Я тебя предупреждал

— Почему ты такой рукожоп?! Хватит ломать все то, что в руки берешь! — Орал Шрам, глядя как Джеймс ищет аптечку, чтобы смазать мазью ожог. — Но ведь нормально все... — Нормально?! Ты издеваешься?! Своротить чайник и обжечься кипятком это нормально?! — А я не виноват, что у нас на всю кухню одна розетка и путаница проводов от удлинителя! Я тебе предлагал порядок навести! — Если бы ты не был таким идиотом, то не спотыкался бы обо все на свете! Ты же весь бункер разнесешь! — Кстати, насчет бункера. Почему ребята еще не вернулись? — Джеймс решил отвлечь Шрама от своего косяка напоминанием об остальных. Они еще с утра отправились в запасной бункер за боеприпасами и не вернулись до сих пор, а ведь уже вечер. — А, они недавно прислали сообщение, — Немного успокоился Шрам, — Машина сломалась, поэтому вернуться они пока не могут. Если утром удастся починить , то вернутся завтра к вечеру. А то и позже. Так! Не переводи тему! Еще раз так сделаешь, я тебя выебу так, что ходить не сможешь! — Да, очень смешно, — Джеймс не удержался от сарказма. Затем он положил мазь в аптечку, убрал ее обратно на полку и повернулся к двери, — я спать. Шрам попытался успокоится. Угораздило же его влюбится в этого идиота. Теперь он беспокоится каждый раз когда с Джеймсом что-то случается. Как же он испугался, когда тому оторвало руку и ногу! И сегодня. Как можно говорить что все нормально с обожженной ногой?! При воспоминании об ожогах Шрам машинально потер руки - его собственные иногда болят до сих пор. А теперь и кофе не сварить. На кухне столько приборов, а без чайника не обойтись. Но Джеймс прав, действительно надо будет сделать еще розеток, а то удлинитель мешается. Зевнув, Шрам тоже пошел спать. Сон не шел. Джеймс уже перепробовал все, но заснуть никак не получалось. Из-за упавшего чайника ему не удалось поесть, и теперь хотелось даже не есть - ЖРАТЬ! А еще ему не давали покоя последние слова Шрама. Джеймс встал и как можно тише пошел на кухню, все таки есть хотелось слишком сильно. Но до холодильника он так и не дошел. В темноте он не увидел удлинитель и вспомнил о нем, уже падая. — Твою мать! Больно приложившись спиной, Джеймс попытался встать. Тут до него дошло, как сильно он попал. Падая, он запутался в проводах, и в результате сейчас лежал на полу, со связанными над головой руками и слегка разведенными в стороны ногами. И при этом из проводов было не выпутаться! А раз он не сможет освободиться самостоятельно, нужно звать Шрама. При мысли о том, что Шрам увидет его в таком положении, стало неловко, но выбора не было. Джеймс сам не заметил, как влюбился в него. И теперь каждую ночь мучился от снов с его участием, а происходящие сейчас было очень похоже на один из них. Решив, что хуже не будет, Джеймс уже хотел закричать, когда на кухне включился свет. — Какого хрена? На пороге кухни стоял удивленный полуголый Шрам. — Придурок, ты что делаешь? Как так можно вообще? Я же запрещал жрать в тихую, у нас вся еда на счету! Так. Я тебя предупреждал, поэтому... — Заткнись и помоги лучше, я встать не могу, — перебил его смутившийся Джеймс. — Зачем? Ты даже не представляешь, насколько отсюда отличный вид! — Шрам облизнулся. Поза Джеймса, а также то, что он не может двигаться, очень возбуждало. Внизу живота тянуло, штаны мешали. Разумеется, Шрам не хотел делать ему больно, но сейчас, возможно, единственный шанс, и в случае чего все можно будет списать на предупреждение. Джеймс попытался отодвинуться. Было понятно, что слушать его Шрам не будет, и стало страшновато. Но при первом же неосторожном движении он почувствовал пульсирующую тупую боль, как будто он еще раз попал под взрывную волну. На несколько мгновений он от боли не мог даже двигаться. Заметивший это Шрам пригляделся получше и понял, что Джеймс при падении острыми частями протезов срезал с проводов изоляцию, и теперь при любом неосторожном движении его могло ударить током. А то, что он не мог сопротивляться от шока, сводило с ума. Такого случая упускать нельзя. Шрам взял со стола нож и медленно пошел к Джеймсу. Тот в ужасе закрыл глаза. Наверное, он достал Шрама настолько, что он сейчас его убьет. Поцелуй был внезапным. Шрам слегка надавил на скулы, заставляя открыть рот... — Отстань от меня! — Джеймс почти кричал. Это неправильно, все должно было быть не так. Он пытался ударить, отползти, сделать хоть что-нибудь. И снова была боль. Джеймс наконец понял, что его бьет током. Он попытался двинуться еще раз, но не смог. Мышцы просто не двигались, а одними протезами не освободишься. Вот теперь стало по-настоящему страшно. — Джей, успокойся, — Шрам не хотел его пугать, но и останавливаться не собирался. Воспользовавшись его беспомощностью, он поцеловал его еще раз. Скользнул языком по губам, затем углубил поцелуй. Он целовал жарко, нетерпеливо, желая попробовать все и сразу, а когда Джеймс ответил ему, у Шрама почти снесло крышу. Но воздух начал заканчиваться, им пришлось оторваться друг от друга. Одежда мешала, поэтому Шрам перехватил нож поудобнее и быстро срезал с Джеймса футболку. Тот сначала испуганно попытался отодвинуться, но Шрам начал выцеловывать шею, ключицы, и Джеймс подался вперед, навстречу ласке, разочаровано застонав, когда Шрам отстранился. А он, словно издеваясь, начал играться с кожей вокруг сосков, не касаясь их самих, пытаясь в то же время снять с себя штаны. Наконец Шрам справился с пуговицей, с облегчением стянув их вместе с трусами. Он нашарил на полу нож, отброшеный ранее, и начал медленно разрезать шорты Джеймса. Прикосновение холодного металла к разгоряченной, ставшей невероятно чувствительной коже заставляло подаваться навстречу. Джеймс уже не мог сдержать стонов, он вздрагивал всем телом и чувствовал слабые удары тока, приносящие легкую боль, граничившую с наслаждением. Наконец Шрам отбросил шорты, следом полетел нож. Мягко оглаживая плечи, лизнул шею и прикусил, оставляя засос. Дорожкой почти невесомых поцелуев он начал спускаться ниже, ненадолго остановившись, когда дошел до паха. Похотливо посмотрев на почти невозможно прогнувшегося Джеймса, он на пробу коснулся члена языком. Тот непроизвольно дернулся вперед, и Шрам лизнул уже по всей длине. Услышав громкий стон, он улыбнулся и полностью захватил ртом член, почувствовав вкус смазки. Он начал двигаться, при этом оглаживая член языком и временами выпуская его изо рта и слыша в эти моменты разочарованные, просящие стоны. Джеймс не знал, куда деться от обжигающего тепла, от этих умопомрачительных ощущений. — Ш-шрам, п-пожалуйста..., — он сам не понимал, что именно хотел, поэтому просто отдался во власть чувств. Занятый этим, он не сразу заметил, как Шрам осторожно ввел в него сразу два пальца, разводя их на манер ножниц и подготавливая. Когда он добавил третий, Джеймс дернулся от неожиданности и боли. Его тут же ударило током, и это подстегнуло оргазм. Почувствовав это, Шрам отстранился и обхватил его член у основания, не давая кончить. — Джей, потерпи, — от этого хриплого, возбужденного голоса у Джеймса по спине побежали мурашки. Шрам вытащил пальцы и сразу услышал возмущенный стон. Джеймс потянулся за пальцами, стараясь продлить эти крышесносные ощущения, но вместо пальцев в его дырочку ткнулся член. Шрам начал осторожно входить, и Джеймс чуть не закричал от боли. Тот тут же остановился, давая привыкнуть и слизывая слезы со щек. Получив утвердительный кивок, Шрам резко толкнулся, входя уже до конца и одновременно целуя Джеймса, заглушая крик. Он уже почти не мог сдерживаться, но понимал, что сейчас Джеймс будет чувствовать только боль, и только это не давало сразу сорваться на бешеный темп. Больно и офигенно. Именно так Джеймс мог описать свои ощущения. Боль постепенно уходила, хотелось большего. Он подался вперед и немного поерзал. От таких движений Шрам охнул от удовольствия и на многовение выпал из реальности. Видя это, Джеймс хмыкнул и попробовал еще раз. — Ну нет, ты же не хочешь остаться ни с чем, — Шрам взглянул на него, и он подавился словами. Такого взгляда, подернутого похотливой дымкой желания, он не видел никогда. Шрам немного приподнял Джеймса, чуть сменив угол проникновения, и начал двигаться, превращая свои медленные движения в сладкую пытку для обоих. Вдруг он задел какую-то точку, и Джеймс от удовольствия выгнулся дугой и громко застонал, не обращая внимания на удары тока от его движений. Шрам усмехнулся и продолжил двигаться под этим углом, раз за разом задевая простату и постепенно наращивая темп. Джеймс метался под ним, удары тока, движения Шрама и его рука, начавшая двигаться на члене, быстро доводили его до оргазма. Постепенно нарастающий до этого узел в животе лопнул. Джеймс на мгновение словно остановился на краю, а после забился под Шрамом, кончая ему в руку. — Дже-е-е-й, — Шрам успел двинуться еще раз, а после излился в Джеймса, чувствуя охватившее его со всех сторон тепло. От всего этого Джеймса сильно ударило током, так, что почувствовал даже Шрам. Он вышел из него и поискал глазами нож. Обернувшись к Джеймсу, он увидел, что тот не двигается, и на мгновение испугался, вспомнив что удар тока может убить. Он торопливо проверил пульс и облегченно выдохнул. Джеймс был жив, но в глубокой несознанке, как любил говорить Перчик. Шрам распутал провода, поднял Джеймса на руки и понес в душ, а после в свою комнату. Уложив его на кровать, он залез в нее сам, обнимая Джеймса и в кои то веки засыпая без кошмаров. Шрам надеялся, что все наконец решилось. Утром Джеймс резко подскочил на кровати. Пару минут он пытался прийти в себя, и только после до него дошло, что он не в своей комнате. — Какого фига вчера было? — Джеймс никак не мог вспомнить происходившее ночью. Резко проснувшийся мозг отказывался работать. — Ну как же? Не помнить такую офигенную ночь, — в комнату вошел Шрам. При взгляде на него в голове замелькали воспоминания. До не до конца проснувшегося Джеймса дошло, что он, абсолютно голый, лежит в кровати Шрама. Причем тот явно не против. Шрам никогда не видел такого смущения. Кажется, слова насчет помидора все таки не лишены истины, потому что Джеймс выглядел именно так. Шрам залез на кровать и обнял Джеймса. — Джей, все хорошо. Я люблю тебя. Если ты не хочешь отношений, я пойму. — Нет, все хорошо. Я…, — Шрам не дал договорить, развернув его к себе и целуя, желая передать этим все свои чувства, что копились внутри него уже несколько месяцев. Когда они отстранились друг от друга, Джеймс надулся. — Ты не дал мне сказать, что я тебя люблю. — Ну, я обрадовался и не сдержался, — Шрам улыбнулся, причем так, что Джеймс понял: ради такой улыбки он может простить ему все. Он попытался встать, но охнул от боли. — Что случилось? — Задница болит. Из-за тебя, между прочим. Надеюсь, хоть к вечеру ходить смогу. Шрам обнял его, и Джеймс, хоть и не видел его лица, по голосу почувствовал, что он улыбается. — Я же предупреждал...