Охотники и жертвы
17 ноября 2017 г. в 01:23
Центр города вокруг автовокзала Лос-Анджелеса - очень опасное место после наступления темноты. Красочные легионы воров, грабителей, заборов, головорезов, наркоманов, алкоголиков и шлюх, стоящих десять баксов, рыскают, как голодные акулы вокруг кровоточащего человека. В районах, известных всем как скопище притонов, люди спят на грязных, зараженных паразитами улицах, там, где они и упали накануне вечером. Если бы у великого, роскошного Города Ангелов была задница, центр города вокруг автовокзала, несомненно, был бы ею.
Именно из этого места он пришел, безымянный и ночной, тихий и смертельный, как цианистый газ. Он всегда был черным, с краем чёрной бейсбольной кепки, опущенной вниз; даже его носки и обувь были черными. Таким образом, он двигался в тени, смешиваясь и становясь ею. Редко попадаясь на глаза, пока не становилось слишком поздно.
В 8:30 вечера 27 июня 1984 года он купил два грамма кокаина у Роберто, тощего колумбийца, который продавал чистые кристаллы в маленьком парке со скамейками и пальмами прямо перед автовокзалом. Стоило лишь сказать «два грамма» и протянуть руку Роберто, и внезапно в ней оказывался кокс. Роберто пожимал руку десяткам людей в день, таким образом, незаметно передавая наркотики. Это выглядело, словно волшебный трюк.
Сегодня вечером мужчина в чёрном был за рулём краденной темно-синей Тойоты. Однако никто не обращал особого внимания на то, что за машину он вёл; это был его бизнес и, в большинстве своём, люди, которые жили в подпольной империи деградации и преступности в Лос-Анджелесе, думали о своих собственных делах. Это было место, где очень легко заблудиться. Были временные отели с комнатами, аренда которых стоила от восьми до двенадцати долларов за ночь. Никаких вопросов, никаких идентификационных данных. Хантингтон, Сесил, Росслин, Форд и Рубеж были некоторыми из мест, куда он приходил и употреблял кокаин в течение нескольких дней подряд, не ел и не спал, что вполне соответствовало его стадии наркомании и горячим ветрам его психоза.
Но сегодня на кокаин ушли все его деньги, и ему пришлось выйти из норы, чтобы решить это. Он сел в машину, проехал несколько кварталов и припарковался. Он знал убогие, вонючие, мокрые улицы и переулки так же хорошо, как костяшки своих рук. У него были заранее подготовленные места, куда он мог отправился и не бояться быть прерванным. Он вышел из машины и подошел к заброшенному зданию недалеко от Пико, озабоченный и нетерпеливый перед очередной дозой в кровеносной системе.
Он отделил два из четырех блестящих кристаллов из аккуратно сложенного куска фольги и положил их в открытую банку Пепси, которую он мог носить с собой в маленьком бумажном пакете. Затем он налил столовую ложку воды из бутылки в банку, и кокс быстро растворился, став с жидкостью одним целым. Ловко двигая длинными, мощными пальцами, он вынул из сумки шприц и втянул в него смесь. Затем он перевязал кусок веревки вокруг сильного бицепса левой руки и стал ждать, пока вена набухнет.
Это была ясная, жаркая летняя ночь. Уличный фонарь был единственным источником света. Крысы сновались, не довольные присутствием мужчины. Когда вена стала выделяться, словно толстый фиолетовый червь, он развязал шнур и медленно ввёл иглу, вбрызгивая наркотик внутрь. Кокаин мчался к его мозгу и конечностям, как ускоренный поезд на своем пути в никуда. Он положил "принадлежности" и кристаллы обратно в сумку, спрятал её и поспешил к машине - вещество усиливало его чувства, расширяя его зрачки.
Обливаясь потом, он начал своё плавание по центру города, двигаясь вверх и вниз по своим грязным, душным улицам, думая о шлюхах, о некоторых видах секса. Но для этого он должен был добыть денег.
По профессии он был грабителем, и в своей профессии он был хорош. Он знал, как попасть в любой дом, несмотря на систему сигнализации. Хотя по возможности избегал ее, как и собак. Он ездил кругами вокруг вокзала, увеличивая их диаметр. Пока он двигался, слушал хэви-метал - Judas Priest, AC/DC, Black Sabbath, Billy Idol. Он находил бешеные ритмы и зачастую кровавые тексты.
По его мнению в музыке имелись важные скрытые послания, которые он превращал в свои собственные. Он считал, что «Глаза без лица» Идола (про убийцу на автобусе) хорошо передавали его собственные мысли, частые фантазии об убийстве людей, которых он видел в транспорте, пока возвращался в центр города после того, как "сбрасывал" угнанные машины.
Он вернулся в переулок в третий раз, расправился с оставшейся частью кокаина и возобновил своё путешествие. Увидев несколько уличных хастлеров, это заставило его замедлиться, но никто не мог заставить его остановиться.
Деньги! У него были деньги на всё, чего он желал. Он ехал и смотрел, как люди идут по тротуарам главной улицы, Бродвея и Весны, сидят в своих машинах в ожидании красных огней, в то время, как он думает об изнасиловании и превосходстве. Правильное время и место были необходимостью для успешного убийства. Позднее он показал: "Чтобы быть хорошим убийцей, Вы должны тщательно спланировать это. Вы должны быть подготовлены во всех отношениях, когда наступит этот момент; Вы не имеете права колебаться".
Под кокаином время течёт быстрее; он стал спускаться. Эйфорические устремления, с которыми он бродил, покидали его, сменившись раздражительным, нервным беспокойством, которое можно было облегчить только большим количеством кокаина.
Он добрался до Магистали 10 и проехал несколько выходов, вылетел к Альгамбре в поисках ситуации, которую мог бы использовать. Спустя потраченное время, вернулся на автостраду и поехал в «Стекел Парк» - небольшую общину, в которой жили люди с низким доходом. Его население составляло 42 000 человек. Он ехал без указаний или карт, его темные глаза искали ночь, искали место, куда он мог войти, получить то, что он хотел, и выйти.
Он припарковался на улице торговцев, которая проходила параллельно нежным, мирным холмам Мемориального парка Лесной лужайки. Несколько минут он сидел в машине, собираясь. Он надел тёмные садовые перчатки и осмотрелся, убедившись, что никто не наблюдает за ним.
Когда он убедился, он остался без внимания (шестое чувство помогало ему в таких вещах), он вышел из машины и прошел вдоль тёмно-зелёной кладбищенской стены, оставаясь в тени, делая большие немые шаги.
В вышине чернильное небо откликалось сверкающими звёздами.
Свет, идущий от них и фонарей аккуратно и беспокойно отпечатывался на надгробных плитах искрящейся глазурью. Тонкие, бархатные облака, скользящие сквозь ночь, мгновенно создавали звездам преграды. Ему показалось, он слышал волчий вой, и он стал воображать, что гуляет в густом тумане.
Он остановился перед двухэтажным розовым домом, ни о чём не заботясь, шириной в пятьдесят футов, глубиной в сто пятьдесят футов. Это была казарменная структура с переулком справа, который бежал за здание. Квартиры были со стороны этого переулка, по пять на каждом из этажей, соединенные ржавыми металлическими лестницами.
Он подошел ко двору, изучая двери и окна с видом опытного ювелира, рассматривающего бриллианты сквозь лупу. Решение не врываться в одну из задних квартир пришло сразу. Если что-то пойдёт не так, он окажется в ловушке. Он обошёл здание и остановился на квартире номер 2, где обитала семидесятипятилетняя Дженни Винко.
Волосы Дженни были тонкие и белые, как соль, а весила она около 190 фунтов. У неё было двое сыновей: Джек, живущий в квартире номер 9, наверху, и Мэнни, который проживал в Бенсонхерсте, Бруклин.
До 11 ноября 1981 года Дженни жила в Бруклине с Мэнни . Однако у Мэнни были некоторые «психические проблемы», - как позже сказал Джек, и он часто нападал на свою мать. Он даже ударил ее несколько раз, после чего Джек решил, что будет лучше, если он привезёт свою мать в солнечную Калифорнию, где он сможет следить за ней и предоставлять ей всё необходимое. У Дженни было очень низкое количество "электролитов", и она всегда была вымотанной, особенно, когда ей приходилось ходить.
В эту ночь её окно было открыто, но ширма заслоняла взор внутрь. Он удостоверился, что его не заметили. Высокая, кустарниковая пальма перед зданием закрывала любой свет с улицы. Пока он понятия не имел, кто жил в квартире номер 2, но это не имело никакого значения. Он сделал бы это, обездвижил бы того, кто был внутри, и взял то, что хотел. Он владеет; он управляет.
Он был уверен, что сатана, враг Христа, был во всём: во всём хорошем, он сопровождал его. Сатана защитит его, пока гнев и отсутствие милосердия живут в его сердце.
В перчатках было трудно отодвинуть ширму, и он был вынужден снять одну. Он редко снимал перчатки, но сегодня он был связан приходом кокаина, и его моторика была буквально отключена.
Он осторожно вынул заслон, беззвучно положил его в квартиру и открыл окно так медленно, как только мог. Он снова надел перчатку, схватился за подоконник и подтянулся, опустившись на пол квартиры двумя легкими кошачьими движениями. Тихими, как переворот страницы. Он прижался к полу и ждал, пока глаза приспособятся к темноте.
Перед взором оказалась спальня, и как только он отметил бедность, в которой жила Дженни Винко, он понял, что пришёл сюда зря. Это вмиг разозлило его. Привело в ярость. Гнев был для него очень трудной эмоцией.
Оставаясь согнутым, он прошёл вглубь комнаты и стал рассматривать очертания Дженни Винко, глубоко спавшей под коричнево-белым пледом. Её дыхание было медленным и тяжёлым. Когда он стал уверен, что она здесь одна, он достал фонарь и осмотрел квартиру. Ничего ценного, что можно было украсть, не было, кроме, конечно, души Дженни Винко...
Он заметил чемодан у подножия кровати и тихо пошел к нему, надеясь, что в нем может быть что-то, что он может продать, - что превратится в наличные, кокаин и секс. Он открыл его, увидев только морщинистую одежду. У стены стоял комод. Он вытащил бельё, что лежало там, но под ним снова не нашёл ничего ценного - никаких драгоценностей, никаких спрятанных денег. Он уставился на спящую Дженни Винко, ненависть и гнев, вырастающие внутри, искривляя его лицо, вызывая животное рычание. Он достал остроконечный шестидюймовый охотничий нож, подошёл к кровати и остановился, сердце его вырывалось из груди. Он чувствовал горячую кровь, пульсирующую в его висках и в затылке.
Возбуждённый своими планами, он сжал нож и воткнул его во всю длину в грудную клетку Дженни Винко. Она в крике проснулась; он продолжал колоть. Она попыталась его оттолкнуть, но это было уже невозможно: он ударил рукой по её рту, челюсти, и заколол, а затем полоснул ей горло от уха до уха, разрезав настолько сильно, что едва не отделил голову. Её тело стало сильно трястись. Дженни захлебнулась собственной кровью. Последнее, что видели её умирающие глаза, возвышалось, убивая её.
Он стянул одеяло и ещё трижды ударил её в грудь, наполненный сексуальным желанием, нависая над лезвием, двигаясь и поднимаясь, его переполняла уверенность в единстве с сатаной - со злом.
Очарованный содеянным, кровью, её зияющими ранами, своей всемогущей силой, он был в возбуждении почти час, выпивая воду стакан за стаканом в маленькой, горячей, влажной комнате, наполненной зловонным запахом крови, пота и смерти.
Закончив, он вымыл руки в раковине ванной комнаты и вышел из квартиры так же беззвучно, как и вошёл, прихватив маленькое портативное радио. Достаточно быстро, чтобы не привлекать внимание, он вернулся к украденной машине, сел в неё и поехал к углу.
Сейчас было 5 часов утра, и рассвет медленно заполнял печальное, спокойное небо. Горизонт на востоке был цвета индиго с большими пыльными облаками, которые были сшиты огненными нитями восходящего солнца. Это было время, которое кинематографисты называют «волшебный час», когда в воздухе нет яркого света, а цвет и размер более чёткие и более выразительные. Люди были в пути на утренние работы. Воробьи и зяблики чирикали на деревьях, которые усеивали кладбище и выстраивали стены.
Он остановился на углу бульвара Уэлдон. Он собирался давить на газ, но что-то заставило его напротив замедлить ход; что-то удерживало его. Когда он вновь собрался тронуться в путь, чёрно-белый LAPD на углу медленно свернул в его сторону. Его сердце перевернулось при виде полиции. Офицер наблюдал, как он тащится в квартале от того места, где была убита Винко. Кровь была на всей его одежде, и он был в угнанной машине с краденными вещами.
Однако сам Люцифер был с ним, и он поехал в одну сторону, когда полицейский крейсер двинулся в противоположном направлении.
В 1:20 по полудню, через десять часов после того, как ушел убийца, Джек Винко отправился к своей матери. Он неизменно приходил каждое утро. Ей нравились куриные наггетсы, и он пошёл за ними, желая её удивить.
Джек был аптекарем, который недавно был уволен. Кондиционер в его машине не работал должным образом, он понял это утром. Дженни любила кататься на крутой машине, и Джек подумал, что сегодня он заберет покататься после того, как она поест.
Как только он подошёл к дому, то заметил, что оконной рамы нет. Странно. Он пробежался взглядом вокруг, но безуспешно. Он достал ключи, чтобы открыть дверь. Он ожидал, что она заперта, но был удивлён; его мать всегда закрывала дверь. Улица Торговцев не была в хорошем районе, здесь часто случались взломы и кражи. Когда Джек вошёл в квартиру своей матери, то увидел ширму, лежащую посреди пола. Стены измазаны в крови, а дом разграблен.
"Мама... Мама, ты здесь? Ма?" - говорил он в зловещую тишину. Ответа не последовало. С трепетом он подошел к спальне Дженни, и чувство страха сковало его. Света в спальне было недостаточно. Дженни была полностью накрыта одеялом. Джек схватил её, поднял и увидел ужасное - зияющие, непристойные раны, почти оторванную голову. Он развернулся и выбежал из квартиры, крича: «Моя мать убита! Позвоните в полицию!». Он направился к управляющим здания, супружеской паре по имени Лауи и Рене Тринке, и ударил в их дверь, крикнув: «Моя мать убита. Боже, пожалуйста, позвоните в полицию!».
Рене поспешил к телефону и набрал "911". Джек подумал, что ему также стоит позвонить в полицию. Он вбежал в свою квартиру, набрал номер и повторил: «Кто-то убил мою мать. Пожалуйста, быстро!». Он дал им адрес, и ему сообщили, что автомобиль уже отправлен.
Он вернулся во двор, чтобы дождаться властей. Это было 1:40 дня, время горячее и липкое. Вниз и вверх по одному слову быстро распространялась информация о произошедшем убийстве, толпа начинала собираться. Джек ходил туда-сюда, слёзы текли по его лицу. Он всхлипывал, будучи в ошарашенном состоянии. Он вернулся в квартиру матери, открыл шторы, огляделся несколько секунд, затем вновь вернулся на улицу.
Первым полицейским, что добрался туда, был лейтенант Бастер Альтизер. Он был на патруле и находился рядом, на Норт-Сан-Фернандо-роуд, когда голос в рации сообщил об убийстве. Станция находилась в четырех кварталах от улицы Торговцев, и лейтенант Альтизер прибыл через несколько минут. Он припарковался и неохотно выбрался из машины с кондиционером. 96 градусов буквально душили лёгкие. Джек Винко подошёл.
- Полиция? - спросил он.
- Правильно.
- Это я звонил. Мою мать убили.
- Это Вы нашли тело, сэр?
- Да... в её квартире, в доме. Я покажу вам.
Лейтенант Альтизер последовал за Джеком, ошеломленным, всё ещё обливающимся слезами, до дверей квартиры номер 2. Джек не хотел возвращаться. Он сказал, что не в состоянии снова видеть свою мать.
«Она в спальне", - сказал он Альтизеру и указал рукой. Как только Альтизер вошел в квартиру, запах убийства ударил в голову; человеческая смерть имеет очень отчетливый запах, который прежде ощутив, никогда не забудешь. Медленно он направился в спальню и увидел разгром и кровь на стенах. Он подошел к кровати, взглянув на повреждения и стеклянный взгляд женщины, мигом поняв, что это убийство особенно садистское.
Теперь ему нужно было связаться с отделом по убийству и запечатать квартиру. Он вернулся на улицу и призвал людей к помощи в показаниях. Затем он натянул жёлтую ленту, которую вытащил из багажника своей машины, оцепил переулок и отдельно квартиру. Он задал Джеку несколько вопросов, на которые тот отвечал, как мог, но он был в состоянии шока, и говорить с ним было сложно.
Опытные криминальные детективы Джесси Кастильо и её партнер Майк Уинн были рядом. Альтизер провёл их в квартиру. Они осмотрели ширму на полу, обыскали комнату, сделав свои заключения. Они заметили кровь в раковине ванной и предположили, что убийца смыл кровь со своих рук.
Когда они вошли в спальню, то сразу обратили внимание на комод в комнате с открытыми выдвижными ящиками, из которых высыпалось всё содержимое. Они подошли ближе и изучили раны Дженни Винко. Расследование убийств по всему миру - трудная задача; детективов не сильно беспокоят зрелища, предстающие на работе. Но даже для человека, постоянно расследующего убийства, очень неприятно видеть смерть пожилого человека.
Напрягши челюсти, с холодными глазами, Кастильо вызвал людей, снимающих отпечатки пальцев, фотографов, криминалистов и кого-то из полицейского участка. До того, как тело можно было осмотреть и забрать, было юридически поручено присутствовать представителя Бюро коронера Лос-Анджелеса. Когда Джон Хеерра из офиса М.Е. прибыл, одеяло, покрывающее тело Дженни, было забрано и брошено в пакет в качестве доказательства.