***
Покой не приходил с наступлением ночи, только ветвилось внутри нечто тревожное. Бледный свет луны ложился на угол подушки. Михаэль закрыл глаза, погружаясь в непроглядную тьму. Мефистофель, склоняясь над изголовьем, прикоснулся кончиками пальцев к виску Михаэля. Он умел проникать во сны людей, нашёптывая нужные слова, подталкивая к определённым действиям, погружая в пучины кошмаров или в блаженство чувственных фантазий. Его наваждения порождали страх, гнев и похоть, что служили для Мефистофеля пищей. Михаэль заворочался на узкой постели и одними губами произнёс: — Георик. Капитану королевской стражи, который якобы был влюблен в принцессу, снилась вовсе не она, а лучший друг детства. Ненависть Михаила к Люциферу выливалась в запретную и неосознаваемую страсть, тягу друг к другу их воплощений. Одеяло соскользнуло на пол и Михаэль, не просыпаясь, провёл ладонью по животу, накрыл пах, но тут же её отдёрнул, словно стыдясь желаний своего тела. Михаэль видел во сне Георика... ...У которого отчего-то были когтистые пальцы, что ранили, словно ножи, когда он стискивал бёдра Михаэля, погружая член в податливое тело рывками, не заботясь об удовольствии партнёра, удовлетворяя свою похоть... — Георик. И острые, звериные клыки. Ими Георик впивался в плечи Михаэля, вырывая куски плоти с утробным рычанием, заглатывая их, а после целовал окровавленными губами в лоб. Михаэль не противился, не кричал, лишь смотрел куда-то ему за спину. Мефистофель отстранился и нахмурился, похоже, на этот раз он прикоснулся к сознанию архангела. Михаэль же задыхался от хриплого стона, смыкая пальцы на возбуждённом члене, лаская неумело, гораздо быстрее и жёстче, чем следовало бы. Когда Михаэль распахнул глаза, беззвучно изливаясь в ладонь, Мефистофеля в комнате уже не было.***
Он сидел на кровати и неотрывно смотрел перед собой, в густую темноту за окном. Михаэль не спал этой ночью, терзаемый сомнениями и подозрениями. Если Георик ступил на путь греха, то он готов был без раздумий обрушить карающий меч на друга. Но всё же что-то иное не давало Михаэлю покоя, на мгновение он закрыл глаза, будто прислушиваясь к внутреннему голосу. — Выходи, я знаю, что ты здесь. — Удивительно, — тьма приобретала очертания: размытые, но позволяющие с уверенностью назвать сущность человекоподобной. Он сморгнул и взглянул прямо на незваного гостя. — Михаил, — обратился к нему Мефистофель, выходя из окутывавшей его дымки. — Рад встрече. — Взаимно, — в тон ему ответил архангел. Внешне он не отличался от человека, чье тело занимал. Те же густые локоны, суровый строгий взгляд — только лёгкое свечение вокруг фигуры выдавало истинную сущность Михаила. Естественно, заметить это мог только иной ангел или же демон, но никак не простой смертный. — Ты, верно, пришёл за этим? — Михаил широким жестом указал на стопку бумаг на рабочем столе, не беспокоясь за их сохранность. Во-первых, он уже изучил эти документы и запомнил всё нужное, и, во-вторых, неплохо знал своего ночного гостя, чтобы предугадать возможные его действия. — Ты предсказуем, Мефистофель. — О, а твоё воплощение — нет. Благородный и набожный виконт Михаэль Рамфет забрал документы из особой секции Королевской библиотеки. Это ли не нарушение восьмой заповеди? Демон сжал губы, криво улыбаясь давнему знакомому, порывисто сделал несколько шагов вперёд и замер. — Действительно предсказуем, — ухмыльнулся Михаил, едва ли не светясь самодовольной улыбкой в лицо Мефистофелю. — Ты следил за Михаэлем? Пятое вторжение только за последние две недели. Не находишь это странным? Или ты думал остаться незамеченным? — Ты рано, — единственное, что ответил Мефистофель, поднимая ворот плаща и прикрывая глаза ладонью. Свет, исходящий от контура защитного круга и магических символов, наверняка был ему не приятен. Мефистофель не пытался разорвать их, понимая всю бесполезность затеи. Здесь, на территории Михаила, благодать ослабляла его, поэтому демон смирился, хотя бы на время. — Ты надеялся вернуть к жизни моего брата, но полагал, что вместе с ним не вернусь и я? Позже или раньше — не имеет значения. До тех пор, пока не наступит судный час, я не вмешаюсь. — В противном случае, меня бы здесь не было. Возрождаться из горстки пепла я точно не желаю. Михаил встал, сделал круг по комнате и вздохнул: — В любом случае мне предстоит сразиться с Люцифером. Надеюсь, ты не воспрепятствуешь этому? Его утомило раз за разом проживать человеческую жизнь, ожидая возрождения брата. Снова и снова вступать с ним в бой, исход которого заранее был известен. И Мефистофель, каждый раз, словно верный пес, идущий за своим господином. Безрассудный демон, преданный и любящий так искренне, что готов терпеть унижения и подачки. Михаил не понимал этого и удивлялся, иногда стараясь предупредить Мефистофеля, уберечь от потери очередного физического воплощения. Сложно сказать, какие чувства вызывал в нём этот верховный демон, но с уверенностью можно было говорить лишь об одном — Михаил ему сочувствовал и искренне желал, чтобы брат наконец-то заметил самого преданного из последователей. — Архангел, — устало начал Мефистофель, — ты знаешь ответ на свой вопрос. Я не оставлю господина Люцифера и защищу его, даже если придется отдать жизнь. — Если бы он оценил твое благородство. Магический контур погас, более не сдерживая демона. Но Мефистофель не торопился исчезать: оттряхнул полы мантии от незримой пыли, поправил неизменную алую накидку, бросил прощальный взгляд в его сторону и только потом вновь растворился в дымке. Такие разговоры давно стали привычны, но ни разу не сулили ничего хорошего.***
Вновь они встретились на кладбище Камазена. Мефистофелю нравилось прогуливаться здесь, он находил атмосферу подобных мест довольно-таки умиротворяющей. Михаил застыл у надгробия, на коем мастерски высечена Пресвятая Дева. Несмотря на свет, исходящий от архангела, что-то, всё же, показалось Мефистофелю странным в облике заклятого друга. — Ты тоже следишь за мной. Разве не должно капитану королевской стражи находиться на своем посту? — многозначительно хмыкнул он, всматриваясь в светящуюся фигуру, пытаясь понять, что же кажется чуждым в архангеле. — Разве не должно верному псу быть подле своего господина? — вопросом на вопрос ответил Михаил, поворачиваясь. — Пока ты играешь с косточками, твой хозяин мог попасть в беду. В его холодных глазах плескалась, растекаясь, тьма, но не та, к которой привык Мефистофель, чужая и враждебная. «Возможно, всё это время он впитывал в себя скверну? Тогда сейчас... Быть не может, но похоже на правду. Коли она отравила его сущность, то до падения осталось подождать всего ничего». — Что ты сделал? — Мефистофель с ужасом осознал, что не чувствует присутствия Георика. — Всего лишь свёл вместе два любящих сердца. Благой поступок, не правда ли? — Этот чудак-изобретатель, из-за которого господин Георик едва не погиб? — Верно, — Михаил поджал губы, будто пытаясь спрятать улыбку. — Друзья детства, осознавшие свою запретную страсть, спустя много лет, благодаря словам и определённым поступкам Михаэля Рамфета. — Сен-Жермен — жених сестры господина Георика, если ты не забыл. — Не забыл. — Тот, кто идёт против естества, попадает прямиком в Ад. — Без сомнения, но не обольщайся, душу Георика Забериска тебе не заполучить. — Она по праву принадлежит Аду, — мрачно проговорил Мефистофель, осознавая, что ближайшие лет сто проведёт средь этих могил в качестве кучки пепла. — Ты всё равно уже не сможешь выполнить условия договора. Разорви его. — Стоит мне расторгнуть договор до выполнения всех условий, и господин Георик умрёт. — Не умрёт, если я вмешаюсь. Разорви договор, иначе мне придётся стереть с лица земли все его доказательства, — Михаил обнажил меч наполовину. — Нет, — выдохнул Мефистофель, а на кончиках его пальцев заплясали язычки пламени, превращающиеся в плеть. — Глупец, — Михаил с трудом, но парировал его выпад, вытаскивая клинок. Архангел даже не стал принимать истинный облик для сражения с ним, да и не мог, скорее всего, ведь скверна уже меняла его суть. Мефистофель рвано выдохнул, когда благословенная сталь вспорола его плоть, но привычной боли за этим не последовало. — Почему? Он опустился на землю рядом с надгробьем, прижимая ладонь к кровоточащей ране. Для человека она была бы смертельной, но у демонов внутренние органы располагались иначе, и Михаил прекрасно об этом знал. — Думаю, есть другой способ. Если исчезнет первопричина вашего договора, то ни ты, ни Георик не сможете выполнить его условия, то есть он станет недействительным, — Михаил убрал меч в ножны и направился к выходу с кладбища. — Благо, Лилит Забериск ещё в городе, а ты с такой раной в ближайшие дни помешать мне не сможешь. Мефистофель прикусил клыками нижнюю губу, глотая собственную горькую кровь и понимая, что отчасти сам виноват в изменениях, происходящих с Михаилом. Не проникай он во сны Михаэля, то разум и душа того оказались сильнее, смогли бы противиться порокам. — Мефистофель, — голос Михаила отвлёк его от размышлений, — запомни на будущее, я ценю тех, кто мне предан.