***
Ло совсем не хотелось есть. Он скептически смотрел, как Луффи уплетал свою порцию, запивая попутно соком, и иногда странно поглядывал на самого Трафальгара с немым вопросом: «почему ты не ешь?» — но вслух его не озвучивал. Еда Монки выглядела не особо съедобно, но пахла вкусно. Это была отнюдь не причина, по которой Ло не стал к ней притрагиваться; просто его слабо подташнивало, и ничего, кроме воды, в рот не лезло. Голова раскалывалась, таблеток на этот случай хозяин квартиры не имел, и наркоман уже обдумывал новые способы лечения для себя. В ущерб, конечно, другим, но что поделать? — Хочешь чай? — спросил Луффи, когда доел и вымыл тарелку. Порция гостя так и осталась остывать на столе, и Монки справедливо решил: захочет — возьмёт. И даже сам разогреет себе, не маленький. Ло придирчиво оглядел парня, размышляя, что он всё-таки не сильно отличается от подростка. Про возраст можно соврать, но Луффи не стал бы. В этом не было никакой логики. В данном случае наоборот: чем моложе, тем безопаснее. Почему? Потому что дотошная полиция в делах подростков и детей копала основательнее, и никто не хотел ввязываться. Однако Ло было безразлично, сколько лет его жертвам. Раз за разом прокручивая все улики, которые он оставлял то тут, то там, Трафальгар удивлялся, как его только до сих пор не поймали. Больной маньяк, да еще и наркоман. Что ж, с Дофламинго было опасно, но выгодно. — Чего? — спросил Луффи, заметив, как пристально смотрит на него Ло. Тот зловеще улыбнулся и облизнул верхнюю губу, оценивая то, что видел перед собой. Да, Монки вполне неплохо выглядел и для «лечения» хорошо годился, казался упрямым и сильным, возможно, не понимал намёков, но так даже лучше. — Ничего, — ответил гость, уже всё для себя решив. Луффи пожал плечами и ушёл в гостиную, где, достав из ящика чистое постельное бельё, принялся стелить на диване новому знакомому. Ло сначала наблюдал за ним, прислонившись к косяку плечом, потом оглядел стены и потолок, прикидывая звукоизоляцию, пошарил по комнате глазами в поисках чего-то, что сошло бы за верёвку, и остановился на кожаном ремне, свисающем с подлокотника кресла. Нормально. Практически беззвучно брюнет забрал ремень и кинул его на диван поверх смятой простыни, которую Монки толком так и не расправил. Хозяин квартиры непонимающе обернулся. Трафальгар стоял неподалеку и терроризировал взглядом люстру под потолком. Её яркий свет ужасно бесил, у Ло болели глаза, и он направился к выключателю. — Траффи?.. — спросил Монки, и через секунду люстра погасла. Единственное, что осталось — невыключенная кухня. Из неё на пол гостиной ложился жёлтый параллелограмм, и, в общем-то, на этом влияние ее оканчивалось. Ло перебирал варианты своих действий, пытаясь найти оптимальный для нынешнего положения. Всё-таки рана пусть и оказалась не смертельной, но доставляла много неудобств, а для осуществления его затеи требовалась большая подвижность. Впрочем, это добавляло разнообразия. Луффи, совершенно не видящий в действиях гостя какого-то двойного дна или определённого смысла, выпрямился. — Зачем ты это сделал? — Монки прищурился, пытаясь прочесть на лице идущего к нему Ло ответ, но не увидел там ровным счётом ничего. Луффи совсем не нравилось то, что сейчас происходило. — Так интереснее, — отозвался Ло, приблизившись к брюнету вплотную. — Интереснее? Что… — Монки хотел ещё добавить: «что ты несешь?» — но Трафальгар, резко схватив его за шею, толкнул на диван. Не стал молча наблюдать за падением и, не теряя времени даром, тут же забрался сверху. Озадаченный студент (а Ло был уверен, что Луффи студент) отметил прерывистые и дерганные жесты Ло, которые при сильном желании можно было пресечь. — Заткнись, — приказал гость и ухмыльнулся, с силой сдавливая горло жертве. Луффи понял: ситуация достаточно опасна для разговоров, и что бы там не придумал себе Трафальгар, ничем хорошим это закончиться не могло. Не было времени убеждать и расспрашивать — Монки не относился к такому типу людей. Судорожно втянув ртом воздух, парень подобрался и наотмашь ударил Ло так сильно, как смог. Трафальгар ожидал чего-то подобного, только несколько позже. Да, Луффи из тех, кто сопротивляется до последнего, но Ло не рассчитывал на моментальную реакцию. Это было так… необычно. Места для манёвра у Луффи не нашлось, удар по мощи вышел ниже среднего и поставил на скуле наркомана краснеющее пятно. Послышался характерный лязг — зубы Ло клацнули друг о друга, ухмылка на секунду превратилась в тонкую линию сжатых губ, а потом растянулась больше обычного. Ло расхохотался, перехватывая руку Монки и отводя её в сторону, а после, игнорируя занывший живот, со всей дури ударил парня по лицу. Сначала он попал по левой стороне челюсти, потом по носу, из которого тут же закапала кровь. Студент коротко вскрикнул, мотнул головой и зажмурился, пытаясь перетерпеть слишком острую боль. Пока Луффи приходил в себя, Ло потянулся за ремнём, до синяков сжимая чужое запястье. Трафальгар не успел толком ухватиться за пряжку, как Монки с гортанным рыком поддался вперед и столкнул наркомана на пол, позволяя себе упасть следом. Студенту повезло больше, чем его противнику — он приземлился сверху и, потрогав разбитый нос едва ощутимым касанием, окровавленными пальцами схватил ворот одежды Трафальгара. Тот, ощущая, как пульсирует дискомфортом поясница и потревоженная падением рана, потерял способность незамедлительно ответить, продолжая сжимать в одной ладони ремень, а в другой — запястье Луффи. — Рехнулся? — спросил Монки. Роговица его глаз побелела от гнева, он не боялся и не намеревался отступать, что бы Трафальгар с ним ни сделал, и это будоражило воображение. На памяти Ло в последний раз он ощущал такой восторг при первом своём изнасиловании, и с тех пор всё слилось и стало как-то однообразно. Но Луффи был совсем другим. Он не вписывался ни в одну из пережитых ситуаций, горячий и живой, как огонь; его оказалось сложно удержать в руках. Трафальгару нравилось всё: порывистость Монки, его чистая ярость, полная отдача, наверняка недюжинная выдержка, и даже собственная проблематичность положения. Он мог проиграть, не справиться, ведь раньше любая жертва с лёгкостью ломалась за пару дней, и Ло не приходилось прикладывать сил ради этого, но сейчас… сейчас всё иначе. Мысли метались, сменяли друг друга; сердце бешено стучало от разворачивающихся возможностей. — Я же велел тебе заткнуться, — вместо ответа проронил наркоман. Луффи бешено смотрел ему в глаза, сжимая футболку так, что побелели костяшки пальцев, а натянутая ткань затрещала. На лицо Ло упало несколько капель крови. Они растеклись странными кляксами на щеке, и Трафальгар, не прерывая зрительный контакт, дотронулся кончиками пальцев до них, вроде как хотел стереть, но в итоге больше размазал. Совсем не обратил на это внимание, потому что Луффи тут же переключился на звенящую пряжку ремня и нехорошо сощурился. О, Ло прекрасно понимал его негодование. Привести раненого человека к себе домой, разрешить ему помыться, подлечить себя, предложить еды и постелить на ночь ради того, чтоб он набил тебе морду или чего похуже. Монки был простым, как три копейки, но в обиду себя не давал. И он очень сильно злился от того, что его доброту окунули в грязь. — Я прощу тебя, если ты остановишься, — сказал Луффи, но не расслабился, не отвел взгляд, не потерял бдительности. Более того, Ло был уверен: студент сейчас находился на пике своих эмоций и ощущал любое изменение в ситуации. Ощущал и ни на секунду не забывал о ремне. — Простишь меня? — спросил Трафальгар, повторно облизнувшись. Лукаво улыбнулся, будто ничего глупее в жизни не слышал. — Хочешь я скажу, куда тебе следует запихать своё прощение? Луффи фыркнул, выражая этим всё, что он думал. Дёрнул рукой, пытаясь вырвать запястье из захвата, но Ло каким-то чудом смог удержать его, с титаническим усилием сжав пальцы. Монки стиснул зубы и поддался назад, замахиваясь для удара, который Ло не смог бы заблокировать. Трафальгар понял, что сильно сглупил, не сделав заранее петлю из ремня, когда хозяин квартиры опустил кулак рядом с его головой — Ло едва успел отодвинуться, но часть шеи и ухо всё равно пострадали и тут же взорвались вспышкой боли. — Сука! — выругался Трафальгар. Адреналин приглушал боль, маскировал её, поэтому наркоман опомнился довольно быстро. Воспользовавшись моментом, парень отпустил ремень и запястье Луффи, чтобы, превозмогая горящий огнём живот, перекатиться и подмять под себя Монки. Дрожащей рукой чудом смог перехватить направленный в лицо кулак студента, впиваясь ногтями в бледную кожу до кровавых полумесяцев. Монки, заметив, как расширились зрачки Ло и как разъехались в ужасающей улыбке его губы, попытался вырваться. К слову, безуспешно. Требовалось несколько секунд времени, совсем немного, лишь бы отвлечь Луффи, и ответ пришёл быстро. Трафальгар ударил его дважды: сначала просто куда придётся, а потом, когда Монки потерялся в пространстве, в солнечное сплетение. У студента выбило воздух из лёгких. Он дёрнулся, стараясь вздохнуть, но не смог, потянулся к горлу и покарябал его, будто источник проблемы находился внутри. Покраснел, безнадежно открывая и закрывая рот, издавая странные рваные звуки и пытаясь набрать в лёгкие кислорода, но ничего не получалось. Наркоман наблюдал за его страданиями с интересом и без тени сожаления, размышляя, сильно ли он навредил этим ударом. Иногда люди погибали, если бить слишком резко, но вряд ли Трафальгар мог убить за одно касание. И вряд ли он что-то повредил. Луффи обмяк, Ло нащупал его пульс. На секунду показалось, что он-таки довёл Монки до смерти, но бешеный ритм под кожей говорил об обратном. Значит, временная потеря сознания. Возможно, даже очень кратковременная, стоило поторопиться. Трафальгар подобрал ремень и ловким движением сделал из него петлю, затянул её на и без того алых запястьях студента до упора, так сильно, что они скоро бы наверняка посинели от плохого кровообращения. Ло пока не решил, куда и как привязать парня, только озирался по сторонам. Как на зло, в гостиной не было и намёка на подходящее сооружение, и это раздражало. Все манипуляции заняли не более пяти секунд, а Луффи уже судорожно втянул носом воздух и помотал головой. Замешкай Ло хоть на миг — ему крышка. Было две проблемы, которые сейчас не давали приступить к самому интересному. Первая — это расцветающее красное пятно на животе. Ло слишком резко двигался для раненого человека и теперь расплачивался, но совсем не сожалел об этом. На месте Монки он бы сразу ударил по прессу, а не по лицу, чтобы гарантированно лишить противника желания сопротивляться и обеспечить себе победу. Но у Монки же благородство наверняка играло в жопе, за что он очень скоро расплатится. Вторая проблема — руки. Да, руки Луффи были хоть и связаны, но спереди, а это ничуть не облегчало положение дел. Пока парень слабо трепыхался, Трафальгар несколько раз дополнительно окольцевал запястья и закрепил ремень на пряжке — опасное действие, если учитывать, что он там едва держался. — Какого… хера… тебе надо?.. — выдавил из себя хозяин квартиры, как только смог немного выровнять дыхание. Он втягивал воздух, будто астматик, шумно и с хрипом. Было видно, что он не до конца оправился, чувствовал боль, но едва ли его это волновало. — Чего ты хочешь?! — Монки вскинул голову, сжимая руки в кулаки, посмотрел на Ло. Тот, в свою очередь, приблизился почти к самому лицу Луффи и выдохнул в его губы: — Сделать тебе больно. Ло опять расхохотался, но в этот раз таким сумасшедшим смехом, что у студента всё похолодело внутри. Сказки о наркоманах совсем не преувеличение. Такие люди, как Ло, опасны для общества даже в смирительной рубашке, и Монки наконец понял, что толкало его неприятеля на противозаконные действия. Безнаказанность. Ло не нападал потому что, к примеру, его не устроил Луффи, или потому что тот как-то неправильно поступил. Ло делал то, что делал, из-за одного: ему это нравилось. Наркотики лишили его человеческого облика и позволили переступить границу дозволенного, сказав: «Смотри, на самом деле можно всё, и тебе за это ничего не будет». Он потерял остатки крупиц нравственности, если вообще хоть когда-нибудь слышал о таком понятии, и теперь бесчинно вредил всем просто потому что мог. Но Трафальгар не был под кайфом. А значит он либо сумасшедший, либо отдавал полный отчет тем действиям, которые совершал. Луффи уже пожалел, что привел его к себе домой. — Слушай, если у тебя какие-то проблемы… — начал было Монки, но Ло повторно ударил его в солнечное сплетение, заставив замолчать. Луффи начал задыхаться, держа перед собой связанные руки. Трафальгар осторожно поднялся и направился на кухню, на ходу ощупывая ухо. Сильно болело, но терпеть было можно. Он однажды ходил со всеми переломанными пальцами правой руки, и ничего, прекрасно всё зажило. Этот раз не будет особым исключением. На кухне Ло вытащил из ящика самый массивный нож, который нашёл. Наркоману было интересно, насколько бесстрашен может оказаться Луффи, и как сильно придётся постараться, чтобы заставить его кричать. То, что Монки не откроет рот и не позовет на помощь, было ясно, как белый день. Гордый, свободолюбивый, он станет терпеть столько, сколько сможет. Но Ло очень интересовал вопрос, надолго ли его хватит? Наркоман надеялся, что да. Иначе не было смысла всё это затевать. Когда Трафальгар вернулся, студент кашлял, лёжа на боку. Он упирался лбом в колени, пачкая пол в своей крови, и, как утопающий, втягивал воздух. Ему явно было не до рук, иначе он давно бы вцепился в оковы зубами и попытался стянуть, разодрать, загрызть ремень — выбраться любым способом. Ло осторожно присел перед своей жертвой на корточки, размышляя, с чего начать. Всё тело натянулось и заныло от напряжения. Трафальгар ощутил волнение, которое обычно чувствуешь перед выходом на сцену или при грандиозном и важном для тебя событии, при каком-то таком, которое хранит в себе неопределённость, но отдает сладкой истомой. Вместе с телом заныл низ живота, и парень поглядел на нож, после сфокусировал взгляд на предмете фона — ножке дивана — и нашёл решение одной из своих проблем. Ножка дивана была достаточно подходящей для того, чтоб к ней привязать Луффи. Не самый хороший вариант, ведь диван можно сдвинуть, но Ло сомневался в возможности такого исхода для человека с привязанными над головой руками. Банально не хватило бы сил из-за неудобного положения, не сгруппируешься, не подберёшься в более удачную позу. Наркоману не было принципиально, куда привязывать жертву. Главное, что можно её частично обездвижить или хотя бы усложнить ей свободу маневров. Трафальгар так и сделал. Ухватился за толстое кольцо ремня и оттащил Луффи к примеченному месту, перевернул на спину. Монки задёргался, одновременно пытаясь восстановить дыхание, но не так сильно, чтоб повлиять на ситуацию. Прикрепив ремень, Ло затянул его на максимум вокруг ножки и проверил, что тот держится крепко. Когда он закончил, то поймал взгляд Луффи — белёсые глаза, такие злые, что Ло на миг восхитился: никто ещё не смотрел на него со смесью больной отваги и неудержимой ярости. Ло подобрал оставленный неподалеку нож — ещё один глупый поступок, из-за которого можно проиграть — и приставил слегка затуплённое лезвие к горлу студента. Тот не поднял подбородок, не попытался отодвинуться, только сжимал и разжимал кулаки, хмурился, стискивал зубы. Оружие его не пугало, даже несмотря на то, что оно находилось опасно близко — ещё пара миллиметров, и карминовая полоса появится у кадыка. — Отпусти. Трафальгар надавил на лезвие, разрезая кожу. Кровь проступила из небольшой раны и расползлась по тусклой поверхности. Луффи даже не поморщился. — Что в слове «заткнись» тебе не ясно? На самом деле Ло имел ввиду не совсем то, о чем говорил. Он хотел, чтоб Монки кричал. Долго и безбожно, до саднящего горла, до хрипов, до потери голоса, и совсем бы не стал его затыкать. А вот вопросы наподобие «что ты делаешь?» или приказные фразочки типа «отпусти-развяжи» наркомана бесили — он терпеть не мог, когда жертва выдвигала свои условия. Лезвие повернулось вертикально и прошлось от шеи до края футболки, оставляя рваную царапину, из которой тут же появились рубиновые капли. Ло помешкал, потом распорол футболку, кинул беглый взгляд на ноги — Луффи подобрался, явно рассчитывая выбить Трафальгару пару зубов, когда тот попадет в радиус удара. Наркомана это повеселило, ведь для подобного маневра требовалась хорошая гибкость, которой, Монки, как оказалось, обладал. Он извернулся, как змея, выгнулся и хорошенько вдарил по лицу Трафальгара. Этот чёртов сукин сын выждал просто идеальный момент для атаки: Ло был расслаблен и не счёл подобное возможным; Луффи создал для себя подходящий случай, вместо того, чтоб бездумно его ждать. Наркоман схватился за подбородок и зажмурился, лёжа на полу — Монки выбил его из состояния сидячего равновесия. Пока наркоман считал передние шатающиеся зубы и злился, студент дернул руками; в запястья тут же впились кожаные кольца, затянутые по самое «не хочу», и брюнету пришлось признать, что даже сдери он с себя кожу, ремень ему не стащить. Тогда Монки брыкнулся всем телом, рассчитывая поднять как-то диван и выбраться, но вместо этого лишь сдвинул тот на десяток сантиметров. Трафальгар, слушающий пыхтение и гортанный рык Луффи, расхохотался и медленно сел. Монки замер, взглянул на залитые кровью губы и зубы Ло, на рану живота, синяки и невероятно сильно взбесился. Ради чего всё это? Ради каких заслуг? Чего этот грёбаный мудак добивается?! — Отпусти меня! Ло, продолжая смеяться, занёс нож. Гневное сопение моментально перешло в крик, когда Трафальгар всадил лезвие в мышцы бедра. Монки дёрнулся вправо, потом влево, судорожно втянул носом воздух и вынужденно расслабился, пытаясь перетерпеть. У Трафальгара же бешено стучал пульс, голова сильно ныла, а ухо, нос и челюсть жгли невыносимой болью. Рана живота каждые пять-семь секунд стреляла новым залпом тончайших адских игл, но все это было ничто по сравнению скручивающийся пружиной возбуждения, и Ло ощутил, что ещё немного, и в штанах станет совсем тесно. Он вытер подолом футболки кровь с лица, оставив на нём смазанное большое красное пятно, и сел поверх ног Луффи, пока тот не двигался. С садистским удовольствием Трафальгар взялся за ручку ножа и медленно вытащил его, наблюдая, как скривился Монки. Из бедра тут же потекла кровь; Ло разрезал рукава одежды жертвы и стащил ткань. После перевязал жгут над раной, точно зная, что это замедлит кровопотерю на некоторое время. Он не хотел спасать Луффи, но и дать умереть ему раньше времени было нельзя. А почти выбитые зубы — это, между прочим, очень проблематично. — Ну, как тебе? — Трафальгар затуманенными от ощущений глазами посмотрел на Луффи, пытаясь понять, как действие повлияло на его эмоциональное состояние, в том числе на боевой дух. Сердце так гулко стучало, что Ло на секунду испугался увидеть во взгляде Монки страх. Это было так парадоксально: самозабвенно стремиться сломать, чтобы после достижения цели жалеть об этом. — Гори… — выдохнул Луффи, распахнув глаза. Такие же наполненные непониманием и ненавистью, как и до этого. — …в аду. Это рассмешило Ло пуще прежнего. — Над чем ты, блять, смеешься?! — крикнул студент надрывно. — Чего ты добиваешься?! — Ты знаешь, я столько людей убил, — выдохнул Трафальгар, приблизившись к самому лицу Монки, — но никто до этого момента не желал мне гореть в аду. — Ты… убивал людей? — с запозданием переспросил хозяин квартиры, и его зрачки сначала расширились, а потом сузились. — Тебя это удивляет? — Ло отстранился, наметил место, откуда начнет резать, и прислонил кончик ножа под правой ключицей Луффи. Сделал косой надрез сантиметров на семь и остановился. — Ты больной, — надрывно сказал студент. — Тебе надо лечи… — оружие, метнувшееся ко рту, уперлось в нижнюю губу. — …ться. — Закончил Монки, не обращая внимания на впившееся в тонкую кожу лезвие. Та от лёгкого движения незамедлительно разошлась, образуя рану, из которой хлынула кровь. Кровь-кровь-кровь. Ло любил кровь. — Открой рот, — сказал Трафальгар, прижимая нож к губам, касаясь эмали зубов. — Быстро. — Пошёл ты, — ответил Луффи. Наркоман надавил пальцами на челюсть парня, зная, что это не принесёт должного результата; Монки сжал зубы так, что те чуть ли не крошились. Даже если он их и разожмет, ничего путного из этого не выйдет. Ло останется без пальцев — как минимум. — Ты откроешь рот, я тебе обещаю, — Трафальгар вернул оружие на прежнее место и нанес еще один надрез поперек предыдущего, отмечая про себя, что даже при усиленном давлении на нож Луффи только шумно дышал, но никак не кричал. Наверное это — ничто по сравнению с болью в бедре, но Ло мог сделать еще больнее. Он это умел. Студент слизал сочащуюся с губ кровь и что-то прохрипел, когда на его груди появилось еще три линии, обозначающие букву «и». Зачем и что Ло вырезал, Монки не интересовало. Он с отстранением подумал, что ему сегодня дико не повезло, и что умереть вот так — на самом деле очень глупо умереть, ведь, считай, ни за что. Голову Луффи не посещали идеи касательно каких-то пошлых мыслей, которые в данной ситуации вызвали бы лишь отвращение, и странное двойственное ощущение огромной неправильности появилось, когда парень бедрами ощутил характерно выпирающий чужой член. Частично с этим было все ясно: садистов возбуждает причинение кому-то боли, но чувство беспокойства (не за свою жизнь, то — иное беспокойство) приближения чего-то ужасного внезапно усилилось в разы. «Больно, — подумал Монки, пока Ло выводил букву «у». — Как же больно». «Г» уже получила свою последнюю чёрточку, и Ло критично оглядел проделанную работу. Слово «хирург» истекало кровью и тускло поблескивало в сумерках от едва достигающего света кухни. Следующее слово, «смерти», парень вырезал уже на другой стороне груди. Ло пришлось признать, что он не особо старался: резал не так глубоко, как обычно, чтобы надрезы могли через пару часов покрыться запёкшейся корочкой. Из-за излишней кровопотери студент мог умереть. У Трафальгара не было привычных кровезаменителей, какие он использовал в данных случаях обычно. Когда Ло закончил, то хлопнул Монки по щеке и оскалился. — А теперь мы начнем очень интересную часть, — сказал он, откладывая нож. Луффи с подозрением проследил за тем, как наркоман пересаживается ближе — прямо на рану бедра, и вскрикнул. Монки не успел даже закрыть рта, а большой палец правой ладони Ло уже оказался у него во рту. Студент тут же сжал челюсти, игнорируя мучительную боль, но наркоман в последний момент отдернул руку, и зубы Луффи клацнули друг о друга. Он едва слышно взвыл. Ло просунул вторую ладонь под себя и нажал на рану, вынуждая Монки истерически заерзать. Парень вскрикнул надрывно и обречённо, а после прошипел таким голосом, что у любого бы волосы на загривке встали дыбом; у любого, но только не у Ло: — Прекрати. Хватит! — Больно? — спросил Трафальгар, убирая руку и демонстрируя её жертве, красную-красную, будто в перчатке. Тыльная сторона, однако, была вполне чистой. — Не прощу… — прорычал Луффи, когда к нему вернулась возможность говорить. Ло заинтересованно приподнял брови, наблюдая, как Монки застывает и напрягается всеми мышцами тела. — Не прощу. Никогда. — Смешно звучит, — сказал Ло. Он провёл подушечками пальцев по вырезанной на груди надписи, очерчивая каждую букву с маниакальной любовью. — Мёртвые не умеют прощать. — Я не умру! — Нет, — Трафальгар потянулся к Луффи и с нежностью душевнобольного приподнял его за подбородок, наклоняясь так близко к лицу, будто собирался поцеловать. — Ты умрёшь, потому что я так хочу. Последнюю фразу Ло выдохнул в кровавые губы жертвы и, не удержавшись, слизал кровь. Луффи дёрнулся, поморщился и попытался отстраниться с таким омерзением во взгляде, что на мгновение Трафальгар выбесился: если он наркоман и маньяк, это, блять, не повод на него так смотреть! Но тут же взял себя в руки. Быструю смерть заслуживали покладистые жертвы, а Луффи не был покладистым. Ему хватало силы огрызаться и скалиться, как загнанному в угол зверю. Загнанному, но не сломленному. Ло на секунду задумался, как вынудить Монки подчиниться и при этом не остаться без какой-либо конечности, но во входную дверь внезапно постучали. Луффи глубоко вздохнул, и Ло едва успел зажать ему рот ладонью. Звукоизоляция, будь она неладна, всё-таки говно. Студент попытался освободиться от ладони или укусить обидчика, но Трафальгар, поудобнее устроившись на Луффи сверху, зажал ему нос. Через десяток секунд Монки потерял желание кусаться, забил ногами по полу, что было, конечно, совершенно не лучше, и в дверь снова постучали, но в этот раз уже настойчиво. Ло прикинул, кто бы это мог быть. Вероятнее всего — сосед, который слышал крики. Не услышать их было просто невозможно, и брюнет с сожалением признал, что насладиться воплями Луффи ему не удастся, хотя он очень хотел. — Какого чёрта происходит?! Луффи? — раздался высокий женский голос, принадлежащий, вероятно, молодой девушке. — Откройте сейчас же, или я вызову полицию! Трафальгар многозначительно хмыкнул, отмечая про себя, что этой гостье храбрости явно не занимать. Она либо такая же больная, как и он сам, либо просто не осознаёт до конца всю опасность ситуации. А может быть, она вообще была не одна, оттого так и храбрилась. Что делать, Ло не имел ни малейшего понятия. — Слушай сюда, — он убрал одну руку с лица Монки, позволяя тому незамедлительно втянуть носом воздух. По замыленному взгляду парня можно было судить, что он на грани потери сознания. Вторая рука всё ещё закрывала рот. — Эй! Луффи сфокусировался на наркомане, и тот, убедившись, что его слушают, медленно и чётко проговорил: — Я сейчас открою, и, если ты закричишь или издашь хоть какой-нибудь звук, я её убью. Ты меня понял? — Ло смотрел в глаза Монки, тот смотрел в его глаза и осмысливал, осмысливал и ужасался одновременно. Исход, в котором бы убили одного из друзей, был для него самым худшим. Луффи медленно кивнул. — Если она позовёт тебя и спросит, всё ли нормально, отвечай утвердительно. Понял? Еще один кивок. — Отлично, — Ло убрал руку и поднялся, чтобы, шатаясь, добраться до выхода. Происходящее заняло не особо много времени, но гостья всё ещё стояла по ту сторону двери и прислушивалась — Ло ощущал её каждой клеткой тела. Он дрожащими от предвкушения руками едва совладал с замком; пришедшая напряглась и сильно разволновалась, слушая, как щёлкает ригель. Трафальгар открыл дверь лишь на цепочку, не позволяя себе распахивать её в целях безопасности. Также он не хотел демонстрировать явное возбуждение, которое сильно бы изменило взгляд на ситуацию, поэтому перед гостьей он предстал лишь частично: половина безэмоционального окровавленного лица, узоры свежих гематом и растрёпанные волосы, часть которых приобрела жёлтый ореол из-за падающего из кухни косого света — коридор находился прямо напротив неё. Нами, увидев перед собой совершенно постороннего человека, опешила и в удивлении приоткрыла рот. Ло извиняющимся тоном сказал: — Прости. Мы помешали? — Ты кто такой?! — возмущённо спросила девушка, разглядывая Трафальгара. Она стояла в нежно-сиреневой пижаме, домашних тапках, и сверлила наркомана взглядом, наполненным подозрением и осторожностью, что Ло оценил — у Луффи, как оказалось, соседи совсем не идиоты. Рыжие волосы, словно верхние всполохи огня, горели в темноте. — Где Луффи?! — Эй, Луффи, — позвал Ло, слегка поворачивая голову, будто ожидая, что Монки выйдет из комнаты узнать, в чём дело. У Трафальгара получилось так непринуждённо и просто произнести имя жертвы, будто это не он забыл его ещё на улице и не он вредил Монки пару жалких минут назад. — Выйдешь? — Нет, — отозвался парень сипло и закашлялся. — Луффи?! — обеспокоенно выкрикнула Нами. Ее сильно напрягала разукрашенная физиономия незнакомого парня, да и вообще сам парень, и девушка была готова в любой момент шагнуть навстречу и воткнуть спрятанную под одеждой заточку в глаз обидчику. Но она молчала, теребя подол рубашки и не сводя с Ло глаз. Всего единожды ей удалось осмотреть Трафальгара как следует, когда он чуть повернул голову, но девушка не сомневалась, что боковым зрением этот козёл её отлично видел. Знал ли он, что кровавое пятно зияло на футболке в районе живота — уже другой вопрос, и, что бы между накама и этим странным типом ни случилось, Нами не думала, что такую рану можно оставить в безобидной драке. Были догадки. Много догадок и объяснений, но в их правдивости можно убедиться потом. Сначала Луффи. — Я в порядке, — ответил Монки уже более бодро. — Извини, что мы тебя разбудили. Мы подрались… я не хотел. — Луффи, выйди ко мне, — позвала Нами, нахмурившись. — Луффи? — как бы поторапливая парня сказал Ло, и студент практически тут же отозвался: — Я вывихнул грёбаную лодыжку! Представляешь?! — он фыркнул, потом, извиняясь, добавил: — Я надеюсь, мы тебя не сильно напугали? Трафальгар испытал сильное желание рассмеяться, и крепко сжал зубы, хотя они очень болели, да и вообще всё его тело было одной сплошной ноющей болью. Но это ничего по сравнению с тем, что ждало Монки впереди. — Нет, не сильно, — с запозданием ответила Нами, всё ещё недоверчиво косясь на Ло. — Ладно, раз у вас все хорошо… — она сделала шаг в сторону, а потом вдруг сказала почти воодушевлённо, вынудив Трафальгара выжидающе приподнять брови: — Луффи, тебе занести сигареты? — Да, — отозвался парень после секундной заминки. — Красные. — Хорошо, — ровным голосом ответила Нами, а потом добавила чуть тише, чтобы услышал только Ло: — Этот грёбаный идиот и сам мог бы у меня их забрать. Кстати, как тебя зовут? — обратилась рыжая к наркоману. — Верго Донкихот, — невозмутимо соврал брюнет. — А я Нами, — девушка приподняла уголки губ в подобии на улыбку, но вышла лишь её тень. — Извини, что помешала. Я пойду, — сказала Нами и, махнув на прощание, скрылась за дверью своей квартиры. Раздался звучный дрязг закрывающегося замка. Ло задумчиво пожевал язык, прислушиваясь к поспешным удаляющимся шагам в чужой квартире. Ничего необычного. Не похоже, что эта девчонка что-то поняла. Но почему же её губы дрогнули? Трафальгар запер дверь, оглядел свою одежду, ощупал лицо, размышляя, могло ли что-то выдать в нём происходящее (сам факт, что Нами при виде его окровавленного лица не кинулась бежать, наводил на весьма странные мысли), но не находил ответа. Наверное, Монки часто дрался, и его соседка просто привыкла видеть некоторых людей и самого Луффи в плачевном состоянии, поэтому никак не шокировалась. А может быть дело было в другом. Но в чем тогда? Ло вернулся в комнату и сразу же заметил, что ножа нет на месте. Луффи тяжело дышал, внимательно наблюдая, как Трафальгар оглядывает пол. «Слишком быстро, — недовольно подумал Монки. — Чёрт, а ведь он выглядел таким безумным и безразличным к мелочам». — Где? — наконец спросил Ло, не пытаясь скрыть удивления в своём голосе. Он и правда изумился. Как студент смог бесшумно перетащить нож, каким образом и, главное, куда? Он не мог сдвинуться с места, даже перемещение на несколько сантиметров вместе с диваном вызвало бы массу шума. Значит, он был аккуратно передвинут под мебель. Трафальгар не стал утруждать себя поисками, и ему было безразлично, где сейчас нож. Что куда более важно — это Луффи, доступный и злой. Если до этого Ло ощущал его негатив, ненависть и ярость, то теперь Монки выжигал этими эмоциями сам себя: он вышел за пределы понимания собственных чувств, и в его голове не укладывалось — как это? Как можно угрожать жизнью друзей? — Теперь, — медленно начал Трафальгар, — если ты решишь ещё покричать, то нас с тобой ждут большие проблемы. Тебя — потому что я это так не оставлю. Меня — потому что вместо одного трупа придется прятать два. Твою соседку… — Трафальгар сделал паузу, ощущая, как в его голове расширяется визуальная выжженая дыра от взгляда Луффи, — …ты и сам понял почему. — Делай что хочешь, только не трогай Нами, — процедил Монки через силу, понимая проблемность своего положения. Или было что-то ещё, что Ло упускал из виду? — Заткнись. Монки сжал губы, наблюдая, как Трафальгар опускается перед ним на колени, облизываясь. Взгляд Луффи задержался на чужом паху, парню поплохело, и он зажмурился, пытаясь отогнать нехорошие мысли. До него только сейчас начало доходить, чем могла бы в теории закончиться эта ситуация, если бы Ло вздумал бы… что? Унизить его самым мерзким из возможным способов, отобрать его честь, навсегда уничтожить гордость и личное самоуважение? Он ведь не на столько бесчеловечен, чтобы так поступать?.. «Он убивает людей», — напомнил сам себе Луффи, и от этого стало ещё дурнее. Он выдержит, он справится, он сильный. Он не умрет здесь, но как жить потом, Монки не имел ни малейшего представления, и почему он вообще принялся об этом думать, тоже не знал. Ло даже не начал, не опроверг и не подтвердил страшные догадки, а Луффи уже тошнило. «Не открывать рот, — панически забилось в голове. — Не открывать рот!». Перед глазами всплыла плачущая Нами, и Монки замотал головой. Трафальгар с маньячным интересом наблюдал, как жертва варится в собственном соку из-за беспомощности и ожидания. Не прошло и пяти минут, а у Луффи уже начался процесс давления. Он не боялся. Он не молил о помощи. Он не сломался. Он просто думал о худшем. Ло усмехнулся этому выводу, потому что надуманное студентом — иллюзия, всё будет куда больнее и страшнее. «Красные сигареты! Красные!» — думал Луффи. Ло зашевелился, потянулся вперед, едва ощутимо коснулся пальцами чужой шеи и вцепился в неё мертвой хваткой. Монки замер, распахнул глаза и тут же задохнулся от возмущения и боли: наркоман, крепко сжимая чужое горло, грубо целовал травмированные губы лишь касанием, без попыток проникнуть в рот языком. Луффи отстранённо подумал, что Ло прекрасно осознаёт риск остаться без одной из важнейших мышц тела. Монки попытался отвернуться, и измазанный свежей кровью рот мазнул по бледной щеке, оставив короткий красный след. Кровь. Кровь. Кровь. Луффи было мерзко и неприятно, он ощущал себя опустошённым, побеждённым и растоптанным, но не хотел мириться с положением. Теперь сопротивляться стало труднее: он не имел права шуметь, хотя и знал, что даже если начнёт, Нами к нему не выйдет, да и пока она находилась в квартире, было безопасно. Оставалось полагаться на помощь, которая уже в пути — Луффи в это верил, хотя шанс, что другой сосед заглянет, был выше. Только вот в квартире справа от Монки уже полгода как никто не жил. Ло с бешеным остервенением принялся покусывать кожу Луффи, оставляя свои отметины на шее, у ключиц и плеч, и вынуждая студента каждый раз с отвращением вздрагивать и морщиться. Если б Луффи мог, он б снова закричал, потребовал отпустить его, но ему не хотелось волновать и без того сидящую на иголках Нами, которая металась за стеной своей квартиры, не находя себе места и кусая локти от безысходности и от того, что она не в силах помочь. Нами была умной девушкой. Когда Луффи ответил «красные» на стандартную фразу о том, нужна ли ему помощь, её сердце так бешено застучало, а ладони вспотели, что ей показалось на мгновение — она не сможет. Не сможет выдержать проверку мудака, который открыл ей дверь, выдаст себя, попадётся, подведёт Луффи, но она справилась. Нами не знала, заметил ли Ло её внутреннее волнение по глазам или нет, но очень хотела надеяться, что все же второе. Зоро уже добирался. Ему пришлось бросить ночную смену, уехать с работы, и, скорее всего, его даже уволили, но Ророноа не думал об этом. Луффи в опасности, Луффи требовалась помощь, и именно поэтому, когда Нами сказала: «У Луффи красные!» — он тут же отозвался: «Я еду». Ехать ему пришлось с пригорода, и это где-то полтора часа, а за полтора часа произойти могло что угодно. «Почему нельзя вызвать полицию?» — спросила Нами. «Он убьёт Луффи, когда они приедут», — ответил Зоро. А почему он не должен был убить Луффи, если туда придет Ророноа? Зоро сказал: «Положись на меня, Нами», — что означало также: «Это больше не твои проблемы» или «Я обещаю, что всё закончится хорошо». Нами верила в то, что всё закончится хорошо, но тишина за стеной её пугала. Она припадала к вертикальной поверности, прислушивалась, пыталась хоть что-то разобрать из сказанного, но Ло и Луффи внезапно говорили на пониженных тонах, если говорили вообще. Ло тем временем наставил пару десятков засосов и с садистким удовольствием обводил кончиком языка вырезанные на груди Луффи буквы. Ему было больно и неудобно, но понятие боли для Трафальгара внезапно куда-то провалилось, оставив после себя лишь сладкую истому возбуждения, и наркоман всё откладывал её финальную часть, оттягивал удовольствие, мучил сам себя вместе с жертвой, но с одним отличием: Луффи испытывал от этого ожидания дискомфорт, а Ло нет. Когда ещё пара уродливых пятен появилась на животе Монки, Трафальгар приподнялся посмотреть на реакцию студента. Луффи плотно сомкнул веки и отвернулся, его ресницы дрожали, губы были сжаты, и он сильно побледнел, будто простудился. А ещё Монки вспотел от волнения, и бешено стучащее в груди сердце перекачивало адреналин по крови с таким усердием, что у Луффи всё плыло и кружилось. Он хотел остановить происходящее и больше никогда не встречаться с Трафальгаром Ло; любое касание наркомана вызывало дрожь и тошноту, а сам Ло, кажется, такой реакцией наслаждался. — Ты ведь не сдался? — с укором спросил брюнет, наклоняясь к доступному на данный момент уху жертвы. — Не вздумай сдаваться, понял? — он прикусил мочку, нарочито сильно, и Луффи дернулся, едва сдержал вскрик, зашипел от боли. Раненую ногу он ощущал с трудом, ссадины пульсировали и жгли, а от Ло хотелось блевать, что Луффи с радостью бы на Ло и сделал, если б еда не вставала комом посреди горла, отказываясь подниматься выше. Или ему казалось, что так происходит? Трафальгар любовно убрал чёрные пряди со всмокшего лба Луффи, провёл ладонью по щеке и медленно переместил одну руку в сторону паха парня. Вторую он оставил у сердца, прислушиваясь к реакции Монки зачёт ударов пульса. Стоило ладони миновать грудь, как Луффи нахмурился пуще прежнего, а когда живот — скривился и распахнул глаза, чтобы встретиться с самодовольным лицом наркомана. Когда Трафальгар сжал чужой вялый член, сердце Монки болезненно замерло, и потом принялось стучать всё в том же бешеном ритме. Чем дальше заходила ситуация, тем сложнее оказалось сдерживаться. «Просто сделай это и оставь меня», — подумал Луффи, впиваясь в Ло взглядом. «Не прощу. Никогда не прощу», — говорил этот взгляд. Где же ты, Зоро? Ло отвязал жгут, который сделал ранее на пострадавшей ноге и стащил с Луффи штаны, местами насквозь пропитанные кровью. Пол под парнем тоже был измазан и чернел в сумраке, и Трафальгар вспомнил, как совсем недавно лежал с такой же лужей плазмы, готовый наконец-то добиться своей любимой цели — смерти. Нижнюю одежду, как и белье, Ло отбросил куда-то в сторону. Монки в защитном жесте, скорее рефлекторно, чем намеренно, попытался подобрать под себя ноги и сжаться, но наркоман бесцеремонно широко развёл его колени в стороны, не давая ни малейшего шанса избежать грядущее. Для Луффи это стало точкой невозврата. Он всё ещё надеялся на небесную манну, на внезапное божественное спасение, на то, что Санджи прятался всё это время под ванной и сейчас готов прийти на помощь — на что угодно. Он говорил себе: со мной такого не могло произойти, с кем угодно, не со мной, нет, но изрядно занемевшие руки, общая слабость, раны, отметины, которые хотелось содрать с себя вместе с кожей и ладони Ло… его горячие шершавые ладони, исколотые между пальцев шприцем не были воображаемыми. «Я могу кричать», — отстранённо подумал Луффи, и не закричал, потому что одной нагнетающей обстановкой и неутешительными фантазиями его было не переубедить в выборе решения. Он не мог позволить Нами пострадать, и неважно, что за крик она бы его не осудила. Прошло столетие, прежде чем Ло внезапно убрал руки и поднялся, чтоб скрыться на кухне. Луффи с гулко стучащим сердцем проводил его тревожно-отчаянным взглядом, хватаясь за соблазнительную мысль: может он передумал? Монки не тешил себя иллюзиями и не имел права допускать такие глупые мысли, но, как и любой человек, он стремился верить в лучшее, даже если не хотел. От Ло лучшего ждать не приходилось. Когда Трафальгар появился в ярком проеме кухни с бутылкой подсолнечного масла и сувенирной катаной в ножнах, Луффи захотелось расплакаться. Студент очень любил катану, висящую у него на кухне. Ее однажды подарил Зоро, потому что считал жилище Монки «мертвым и безвкусным без каких-либо боевых наград и украшений». Лезвие катаны было, как и полагается, сильно затуплено — ей даже жертв не помучишь, но Луффи она всё равно до безумия нравилась, и по утрам парень постоянно залипал на её чёрно-фиолетовое оформление. Что ни говори, а вид ножен оказался просто потрясающим. И теперь наркоман бессовестно держал её в руках. Предмет, который Зоро бы счел практически святым в его доме. Луффи не представлял, как он сможет потом касаться этого оружия. Как он вообще сможет трогать что-то, что однажды уже трогал Ло. — Завидная херня, — похвалил Трафальгар, присаживаясь перед Луффи. Тот снова свёл колени, и это раздражало и забавляло одновременно: наслаждаться беспомощностью жертвы было для наркомана одним из любимых занятий. Парень поставил неподалёку масло, потом задумчиво оглядел тупой закругленный конец меча и, перегнувшись через колени студента, поднес его ко рту Луффи. Когда холодные ножны настойчиво надавили на губы, Монки отвернулся в сторону, и Ло тяжело вздохнул, будто вовсе не насиловал, а просто пытался что-то втолковать бестолковому знакомому. Пальцы окровавленную рану нашли безошибочно. Луффи прогнулся в пояснице, вызывая у Трафальгара головокружение своим поведением, и вскрикнул, но вышло низко и гортанно — он из всех сил сдерживался. Совсем не ожидал, что Трафальгар, воспользовавшись моментом, просунет ему меж зубов чертову катану. От неожиданности Луффи дернулся, давясь предметом и ощущая, как немеет челюсть — от рвотного рефлекса его удерживало только чудо, пока Ло с вежливым интересом наблюдал за его страданиями. — Я же сказал, что ты откроешь рот, — произнес Трафальгар. Монки попытался сглотнуть накопившуюся слюну, но она вытекла из уголков губ, смешалась с кровью и направилась вниз по подбородку. Конец ножен утыкался в небо, и двинь наркоман хоть чуть-чуть вперед — Луффи был обязательно стошнило. Но Ло будто бы чувствовал золотую середину, и когда Монки стало более менее нормально, с неприкрытым удовольствием задвигал оружием в чужом рту. Катана слегка позвякивала, будто была против. Луффи, вынужденно отхвативший губами жёсткий предмет, ощущал себя пропущенным по кругу, и глаза Ло, его нечеловеческое веселье от происходящего усугубляли ситуацию. Парню было бы проще, будь у Ло непроницаемое выражение лица или, хотя бы, просто похоть. Но нет. Спектр эмоций, отражающихся у Трафальгара, был присущ только конченому маньяку. Больному психопату-извращенцу, которого не то что в камеру для тяжело душевнобольных сажать, а вообще оставлять в живых было катастрофически опасно. Луффи попытался не смотреть на наркомана, прекрасно зная, о чём тот думает. Ло совершил ещё с пару десятков медленных возвратно-поступательных движений, потом ему надоело доводить Монки до истерики косвенными методами, и он вытащил влажную от слюны катану из чужого рта. Луффи шумно втянул воздух; его губы дрожали. Во время происходящего он не замычал протестующе, что было странно — мычать-то ему Ло не запрещал. Трафальгар вернулся в прежнее положение, повторно развел сомкнутые ноги и положил оружие себе на колени. Луффи замер, ощущая грядущее нечто, настолько отвратительное, что липкий страх наконец-то пустил свои щупальца в его душу и прочно там обосновался, оплетая и облепляя её всю полностью противными чёрными нитями, больше похожими на червей. Раздался едва слышный звук отвинтившейся крышки, и наркоман щедро налил себе на ладонь масло, растер пальцами испачканной руки густую жидкость, роняя её капли на одежду и оставляя неровные жирные следы. Не прошло и секунды, как к сфинктеру поднесли средний палец. Луффи с ужасом сжался и поддался вверх, но Ло удержал его на месте, улыбаясь снисходительно и в то же время злорадно — так улыбалась только неизбежность. Первый палец без проблем скользнул в плотно сжатое кольцо мышц, хотя Монки очень старался этого избежать. Возникло ощущение дискомфорта, Луффи прикусил губу, повторяя про себя, что это — не повод плакать перед нависающим над ним Трафальгаром, которому эти слёзы только польстят. Он резко дёрнулся, попытался снова выползти вперед, и Трафальгар опять удержал его на месте. — Спокойно, — сказал Ло тоном психолога, который во всё верит и всё понимает, но настоятельно рекомендует не усложнять свою жизнь. — Тш-ш-ш. «Да пошел ты», — хотелось сказать Луффи. «Заканчивай быстрее и убирайся», — хотелось выкрикнуть ему. Монки собрал последние ошмётки своей гордости, чтобы с надменным презрением взглянуть на Ло сквозь пелену разочарования и боли. Трафальгар с силой сжал его бедро, до пяти неровных синих отпечатков, которые проявятся после, и надавил на сфинктер указательным пальцем. Второй вошел труднее, но всё же вошел, хотя Луффи сжимался и противился проникновению инородных тел в себя, что, конечно же, обязательно рассмешило бы Ло, не будь он так взбешён. — Нравится? — с издевательством спросил Трафальгар. — Когда тебя используют? — Тебя, я смотрю… — Луффи осёкся, когда наркоман без жалости сильно развел пальцы, доставляя значимую боль. Монки стиснул зубы, сдерживая стон, и кое-как процедил остаток фразы: — …пользовали уже часто. — О, так блять, да?.. — громким шёпотом сказал Ло, и его глаза вспыхнули ядовитым жёлтым. — Так блять? Он вытащил пальцы из задницы студента, поднял катану и полил на неё масло из открытой бутылки. Луффи, осознавая, что его ожидает, предпринял последнюю попытку выбраться. Трафальгар задрал своё колено и надавил им на раненую ногу Монки, отклоняя ее ближе к полу. Левой рукой брюнет схватил Луффи за волосы и потянул так, будто намеревался выдрать клок, а правую, в которой держал катану, приставил студенту к заднему проходу. — Хочешь ещё выебнуться? А?! — тупой конец ножен толкнулся вперёд, раздвигая сжатое кольцо мышц. Реагировать на боль у Луффи не осталось сил, он лишь протяжно простонал и со всё ещё не скрываемым презрением уставился в горящие злобой глаза Ло, подёрнутые дымкой возбуждения. Меч вошёл примерно на сантиметр, и Монки понял, что если он не расслабится, то это плохо для него кончится. В конечном счете, что и кому он пытался доказать? Ло запрут в тюрьме на остаток его жизни, а сам он не сможет ходить пару месяцев, если вообще у него будут эти пару месяцев, и парень не хотел, чтоб травма от изнасилования заживала у него дольше остальных травм, напоминая о себе каждый раз. Он справится. Да. Он не поддаётся, просто так и правда легче. Когда Луффи максимально расслабился, ножны чуть легче скользнули вперёд, и это явно удивило Ло. Он приподнял брови, посмотрел на оружие так, будто произошло что-то из ряда вон, потом ухмыльнулся и повернул катану перпендикулярно старому положению. Монки застонал, в этот раз громче и надрывнее. Ему хотелось орать во всю глотку от своего положения, и на миг пришла мысль, что лучше смерть, чем с этим жить, а потом Трафальгар резко ввел оружие сразу на пару сантиметров резче и начал двигать им туда-сюда. Солёная пелена застлала глаза Луффи. Он зажмурился, надеясь, что слёзы не польются прямо сейчас. Он хотел плакать больше от унижения, чем от боли, ведь боль можно перетерпеть. Монки умел это, а вот как собрать по крупицам сломанную гордость — его пока не научил никто. И Зоро, которого он так ждал, до сих пор не появился, растягивая ожидание в вечность. Ло двигал и крутил катаной как хотел, пару раз засовывая ее глубже обычного. Его занимало зрелище исчезающих и появляющихся ножен, и он спросил себя, почему до этого ни разу не измывался над жертвами с помощью посторонних предметов. Это же так весело. Как он мог упустить нечто столь чудесное? Луффи его чувств не разделял. Он слабо понимал, что происходило, тошнота накатывала волнами, и было дурно, а воздух в комнате, до этого некогда прохладный, внезапно стал удушающим. На фиолетовых ромбах появились смазанные следы крови, перемешанные с жирным маслом, и Ло остановился. Вытащил испачканную катану и отбросил ее на мягкий диван, чтоб не мешала. Он ещё много не успел сделать с Монки нехорошего, но вряд ли на это хватило бы ночи. Пока он намеревался закончить основную часть, потом уже доделать то, что не смог, потому что терпение было на пределе: эрекция оказалась настолько явной, что Ло с удовлетворением заметил — член почти не гнётся, болезненно упираясь в штаны. Больше ждать не было смысла. Приняв наиболее удобное положение между разведённых ног, Ло приспустил штаны до колен и взял в руку напряженный орган, ощущая от собственного касания лёгкое удовольствие. Конечно, это было совсем не то и не шло ни в какое сравнение с сексом, и, предвкушая нечто очень приятное, Трафальгар растер по члену остатки с испачканной в масле руки. Этого было явно маловато, и парень добавил еще из бутылки. Он расточительствовал продуктом, совершенно не заботясь о возможном вреде, который бы остался от его применения, а комната и сам Ло очень скоро пропахли внезапно резким запахом рыбы. Трафальгар смутно помнил, что это как-то связано с некачественной рафинацией или чем-то ещё, что его никак не интересовало. Хорошо смазав член, брюнет приподнял таз Монки и расположил его на своих коленях для личного удобства, прекрасно зная, что от такого положения у Луффи заболит позвоночник и сильнее занемеет нога. К слову, кровопотеря всё ещё продолжалась, и Монки был близок к опасной тяжести своего состояния: он побледнел, и это было заметно даже без света, его эмоции слегка притупились, он всё ещё был в сознании, но медленно и плавно приближался к смертельной стадии положения. Жгута больше не было, и кровь вытекала гораздо быстрее. Монки не сразу осознал, что Ло, упираясь в него членом, поддался вперед. Инородное тело стало медленно входить в Луффи, пока он бесконечное количество раз пытался расслабиться, но боль, резкая и острая, появляющаяся из-за движений Трафальгара, не давала сделать этого должным образом. Член входил с большим трудом, будто небольшой растяжки, которую провёл наркоман, не было в помине. Луффи вскрикнул, когда Трафальгар двинулся особо резко, из-под прикрытых глаз наблюдая за процессом так, будто был невольным свидетелем, а не непосредственным участником. Стенки сфинктера плотно сжимали член со всех сторон, Монки скулил, ненавидя и презирая себя, а Ло тем временем смог войти практически на половину и замер, вглядываясь в белое лицо жертвы. — Страшно? — спросил Ло, касаясь пальцами слегка запекшейся корки на губах Луффи. Тот не ответил, даже не дернулся, пытаясь отогнать от себя навязчивое чувство, которое объединило всю боль и сосредоточило её в одном месте. — Как жаль, что у меня нет времени тебя сломать. Нам бы с тобою было весело, — растягивая слова, сказал Ло и толкнулся. Луффи вскрикнул, и Трафальгар наклонился к нему, желая заглянуть в постепенно лишающиеся осмысленности глаза. — Я бы был с тобой каждую минуту твоей жизни, — сказал наркоман, входя до упора. — Я бы тебя не бросил. Его пальцы сжали волосы Луффи, и Ло, придерживая Монки за ногу, плавно задвигался. Член тут же испачкался кровью, появившейся от внутренних повреждений, но Трафальгара это не заботило. Он дышал студенту в лицо, наблюдая за малейшим изменением в поведении, и никуда не торопился. Входил настолько медленно, будто вынуждал Монки ощутить каждый миллиметр своего члена, и когда Луффи об этом подумал, тошнота резко усилилась. Он сглотнул желчь, которая поднялась по пищеводу, ощущая до омерзения противный кислый привкус во рту, а потом понял — ему плохо не от того, что Ло делал, а от того, что он умирал. Умирал от кровопотери. Но мысль была настолько далекой и незначительной, что Монки ее тут же отпустил. Темп движения тем временем ускорился. Ло зачем-то принялся посасывать порезанную нижнюю губу Луффи, кусая шатающимися зубами поджившие места и сдирая тонкую корочку. Масло облегчало скольжение. Трафальгар толкался во влажное горячее нутро, не в силах передать весь кайф, который испытывал. Монки частично обмяк, отмахивался вяло и с неохотой, но Трафальгар знал, чем вызвано это поведение. Если бы он мог притащить Монки к себе, он бы обязательно позаботился о его ране и перевязал её, прежде чем насиловать парня. Он бы не ограничился двумя словами на груди, он бы не оставил на руках ногти, не позволил бы Монки кусаться (без зубов это делать сложно), не давал бы ему даже на секунду забыть, где он и что с ним происходит. Запах крови и странного подсолнечного масла смешался с запахом пота, пропитал каждый сантиметр комнаты, осел на пол неприятным воспоминанием, и Монки знал, что теперь не сможет терпеть всё связанное с этим запахом. Ло двигался грубо и быстро, втрахивая податливое тело в пол, входил до упора, выходил практически полностью, не отстранялся от лица Луффи, а того просто оглушило. Он лежал, ощущая, как сильнее сжимаются пальцы на голове, как ноют губы, и его взгляд замылился ещё больше. Он не смог ничего с собой поделать, когда слеза унижения выкатилась из уголка глаза по щеке. Попытался отвернуться, чтобы Ло не заметил, но он заметил. — О-о, — хрипло дыша, произнес наркоман, слизывая прозрачную каплю. — Как мило. Ты теперь будешь плакать? — Ненавижу… — надрывно выдал Луффи. Его дыхание участилось, а организм совсем ослаб, и Монки знал, что был близок к обмороку. Ему хотелось провалиться в это спасительное забвение, которое мягко наступало и было совсем рядом, в отличие от Зоро. Прошло так много времени. Несколько часов. Почему его нет? В действительности же не прошло и тридцати минут. Ло рассмеялся, но вышло сбито, потому что его шумные горячие вдохи стали учащеннее. — Я хочу… посмотреть, — сказал Ло, отпуская Луффи и касаясь его лица. — Я хочу взглянуть на твое до предела униженное состояние. «До предела… — горько подумал Луффи. — Я уже и так на самом пределе, на самом дне, куда ещё ниже?» Он не задавался вопросом, почему избитый и раненый Трафальгар не испытывал проблем с болью, потому что не видел смысла копаться в восприятии наркоманов. Ло просто поехавший. Он ненормальный. Отброс, которого мать однажды пожалела, родив на свет, а стоило бы задушить подушкой. — Не будешь, да? — недовольно спросил Ло, ускоряясь, и Луффи знал, что конец почти близко. Осталось терпеть совсем чуть-чуть, он ведь так уже много пережил, что ещё более худшее может случиться? Но, как оказалось, могло. За несколько движений до оргазма Трафальгар внезапно остановился, вытащил член. Луффи тут же болезненно сжался, пытаясь игнорировать появившееся чувство пустоты и жжение в заднем проходе. Трафальгар перебрался к студенту на живот и, ухмыляясь, поднёс член к лицу парня. Это было так неожиданно, что Монки на секунду испытал практически чистое изумление, прежде чем волна злости, ненависти и отчаяния вернулась обратно. Он ведь ни за что не открыл бы рот, и Ло об этом знал, так зачем тогда?.. Он не успел додумать, потому что наркоман сам ответил на этот вопрос: за пару коротких движений ладони по члену он довел себя до оргазма, с непозволительно пошлым и отвратительным стоном кончая на губы и щеку Луффи. Это стало последней каплей. Монки дернулся. Трафальгар не успел понять, что происходит, а Луффи вывернуло наизнанку, и всё, что он выпил и съел, потекло под подбородку и на груди, на колени Ло. — Блять, — слегка скривившись, сказал Ло, отстраняясь. Монки продолжал блевать полупереваренной пищей, а когда желудок очистился, но всё ещё продолжил сокращаться — пеной желчи. Запах рвоты тут же примешался к уже имеющейся смеси. Трафальгар смотрел, как его сперма растекается среди риса и желудочного сока, и сильно захотел есть.***
Зоро спешил, как только мог. Он перебегал на красный, и его дважды чуть не сбила машина; он едва отделался от Санджи, норовящего отправиться за ним следом и узнать, почему Нами такая взволнованная, и, в конечном итоге, нарвался на полицейского. Ророноа остановили при третьей попытке нарушить правила дорожного движения. Служитель порядка со снисходительной улыбкой попросил Зоро пройти с ним для выписки штрафа. Зоро рявкнул, что у него нет времени, и его друг в опасности, что, собственно, полицейский воспринял, как попытку сопротивления при задержании. Проигнорировав срывающийся на крик голос парня о том, что он не шутит, что ему нужно спешить, что это нихуя не подождет даже пары минут, полицейский позвал своих коллег. Объясняться было бесполезно, Зоро это видел. Повторяя: «Сейчас разберёмся» — трое мужчин окружили Ророноа, многозначительным похлопыванием ладони по бедру не обещая ничего хорошего. У Зоро не было возможности беспокоиться о своей шкуре, о нарушении закона и каких-то ещё бесполезных вещах. Он попытался объяснить ситуацию ещё раз, вкрадчиво и тихо, вычленяя из всего того, что уже успел надумать, только важную информацию. Пока он тратил драгоценные двадцать секунд здесь, Луффи страдал там под чужим истощенным телом и был на грани обморока. У Ророноа не укладывалось в голове, как тупые полицейские этого не понимают. Но он ждал. Когда один снова сказал: «Разберёмся, спокойно», — у парня сдали нервы. Он точным ударом в челюсть вырубил того, кто стоял перед ним, и кинулся прочь, пока опешившие двое остались позади. Кто-то из них возмущённо вскрикнул, щёлкнули затворы пистолетов, но Зоро уже миновал перекресток и скрылся за толпой гуляющих подростков. Стрелять по людям полицейские не рискнули. Пискнула мигалка, раздался вой. Ророноа сократил через дворы, прикидывая, сколько времени он потратил. Вроде бы минут сорок вместо положенных полутора часов, но это всё равно много, слишком много! Его руки дрожали, и сердце билось учащенно. Он ещё никогда не переживал так за Луффи, хотя и был готов его прикрывать, но до такой истерики у зеленоволосого пока не доходило. Он убеждал себя: все нормально, он успевает, и только чувство неизбежной опасности грызло его, точило сомнением. Когда он залетел в подъезд и с бешенством стал тыкать на кнопку вызова, женщина, стоящая рядом, сморщилась. — Вы сейчас сломаете кно… — Пошла нахуй! — рыкнул на неё Зоро и кинулся вверх по лестнице, преодолевая не по две ступени за раз, а сразу по три. — Да что вы себе!.. — крикнула женщина Ророноа в след, но тут же заткнулась, увидев его переполненные злостью глаза. Когда он миновал третий этаж, лифт внизу приветливо звякнул, оповещая, что он прибыл. Зоро не слышал его за гулко стучащим пульсом, и ладони вспотели так, будто это он был на грани смертельной опасности, а не Луффи. Если бы у Зоро спросили, чего он боится больше: своей смерти или смерти накама, то он незамедлительно бы ответил — второе. Парень услышал всхлипы, когда остался последний пролет. Даже не успев подняться, он уже видел две фигуры перед распахнутой дверью квартиры Нами: сама девушка, трясущимися руками держащая стакан с водой и небольшую горсть с успокоительным, и Санджи, сильнее, чем обычно, стискивающий ее плечи. Сигарета Винсмока истлела до фильтра и все еще дымила, а он даже не замечал. Зоро так удивился, что на секунду позабыл о переолняющем его гневе. — Наконец-то! — выкрикнул Санджи, поворачиваясь к пришедшему. Он был красный и тяжело дышал, явно пришёл сюда, может, минут на пять раньше самого Ророноа. И Нами встретила его перед дверью, рыдающая и бледная, как полотно. — Ты блять где был?! Я хотел захватить тебя на мотоцикле, но ты словно сквозь землю провалился! — Заткнись, — Зоро махнул рукой. — Не до этого сейчас! Он разозлился пуще прежнего, спрашивая себя, какого чёрта Санджи торчит тут и сюсюкается с Нами, когда нужно помочь Луффи, а потом вспомнил: второй ключ был только у него, и Винсмок банально не зашёл бы в квартиру. Стучать бессмысленно, Ло же не идиот. Зоро хотел воспользоваться элементом внезапности и по-тихому попасть к Монки, чтоб не спугнуть Трафальгара и не вызвать того шума, который вызвали бы копы (но после недавней встречи Зоро понял, что они бы усугубили всё больше, чем он думал), однако это оказалось бесполезно. Теперь Ло прекрасно слышал их разговор, потому что стояла глубокая ночь, люди спали, и любые фразы можно было при желании разобрать без особого напряга. Ло знал, что они пришли. Уже не было иного выхода, кроме как открыть дверь и, рассчитывая на удачу, войти в квартиру. То, что уже слишком поздно, Зоро думать отказывался. Он достал ключи, отпер замок. Стоило только повернуть ручку, и Ророноа прищурился из-за всё ещё бьющего из кухни света. Санджи и Нами тревожно топтались позади, не находя себе места. Парень ступил вперед. И замер. Всего двух мгновений хватило, чтоб Нами вскрикнула, а Винсмок перекусил зубами всё ещё торчащий изо рта фильтр сигареты. Зоро сжал кулаки. Ло сидел на подоконнике в проёме раскрытого окна и смотрел в бесконечное чёрное небо, больше похожее на потолок, утыканный звездами. Дуршлаг украшал бледный полукруг луны, и Трафальгар болтал ногами, щурясь от слезящего глаза сигаретного дыма — он нашел в мусорке нескуренную сигарету, выброшенную Санджи днём ранее. Здесь же, неподалеку, стояла пустая тарелка из-под риса, которую Монки оставил на столе ещё часом ранее. — Где Луффи?! — гортанно спросил Зоро, сжимая кулаки и медленно шагая в сторону Ло. До проема в гостиную ему было два шага, и Трафальгар ожидал, когда зеленоволосый осознает всё сам. Когда он и те, кто были с ним, всё поймут. Смешанный запах рвоты, масла, крови и пота дал в нос слишком сильно. Ророноа его учуял, сделав большой вдох, и ему стало плохо. Он ощущал его ещё на пороге, но почему-то думал, что мерещится, а теперь, чем ближе он был к кухне, тем тошнотворнее становилось. От ужасающих догадок пробирало до костей. — Красные, — сказал Ло, делая последнюю затяжку. — Умно, — чуть погодя добавил: — И нож я так и не нашёл. — Ты, сука… — начал было Зоро, но оборвал себя на полу-слове, когда заглянул в гостиную. Дар речи на мгновение пропал, и Ророноа в несвойственном для себя страхе уставился на то, что увидел. Санджи, заметив, как побледнел парень, торопливо заглянул ему через плечо и, выругавшись, резко ступил назад — скрывал зрелище от глаз Нами, которая тоже робко потянулась к гостиной. Он оттеснил её в сторону, ощущая, как впиваются в ладони полумесяцы коротко стриженых ногтей. — ТЫ БЛЯДСКИЙ ГОНДОН! — заорал Винсмок, не в силах передать то, что ощущал. Его колотило, и Нами, заметив состояние накама, поняла — с Луффи случилось что-то такое, за что можно заживо сдирать кожу и расчленять и, может, это даже слишком гуманно. — Нам было весело, — сказал Ло, поворачиваясь. Присутствующие увидели его измазанное кровью лицо с остатками риса на щеках и чистейшее безумие во взгляде, и Зоро уже не смог стерпеть. Заорав, он кинулся к Трафальгару, желая вывернуть все его внутренности наизнанку и развесить на заборе, как мишуру на елке. Он собственноручно желал переломать каждую косточку в теле Ло, лично перерезать каждое сухожилие, пытать его до тех пор, пока у Трафальгара не останется никаких ощущений, кроме ослепляющей, дикой боли. Ророноа вытянул руки, намереваясь схватить Ло за шею и свернуть ее прямо сейчас, но наркоман лишь шире оскалился, расхохотался. Когда Зоро был максимально близко, уже почти уверенный, что добрался до этого пидораса, Трафальгар оттолкнулся руками от окна и спрыгнул вниз. — СУКА, НЕТ! — заорал взбешённый Зоро, переваливаясь через оконную раму так сильно, что Санджи показалось — Ророноа обязательно грохнется следом. — БЛЯТЬ! НЕТ! НЕТ! НЕТ! — парень со всей силы ударил по стеклу, разбил его и, не замечая впившихся в руку осколков и закапавшей крови, несколько раз приложил кулаком о подоконник. Санджи хорошо разделял его чувства. То, что сделал Ло, не имело искупления, и единственный выход, чтобы хоть как-то облегчить страдания Луффи, как-то компенсировать ту злость, которую Трафальгар создал — хотя бы попытаться ему отомстить. Но теперь Ло лежал на потрескавшемся асфальте там, внизу, и под ним растекалась лужа крови, его позвоночник сломался, как и еще несколько десятков костей, а черепно-мозговая травма была смертельной. Он умер, как и хотел, пусть и по собственной инициативе, но Зоро очень бесило, что смерть свою Трафальгар встретил полностью удовлетворённым и счастливым, оставив Луффи одну боль. Он ушёл просто так, избежав все наказания, которые мог бы вынести ему закон или которые вынесли бы накама Луффи. У Зоро не укладывалось в голове, как такое возможно. Он потерял спокойствие, он хотел убивать, громить, ломать, потому что его злость потеряла цель и теперь томилась в нём, сжигала его, не находя выхода. Вся ситуация заняла не более десяти секунд. Санджи, взяв себя в руки, двинулся к лежащему на полу Луффи, чтобы проверить жив ли он. Винсмока шатало. Он присел перед студентом, с болью оглядывая его искалеченное и использованное тело, и ощущая себя ничуть не лучше Зоро. Нами, заглянувшая в проём, выронила стакан с водой, закрыла лицо руками и сползла на пол, заревев в голос так громко, что Зоро захотелось ее ударить. Дрожащие пальцы Санджи нащупали артерию на шее Монки. Тот не двигался, выглядел неживым и, кажется, не дышал. Блондину было всё равно, что он наступает в остатки переваренной еды и кровь, он прислушивался, пытаясь понять, есть ли у Луффи сердцебиение, но чем дольше ждал, тем сильнее холодело внутри: ожидаемой реакции не было. — Ну что?! — взволнованно спросил Зоро, подходя с другой стороны. Он пнул в сторону катану, валяющуюся рядом, вытащенную из ножен и перепачканную кровью, что совсем не удивляло, потому что вокруг в крови было всё. — Я… — срывающимся голосом выдавил Санджи, а потом под его пальцами с усилием ударил пульс. Винсмок буквально слышал это едва-едва возможное «ту-дум» сердца, отказывающего сдаваться. Луффи не умер от шока, не задохнулся, просто потерял сознание, но к смерти он был как никогда близок. — ОН ЖИВ! — Нами, скорую! — заорал Зоро, и девушка подорвалась к себе в квартиру, напрочь позабыв, что у накама тоже были телефоны. — Блять, — сказал Санджи, пряча лицо. — Блять, Зоро… — Спокойно, — сказал Ророноа, метаясь по комнате туда-сюда и утешая больше себя, чем друга. — Сука. СУКА! Я бы его распял голыми руками! Винсмок отнял ладони от лица, сжимая зубы и сдерживая собственные слёзы. Они добирались сюда меньше часа, но всё равно не успели. Где-то за стеной Нами истерично и сбивчиво говорила адрес, на который нужно приехать. Слов не было. Кровь Зоро капала, смешиваясь с кровью Луффи, остатками крови Ло, содержимым чужого желудка. На белесые следы на подбородке никто старался не смотреть. — Он будет жить? — спросил Санджи, касаясь изуродованной щеки Монки в едва ощутимом жесте. — А я блять знаю?! Я ПОХОЖ НА ВРАЧА?! — выкрикнул Зоро, поворачиваясь к другу. Он только сейчас заметил, что Санджи внезапно притих, разглядывая студента. Глаза Ророноа задержались на груди Луффи с вырезанной надписью, и Зоро сжал пострадавшую ладонь, намеренно вгоняя осколки стекла глубже в мясо. Но это не отрезвляло. Недовольно причитая, заглянул сосед снизу; Зоро тут же послал его нахуй и пообещал подвесить под потолком, если тот не уберется. Мужчина торопливо попятился, доставая телефон из кармана — намеревался вызвать полицию, так как поведение Зоро его оскорбило, а угроза, которую тот озвучил, вообще была вне его понимания. А он, между прочим, очень важный директор, и сейчас никакие истерические оргии тупых малолеток не были важнее его драгоценного сна. Зеленоволосый мудак просто не понимал простых вещей, именно поэтому сосед, заперевшись в квартире, уже диктовал адрес, на который спустя пару минут отправят наряд полиции. — Как ему теперь с этим жить? — спросил Санджи, отдергивая руку. Нами, прижимая к груди телефон, заглянула в гостиную и нерешительно остановилась в ее начале. Крупные слезы продолжали стекать по лицу, и глаза девушки были опухшими. Она тоже уставилась на щеку Луффи, и ей стало дурно. Зоро, до этого не различающий в кровавом месиве какой-то определенный смысл, внезапно увидел чёткие очертания ран. Это уже не лезло ни в какие рамки. — Он себя убьёт, — уверенно сказал Зоро, отворачиваясь. — Я более чем уверен, что он был бы рад сейчас умереть. — Не говори так! — выкрикнула Нами и поджала губы. Зоро повел плечом. — Он себя убьёт, — повторил парень, и Санджи нехотя с этим согласился. Да, Ророноа был прав. Луффи себя убьёт, потому что не сможет смириться с произошедшим. Может быть он пережил бы надругательство, изнасилование, оскорбительную надпись на груди, но это он не переживет. Он не сможет. Санджи тоже отвернулся, стараясь смотреть куда угодно, но только не на лицо Луффи. Сквозь сочившуюся бордовую кровь и слегка запёкшиеся рваные края ран, изодранные тупым лезвием катаны кожи, как выженное клеймо на теле раба, пульсировали три грубые, некрасивые буквы, полосующие щёку от уголка рта до уголка глаза. Буквы, которые подтолкнут Луффи к смерти и напомнят ему, что однажды случилось. Всего лишь три английские буквы. «Law».