Рассвет в Аркадия Бэй

— В Аркадии Бэй действительно самый прекрасный рассвет. - буркнула Макс, и уткнулась в моё плечо. — Здесь всё дерьмово. Но рассвет и правда неплох. - я соглашаюсь. Хотя, наверное, я так не считаю. Я всегда буду ненавидеть этот город. Он забрал у меня слишком много близких людей, и этого я не прощу. Я поглаживаю большим пальцем руку Макс, которой так и хочется касаться. Ох, если бы она знала, как мне дороги эти моменты с ней. Как я люблю проводить с ней время, обниматься, говорить об искусстве, в котором на самом деле ничего не понимаю, но я хочу говорить о том, что нравится ей. Я хочу, чтобы она чувствовала себя максимально комфортно рядом со мной. Я целую эту самую ручку, и в глазах появляется серьёзность, страсть, и другие тёплые чувства. Я боюсь её реакции. Боюсь перейти за грань, спугнуть её. Но она уже привыкла к моим выражениям чувств. «Дружеских чувств», как она полагает. Она почти не реагирует, а лишь утыкается в моё плечо ещё сильнее. Мы гуляли всю ночь по городу. По лесу и свалке, если быть точным. Я чертовски ненавижу все эти места Аркадии. Но ей здесь нравится. Нравится эта природа. Я люблю наблюдать, как она поднимает почти каждый лист, который увидит на земле. Изредка кладет один из них в сумку, для « Хлоя-не-смотри-на-меня-так-это-для-гербария ». Я уже переставала надеяться, что она вернётся в этот черствый город. Я бы сюда никогда не вернулась. Я так боюсь, что она начнёт думать, что она для меня — лишь замена Рэйчел. Ведь Рэйчел как раз-таки и была заменой Макс. Я ждала только её — девушку, вечно держащую в руках полароид, и полную страсти фотографировать всё, что она считает прекрасным. А я считаю прекрасной её. Я никогда такого не чувствовала. Ну, в смысле любви. Я любила своего папу, и, хоть этого наотрез не выражаю, люблю свою маму. Но эти чувства «любви» сравнимы с обязанностью. Мои чувства к этой девушке совсем иные. Меня пробирает до дрожи, когда она случайно касается моей руки, или утыкается своим носом в моё плечо, как она любит делать. Это так приятно, и так страшно одновременно. Она повернула голову в сторону рассвета, и зажмурилась. Стало немного светлее с тех пор, как она уткнулась в меня, и, наверное, дремала. Я люблю утыкаться носом в её голову. Такой трепетный запах кружит голову, и я, наверное, влюбляюсь ещё сильнее. Она поднимает голову, и смотрит в мои глаза. Её же, в свою очередь, сонно блестят, и сводят меня с ума. Я хочу её поцеловать. Я даже не боюсь того, что она больше не захочет меня видеть. Я свалю это на усталость и помутнение разума. Беру большим пальцем её подбородок, и касаюсь своими губами её губ. Вижу, как она хмурит бровки, и до конца не осознает, что происходит. Но она отвечает на поцелуй. Слабым движением приоткрывает рот, и я впускаю её язык. Тёплое ощущение. Внизу живота что-то свело, а дрожь пробрала буквально до костей. Я углубляю поцелуй, и передвигаю свою руку к её скулам. Она же, в свою очередь, касается моей талии. Наверное, мы целовались около десяти минут. Она изредка немного разрывала поцелуй, и смотрела в мои глаза, но после углубляла его ещё больше. Рассвет был в самом разгаре. Птицы приятно что-то пели, а ветерок заставлял поежиться. Мы сидели на скамье, я обнимала её за талию, а она уже почти дремала. — А знаешь, рассвет здесь действительно прекрасный.