Пролог
16 ноября 2017 г. в 23:13
Свет привычно подмигнул, когда широкоплечий мужчина, потянувшись, приподнялся на одной руке, поворачивая голову к входной двери. В плавных движениях угадывалась грация опасного, дикого зверя. В глазах сверкнул и пропал огонек, когда спустя несколько минут дверь приоткрылась, пропуская невысокую, стройную женщину в светло-сиреневом платье, обычном для любого служителя лаборатории. Мужчина не шевельнулся, нарочито держа руки на виду, что служило определенной цели: женщина должна в очередной раз убедиться, что он не опасен. Их глаза встретились:
- Добрый день. Как твое самочувствие? Спалось хорошо? – холодная, официальная вежливость.
Мужчина наклонил голову, бросая короткий взгляд на ее руки, держащие странный прибор:
- Как обычно, доктор.
Серые глаза женщины внимательно осмотрели показания немногих приборов у его постели, прежде чем она подошла к столу, чтобы сесть и записать ряд цифр.
- Вам никогда не снятся сны, Дар?
Мужчина покачал головой, отрицательно и коротко хмыкнув. Когда в ее речи появлялось многочисленное «вам», вопрос адресовался ни к нему, а ко всем тем, кого люди презрительно-обобщающе называли «мутанты». Женщина кивнула, задумчиво покачивая пальцами короткую ручку, прежде чем сделать приглашающий жест, откладывая в сторону парализатор. Дару довелось испытать его действие на себе: состояние полной неподвижности и беспомощности усугублялось тем, что сознание оставалось до отвращения четким и мутилось лишь в тот момент, когда кандальники вкалывали еще и дурманящее средство. Он поднялся и неторопливо подошел к столу, присаживаясь с другой стороны, и опять с показным безразличием положил руки на колени, так чтобы их было видно и ей, и тому, кто войдет в дверь. Женщина склонила голову набок:
- Не нужно так, Дар. Ора сегодня не придет. Мы просто поговорим с тобой, - она быстро записала что-то на чистом листе, а потом отложила ручку, подперев щеку ладонью, и тихо попросила. – Расскажи о ваших семьях, детях.
- Странные вопросы вы задаете, доктор, - глуховато откликнулся Дар, ухмыляясь.
- Для ученого – обычные.
Он кинул косой взгляд в ее сторону, прежде чем более свободно сесть, запуская в густые, темные пряди огромные пальцы обоих рук:
- Что же вы хотите знать, Кристина? Наши семьи ничем не отличаются от ваших: отец, мать и дети.
- И вы воспитываете из своих детей – воинов? С малых лет? – голос Кристины был мягкий, но в нем слышались ледяные нотки.
Дар пожал плечами равнодушно:
- Кажется, так поступаете и вы со своими детьми. Или люди придумали новый способ воспитания своих отпрысков?
Кристина помолчала, что-то оценивая в его поведении – она всегда так поступала, когда у них случались такие разговоры. Дар приготовился: она была очень непростым собеседником эта странная женщина. И это его устраивало, потому что давало ему шанс выжить. Девушка поправила свой строгий плат, укрывающий волосы и тихо проговорила:
- Если бы не было агрессии с вашей стороны, мы растили бы из детей ученых и рабочих. Затянувшаяся война, постоянная опасность, которая исходит от вас. У нас нет выбора.
Мужчина оскалился:
- У нас тоже.
Надо отдать ей должное: на отстранено холодном лице на миг ожили лишь брови, приподнявшись. Дар вновь ощутил эту странную уверенность: доктор, которая подвергала его бесчисленным опытам, экспериментируя над ним, как на подопытном животном, относилась к нему ни как к безликому и безымянному существу. Они общались на равных. И Кристина – это он тоже чувствовал своим звериным чувством самосохранения – оберегала его ни как возможную жертву, а как возможность что-то понять и осознать.
- Я представляю для тебя опасность, Дар? – прямо и откровенно спросила молодая женщина.
- Да. И знаешь это, - взаимным откровением, откликнулся мужчина. – Но не сейчас.
Его губы скривились в усмешке, отвечающей полу-скрытому огню в зрачках. Женщина опустила голову, вновь беря пишущую ручку и начиная делать одной ей понятные пометки. Дар сидел неподвижно, закинув руки за голову и наблюдая за ней. Светлые глаза пристально скользили по уже хорошо изученному лицу.
- Ты хочешь задать вопрос? – вдруг спросила Кристина, не поднимая головы.
Он нахмурился, медленно без всякого напряжения опуская руки и видя крохотные капли пота, выступившие у нее на висках.
- Или наш разговор так взволновал тебя, доктор Сэнт, или…. Что ты делаешь с собой? – вдруг резко и грубо спросил он.
За свою догадливость он был награжден странным взглядом больших, серых глаз. Всегда таких холодных, но сейчас блестевших, как в лихорадке.
- Ничего, - коротко ответила она.
- Это ложь, - отметил он, чуть сжимая руки в кулаки.
Девушка медленно коснулась ладонью лба и выпрямилась:
- Есть вещи, на которые приходится идти, ради тех, кто тебе дорог.
Мужчина внутренне напрягся, стараясь выразить словами свое отношение к недосказанному между ними:
- Ты не понимаешь этого. Не можешь понять… пока. Есть ситуации, где нужно не лезть впереди всех или узнать побольше о том, куда и зачем ты лезешь.
- Я знаю что делаю, - заканчивая неприятный разговор и вставая, промолвила женщина.
Дар проследил, как доктор неторопливо, словно боясь сделать резкое движение, поднялась и, собрав свои вещи, направилась к выходу из палаты. Больше он не собирался ничего объяснять. Просто – не мог.
У дверей она оглянулась, переводя дыхание:
- Нам действительно не понять друг друга.
Дар понял, что она сказала это ни про себя и своего недавнего собеседника. Он проводил женщину взглядом и повернулся к зарешеченному окну, за которым к зениту поднималось солнце: «Скоро очередной круг будет пройден. – пальцы сжались, пробуя силы. – Три пройденных круга… Девяносто дней….»
Он отлично понимал, что пока его силы не восстановлены и каждый день, проведенный здесь – лишает его дня свободной жизни. Первый лейтенант клана Танцоров посмотрел на правую руку, где зарубцовывались колотые раны. Память о последних событиях в родном клане. Дар, проверяя, поднял руку, сжимая и разжимая пальцы. Он был уверен, что тело вновь может слушаться его, избавленное от многочисленных инъекций и экспериментальных проверок. Осталось поймать день за хвост. Мужчина поднял голову, следя за скользнувшим в комнату солнечным лучем….