет бокал с вином, продолжая: — Мой предыдущий работодатель был крайне непереносимым. Я предпочла бы не работать снова, если бы не нуждалась в этом. — Ты была нанята? — говорит он с пустым удивлением. — Да, — соглашается Рейчел, — в течение двадцати шести лет. Она слушает их сомнительное молчание и выпивает еще вина. — Вы можете мне не верить, я знаю, что это та история, которую трудно осознать. Но это правда. — Как и твои двести семьдесят три сестры, — добавляет женщина. — Как и это. Их молчание затягивается. Рейчел могла бы рассказать им всё прямо сейчас. Она могла бы броситься к их ногам, отчаянно призывая поверить, могла бы показать распечатку с информацией о проекте Леда, показать страницу Косимы на Фейсбуке или аккаунт Кристалл в Инстаграме. Она могла бы притащить сюда жесткий диск и показать им, как Рейчел Данкан росла в Диад в полном одиночестве, что никто никогда не записывал. Тогда они бы точно поверили ей тогда. И как только они бы сделали это, она смогла бы заплакать здесь, на этом диване, и говорить о Сьюзан, Итане, Алдусе и человеке, которого зовут Джон. Она могла бы рассказать о Саре. Она могла бы описать головокружительный подъем из-за достижения одной из своих целей, но тут же упомянуть, что не имеет больше сил идти дальше. Рейчел допивает вино. — Тогда я вернусь к себе домой, — произносит она и ставит бокал. — Спокойной ночи. Они не просят её остаться и рассказать правду. Рейчел держит спину ровно и прямо. Она возвращается в темноту, снова и снова повторяя себе, что не жалеет о том, что оставляет их позади. _________________________________ ОТ: monkey_face_99@gmail.com СООБЩЕНИЕ: Привет, тётушка Рейчел _________________________________ — Вы должны кормить их каждый день, — сообщает Рейчел, наблюдая за тем, как дети водят грязными ладонями по стеклу аквариума. Он слишком большой для комнаты девочки, он занимает всю стену, чуть ли не закрывая окно, которое было у Рейчел в течение довольно долгого времени. Она смотрит, как рыбы мерцают своими яркими хвостами, плавая по кругу, совершенно неосведомленные и безразличные. Пока их продолжают кормить, им всё равно, кто смотрит на них через стекло. Пока их яркий пластиковый мир остается таким же, им всё равно. — Как их зовут? — спрашивает мальчик, задумчиво хмуря брови. — Никак. — У них нет имён? — недоверчиво спрашивает девочка. Дети смотрят на нее с ярким и наивным непониманием и отвращением. Она прикусывает кончик нижней губы, чтобы не улыбнуться. — Вы можете назвать их. Они всё смотрят на рыб, возлагая на себя всю тяжесть ответственности, а затем девочка касается пальцами браслетов на запястье Рейчел. — Какие имена у твоих сестёр? — Ты помнишь, когда ты показала мне свою куклу? Помнишь, что ты сказала мне тогда? — Она не помнит, — нетерпеливо отвечает за сестру мальчик и говорит, посмотрев на одну из рыб: — Я хочу назвать его Люком Скайукером. Девочка смотрит на Рейчел в этот момент, и Рейчел ищет в её взгляде глубокое понимание, но его нет. Взгляд девочки пуст и очаровательно молод. Она открывает свой рот и произносит: — Нет, мы назовём одну Лейлой. И дети грызутся, полностью упуская мысль Рейчел. Рейчел сжимает ладони вместе и захватывает большим пальцем браслет Сары. Ужасно, наверно, что он походит на подарок. Саре: Я могла бы позволить им отнять твою личность. Ты понимаешь, что я не сделала этого? Понимаешь, что это что-то да значит? Видишь, как я выросла? Но это смехотворное преступление, бледный оттенок ее дегуманизации. Она выходит из комнаты, пока дети спорят, и идет обратно в гостиную. — Подвезти тебя до аэропорта? — спрашивает отец семьи. — Нет, благодарю. Всё будет хорошо. И я действительно очень ценю это. Она останавливается в дверном проеме, сопротивляясь позыву коснуться стен этого дома в последний раз. — Спасибо, кстати. Я знаю, что мое присутствие здесь было довольно…странно. Но вы были очень ко мне добры. — Не за что, — отвечает мать и тянется к Рейчел, крепко обнимая её. «Боже, » — думает Рейчел и несмело касается её спины. Её руки совсем не знают, как это делать, но она изгибает их в приблизительной форме. — Если ты когда-нибудь вернешься в Кембридж, заходи к нам, — говорит отец, делая шаг вперед, и тоже обнимает Рейчел. Недолго, но искренне. Затем они нежно отпускают её. Глаза Рейчел влажные, и она ненавидит себя за это, но вполне может вынести это. Её спина по-прежнему ровная и прямая. — Я приду, — говорит она, и это значимо, а после уходит. _________________________________ Дорогая мама, Оба эти слова даются мне сложнее, чем другие. Дорогая. Мама. Я навещу Вас. Я бы сказала, будто бы надеюсь, что Вы не против, но я знаю, что Вы все равно не сможете ничего с этим поделать. _________________________________ Рейчел кладёт букет на могилу Сьюзан. Она стоит там очень долго, но никто не приходит, чтобы сказать, что они гордятся ею. Никто не кладет руку на ее плечо. Никто не является достаточно любезным, чтобы лгать ей о чем угодно. Она опускается ниже к потрескавшейся летней грязи, касается кончиками пальцев могильного знака Айры — просто потому, что она никогда не делала этого, просто потому, что она никогда не думала об этом раньше. Она плачет снова. Это действительно происходит. Вот она, присела в грязь, прикоснувшись к плите дерева, обозначающей могилу Айры, и плакала так сильно, что её дыхание окончательно сбилось, превратившись в неясные всхлипы вперемешку с икотой. Она оплакивает обоих. Может быть, пусть это и самовлюблённо, она оплакивает все те события, произошедшие с Айрой, что напоминают ей о себе. Она действительно не знает, почему плачет. Слёзы продолжают катиться по щекам, но ей всегда было сложно понять, для чего это. Как люди это делают? В конце концов слёзы снова останавливаются. Летом на острове очень жарко, и влага на её лице высыхает достаточно быстро. Она смотрит на могилу Сьюзан. Дорогая мама, Мне нравится думать, что Вы будете гордиться мной. Это письмо не для Сьюзан. Она знает, что Сьюзан никогда бы не стала гордиться ей. Она знает, что абсолютно ничего из того, что она может сделать, никогда не заставит Сьюзан гордиться ею. Рейчел всегда ненавидела бои, в которых исход заранее предначертан. Какой смысл сражаться, если ты все равно проиграешь? Она встает, вытирает попавшую на её кожу грязь и отправляется в дом. Внутри разбитые стекла, разорванная таксидермия. Это могла быть работа человека по имени Джон или его монстров — откуда ей знать? В то время она была вне истории, сейчас же она полностью вырезала себя из нее. Она блуждает по дому в поисках прежнего чувства любви, но больше не может его найти. Планшет в ящике стола лежит нетронутым. Рейчел представляет, как она швыряет его на пол, давя на него снова и снова, пока стекло не разбилось бы вдребезги — но не делает этого. Ей не хочется вновь пробуждать своих призраков, поэтому она закрывает дверь и уходит. Находясь в вертолете над островом, она чувствует себя лучше. Она не углубляется в собственные ощущения, боясь, что что-то менее плохое исчезнет. Они летят на юг. Солнце садится, и Рейчел, задерживая дыхание, наблюдает за тем, как его блики касаются глади океана. _________________________________ Возле дома растут новые цветы: маргаритки, маки. Всё окружено светлыми, невинными тонами. Слабый ветер касается бутонов, Рейчел подходит к входной двери и стучит. — О, — роняет она, когда дверь открывается, — как же ты выросла. Кира широко улыбается, радостно глядя на девушку. — Конечно. Я буду выше тебя, так сказала мама. — Не сомневаюсь в этом. Волнение едва заметными шагами подкрадывается всё ближе. Она сжимает ладони, позволяя себе быстро вздохнуть, а затем произносит: — Могу я войти?