sun child

это довольно обычное утро. все еще лето, так что ощущается жара. чонгук ищет свою тонкую рубашку и черную блузку, которая все еще пахнет мылом, и пару брюк, открывавших его голени. он легко потеет, и ему не хочется принимать душ еще один раз так скоро. чонгуку нужно постричься, потому что его челка уже начинает лезть в глаза. мама оставила ему завтрак на столе — маленькая корзина для пикника, накрытая голубой тканью. саму ее нигде видно не было. чонгук тянется к корзине, открывает ее, вдыхая запах свежего хлеба, и берет оттуда банку клубничного джема, которой его мама делала сама. с нетерпением, он разрезает хлеб и размазывает по нему джем, а затем с жаждой съедает его. в корзине лежат еще пять батонов — теплые и свежеиспеченные. он откладывает корзину в сторону, понимая, что хлеб закончится в ближайшие два-три дня. ему не хочется, чтобы он засох, но так же и не хочется, чтобы его мама тратила слишком много денег на такие вещи, как хлеб. его любимое окно открыто, запускает в комнату солнечный свет. чонгук улыбается и убирает джем, плотно закрыв крышку. почти всю свою жизнь чонгук прожил на самой вершине башни. он знает, как выглядит внешний мир; он видел голубое небо и белые облака, дождливые дни и грозы. он знает насколько зеленая трава, даже если и не чувствует ее в своих пальцах. он знает, что поблизости есть ручей — слышит его шум летом и знает, что тот разливается весной. птицы всегда приземляются на его окно, а их перья мягкие на ощупь. они были первыми животными, которые научили его делать хоть что-то кроме того, как сидеть в стороне и просто ждать. он поет, пытается следовать их мотиву. когда он прикасается к ним, они начинают махать крыльями. чонгуку не требуется много времени, чтобы понять, что все недуги — сломанные лапы, крылья — исчезают, когда он дотрагивается до них. ему было четыре. он сказал об этом маме, и та велела ему держать ее за руки и петь. с тех пор чонгук никогда не видел, чтобы среди ее вороньих волос проблескивала седина. чонгук не помнит своей жизни вне башни. он думает, что он здесь с самого детства; на одном из дверных проемов он отмечает свой рост на протяжении уже многих лет. он не знает, как выбраться из башни; его мама всегда приходит рано утром, еще до того, как он проснется, и всегда уходит после того, как он засыпает. однажды чонгук не лег спать, чтобы узнать, где была дверь — не для того, чтобы уйти, ему просто хотелось знать. он уснул прежде, чем смог дождаться ее ухода. чонгук пытался еще несколько раз, но всегда засыпал. его мама приносит ему еду, краски и книги, другие безделушки и все, что он захочет. это приятно — ему нравится, когда его мама приходит, особенно когда она ерошит его волосы и говорит, что любит. чонгуку не очень хочется покидать башню — он счастлив и здесь. его мама рассказала ему ужасные вещи про мир снаружи, показывала свои шрамы, которые не исчезли с пением чонгука. еще она рассказывала ему про жуликов и мошенников, о людях, которые не понимают слова нет; иногда мама приносила ему книги, в которых не было ничего, кроме войн и крови. спасибо, нет, чонгуку хорошо здесь, в своей башне. ему нравятся широкие каменные стены, которые светятся в утренних лучах. ему нравится надевать все, что захочется и не носить обувь — так делает его мать, когда выходит на улицу — или не расчесывать волосы. ему не нужно выглядеть опрятно. ему нравится готовить себе еду, петь с птицами и читать все книги, которые захочет. он любит рисовать на стенах, на полу и на холстах, которые приносит ему мама. он рад быть здесь, узнавать все новое из книг и лениво спать у самого окна. поэтому чонгук живет именно так. любопытство время от времени овладевает им, но все это исчезает, когда появляется что-то новое. он продолжает жить в башне, не спрашивая себя, почему остается здесь и не хочет уходить. пожалуй, он хочет покинуть башню только один раз. чонгук никогда не спрашивает об этом, потому что знает, что его мама скажет нет; но он все равно помнит, отсчитывает дни, ожидая его наступления, и рисует там, где его мама не увидит. в остальном чонгук в порядке. он в порядке. он раздраженно поправляет челку. его волосы всегда растут слишком быстро; нужно постричься. позавтракав, чонгук берет книгу с одной из своих книжных полок и направляется к кровати, чтобы лечь и почитать. листы еще теплые с прошлой ночи, потому что он лежит на животе, когда читает. это не научная книга, а одна из старых, которые его мама принесла, когда тому было где-то десять лет; книга заполнена сказками, рисунками, аккуратно нарисованными. они цветные, занимают целые страницы. часто чонгук смотрит именно на них, а не читает сам текст, удивляясь их красоте и задаваясь вопросом — а сможет ли он так же. стены его спальни — на втором этаже из трех, на которые чонгук может зайти — полностью покрыты краской. чонгук уже давно придумал, как подняться на балку, чтобы дотянуться до потолка. он провел множество часов, чтобы покрасить потолок в многочисленные оттенки синего цвета; с одной стороны потолка — приглушенно-розовый закат — оранжевый и прекрасный оттенок синего, а другая сторона — чернильная тьма ночи с мерцающими звездами. кружение птиц в небе, змеи и еще несколько вещей — последняя работа чонгука. на них падает тень, когда утро превращается в полдень. его мама еще не пришла, но это нормально — она, скорее всего, будет здесь к ужину. он занят чтением еще где-то час. к тому времени, когда наступает час, чонгук готов встать, чтобы начать новый неторопливый день. он слышит громкий хлопок; чонгук останавливается, оглядывает свою спальню, ища то, что он, возможно, уронил, но не находит. чонгук встает, держа книгу и крепко сжимая ее в своих пальцах. чонгук на цыпочках идет до лестницы и смотрит вниз, на этаж под ним. он слышит прежде, чем успевает увидеть. — здрасте? черт возьми, это место-, — голос низкий и совершенно незнакомый. он вызывает у чонгука дрожь во всем теле. он смотрит на темноволосого незнакомца прежде, чем устремится назад. он начинает паниковать, итак — кто это? почему он в его доме? это не его мама, он хотел бы, чтобы это была она, о мой бог, этот человек здесь для того, чтобы съесть его? это похититель? его мама всегда говорила ему, что такое может случиться с ним снаружи — люди захотят забрать его себе из-за его дара; но он никогда не думал, что они найдут его здесь — мама говорила, что это место защищено! — здравствуйте, — раздался голос. — есть здесь кто-нибудь? я знаю, что кто-то живет здесь- это лестница? чонгука трясет. он почти уверен, что слегка вспотел. хорошо, хорошо, что же делать? обычно рядом с чонгуком была мама, которая могла бы решить проблему, шептала бы ему на ухо успокаивающие слова, но ее здесь нет. его мама хотела бы, чтобы он спрятался — нет, чонгук думает об этом, пытаясь успокоить свое дыхание. его мама хотела бы, чтобы он столкнулся с этим, как она и говорила — с мужеством и храбростью. как всегда делала она сама. только чонгук не был, как его мама. он держит книгу в руках, цепляется пальцами за ее обложку. чонгук задерживает дыхание, когда слышит, как некто поднимается по лестнице. — здравствуйте? эй, кто-нибудь? нет времени для раздумий. когда незнакомец медленно заходит в комнату, он даже не оглядывается, чтобы посмотреть есть ли кто-нибудь за его спиной, а именно там — чонгук — он стоял, прижавшись к стене. чонгук действует, полагаясь только на свое чутье; он ударяет человека книгой по голове настолько сильно, насколько только может, и тот со стоном и незнакомым для чонгука словом сваливается на пол. тишина. чонгук тяжело дышит, пытается восстановить дыхание. он смотрит на фигуру, которая лежит на полу. он — это парень! — не двигается, темноволосый — если быть точнее, то его цвет волос темно-коричневый — чонгук разглядывает это, когда наклоняется чуть ближе — и одет в одежду, которую чонгук никогда раньше не видел. ему хочется подойти поближе, но он не знает стоит ли ему это делать; кто он? что он делает в башне чонгука? как он сюда попал? ему больно? он мертв? чонгук никогда не видел мертвого человека, только почти ушедших из жизни птиц на своем подоконнике. он хочет приблизиться, но смертельно напуган. здесь не было никого, кто мог бы ему помочь, но он смог сделать это сам. он — он был тем, кто остановил похитителя! чонгук сам сделал это, без какой-либо помощи его мамы. он кусает губу, немного радуется, но затем замечает кое-что, что бросается в глаза; лужа красного цвета на полу. он сразу же начинает паниковать. — о нет, нет, нет, нет, — шепчет он сам себе, подойдя ближе. он понимает — кровь. чонгук сам не раз резался о нож, когда готовил еду, и ему всегда приходилось чувствовать себя некомфортно следующие несколько дней. он понятия не имеет откуда идет кровь, но, должно быть, это его вина, поэтому он закусывает губу и тыкает в парня пальцем. он шевелится, но не реагирует. чонгук нерешительно тыкает в него чуть сильнее, и он переворачивается на спину. у него четкие линии челюсти и гладкие щеки. чонгук засматривается на парня, нахмурившись. он никогда не видел других людей — только на картинках в своих книгах и свою маму.  — должен ли я ему помочь? — спрашивает он сам себя, бормоча под нос. что, если он пришел для того, чтобы похитить чонгука? он не хочет покидать свою башню. он думает, что нет, я не должен, но потом его взгляд цепляется за книгу, лежащую рядом, страницы которой были открыты случайным образом. он кривится, понимает, что виноват, и оглядывает свою комнату, думая, как бы он мог помочь парню. у него есть пара кусков ткани, которые он хотел использовать для того, чтобы вытирать посуду, но он думает, что они подойдут. так же внизу есть тазик; чонгук, вероятно, мог бы спуститься туда, налить воды из крана рядом с ванной. ему придется немного потрудится, потому что таз будет тяжелым, а еще ему придется подняться по лестнице. он не уверен, что сможет это сделать. тем более для незнакомца… чонгук морщится, когда держит человека под подмышки, пытаясь уложить его в кровать. с небольшими стараниями ему удается это сделать. он видит откуда идет кровь — маленький порез на виске, куда он целился. чонгук беспокойно проводит по нему пальцами, но тут уже замечает это и убирает их. на полу видны несколько следов крови, которые он осторожно обходит. ему нужно будет вытереть до того, как его мама придет. чонгук наполняет тазик водой, обмакивая ткань. волосы лезут ему в глаза, и он пытается сдуть их. когда с этим покончено, чонгук наматывает ткань вокруг своей ладони, чтобы ему было удобнее. он берет тазик с водой и держит его близко к себе, пытается протиснуться через все двери, чтобы не пролить воду. ему, наконец, удается добраться до лестницы, где он останавливается, чтобы перевести дыхание, и идет дальше. добравшись до своей кровати, он чувствует небольшую усталость. чонгук вытирает пот со лба и разматывает ткань с ладони. он слегка смачивает ее в тазике и наклоняется вперед, чтобы положить ее на чужой лоб. он не может его излечить, потому что парень, вероятно, сейчас без сознания. чонгук не думает, что у него остались еще повязки, поэтому он убирает ее с головы незнакомца и снова смачивает ее в тазике. вода теперь имела розоватый оттенок. он оставляет парня в покое, чтобы отмыть пятна с пола. он думает о своей маме. боже, как она обрадуется, когда узнает о том, что чонгук сам справился с грабителем. может быть, может она даже позволит чонгуку пойти посмотреть на огни, которые появляются в небе каждый его день рождения. он докажет ей, что уже самостоятельный (не смотря на то, что очень сильно испугался — это совершенно не важно, он же все-таки смог остановить похитителя!), и ей не нужно беспокоится о нем. конечно, ему не хочется покидать башню навсегда — только на один день, чтобы посмотреть на огни. он точно знает, что она не придет до обеда, поэтому чонгук прокручивает в голове все, что скажет, зарождая в груди надежду. ему нечем заняться в ближайший час, он слишком нервничает, находясь рядом с этим парнем и фактически не может расслабиться, чтобы сделать хоть что-то полезное. он пытается приготовить что-нибудь, но в итоге сжигает кастрюлю — последний раз это случалось, когда ему было десять. еще он пытается рисовать, но ничего не выходит. он возвращается обратно в комнату, прячется в самом углу, но незнакомец все так же неподвижен. в конце концов, чонгук подходит к книжным полкам и изучает самые верхние — научные книги, которые он редко читает — и ищет книги связанные с медициной. он находит некоторые из них и кладет рядом. во многих встречаются понятия, значений которых чонгук не понимает, но все же они ему помогают; рана должна быть промыта, чтобы она начала заживать, так же ему нужно проверить может ли человек говорить и понимать его слова. в ином случае — его мозг поврежден. чонгук надеется, что нет, ему не хочется быть таким. отложив книгу в сторону, он поднимается наверх и решает использовать бинты и повязку, ткань для которой ему удалось найти. в конце концов, это просто мелкий порез. чонгук садится на стул рядом со своей кроватью, снова погружает ткань в воду и кладет ее на лоб незнакомца. он делает это аккуратно, чтобы парень не проснулся. он берет липкие бинты, которые положил на тумбочку. он осторожно прикладывает небольшую часть на порез и отрезает, надеясь что этого будет достаточно. он слегка придвигается, чтобы ему было удобнее, но останавливается, когда видит, что на него смотрят два темных глаза. чонгук вскрикивает и спотыкается, едва не падая прямо в таз, но точно падая на пол. он стонет от боли в спине, а парень на кровати издает странный звук и заливается громким кашлем. он приподнимается и проводит рукой по голове, оглядываясь. чонгук отползает назад, задевая таз с водой — она теперь теплая — и спрашивает сам себя о том, должен ли он взять что-то потяжелее книги. возможно, сковородку. — черт возьми, где я, — ругается парень, морщась и прикладывая руку ко лбу. — мать вашу, — он осматривает комнату, а когда касается пальцами до пореза — смотрит на чонгука. — кто ты? чонгук замирает, не зная, что сказать. должен ли он сказать ему, что это он является причиной его травмы, а может он должен сказать ему свое имя или он должен- — ты в порядке? — фыркает парень, но потом кривится от внезапной боли. — дерьмо. откуда эта боль в голове? чонгука пугает незнакомое слово, а незнакомец медленно проводит по своему лбу. чонгук все еще в другой части комнаты. — ты- ты в порядке? — да, я буду в порядке через пару минут, — говорит он, делая паузу. — это- это ты сделал? я чувствую повязку. чонгук молча кивает. — какого черта, ребенок, что ты забыл в этом месте? — хмурится парень. чонгук рассматривает его с ног до головы, стараясь не показывать свой страх. ты уже смог вырубить этого парня однажды, чонгук, сможешь и еще раз, говорит он сам себе. — ты- ты не собираешься похищать меня? между ними несколько секунд тишины. — зачем, черт возьми, мне тебя похищать? разве это не выглядит так, будто бы это ты меня похитил? я в- это твоя комната? — он оглядывается. — господи, блять. — т-ты ворвался в мой дом. что я должен был сделать? — чонгук хмурится, пытаясь защититься. — чего? так это ты меня вырубил? чонгук краснеет, и это все, что нужно для ответа. незнакомец открывает рот и закрывает его, удивленный и в недоумении, но чонгук продолжает оправдываться: — ты зашел в мою комнату! что я должен был сделать?! — я, блять, не собирался похищать тебя, я даже не знаю, кто ты! — фыркает незнакомец, потирая затылок. — черт, забудь, я даже не знаю, где я! после этого чонгук подходит чуть ближе. — ты… говоришь правду? — клянусь, ребенок, — спустя миг тишины начинает парень. — я не собирался красть тебя, ясно? я просто… думаю, что я бежал от кого-то и потом оказался здесь. я кое-что помню, но мог бы вспомнить больше, если бы меня не вырубили. чонгук нервничает; он полагает, что это хороший ответ. все же, он будет внимательно наблюдать за этим парнем, чтобы убедиться, что тот здесь не для того, чтобы похитить чонгука и отдать плохим людям, но пока он доверится ему. — прости, — неуверенно произносит чонгук, наклоняясь, чтобы отодвинуть таз. — я испугался. — не важно, я понимаю, что сам виноват, — признавшись, вздыхает парень. — я шуга. кто… черт возьми, ты? — чонгук, — прямо отвечает он. — это моя башня. ты пришел снаружи? — я из тэгу, если ты об этом, — отвечает шуга. он свешивает ноги с кровати, и чонгук отходит. шуга замечает это и приподнимает бровь. — но сейчас я живу в столице. это должно быть в паре километров отсюда. — столица? — спрашивает чонгук без смущения. — рядом есть город? — ну, да, — отвечает шуга, получая от чонгука взгляд полный удивления. — ты, что, никогда не видел его? — я никогда не был снаружи, — признается он, делая шаг назад каждый раз, когда шуга приближается к нему. он думает, что ему стоит спустится на этаж ниже. — никогда был… какого черта? как ты мог никогда не выходить отсюда? от тона парня чонгуку неудобно. — я просто… никогда не делал этого. мне нравится быть здесь, — каждый раз, когда он смотрит в окно, то он не видит ничего другого — только верхушки деревьев, леса, растянувшиеся на многие километры. — ты хочешь сказать, что живешь здесь, кто знает сколько лет? как хоть кто-то может так жить? — спрашивает шуга с недоверием. он вздрагивает — его голова все еще болит. чонгук посылает ему свирепый взгляд. — я живу здесь с мамой! и мне не нужен никто, кроме нее; она всегда говорила мне, что там, за пределами этих стен, всегда будут те, кто захотят навредить мне. так что я не выйду на улицу — ни сейчас, ни в любой другой день, — чонгук игнорирует в себе желание почувствовать траву под стопами своих ног и погреться под лучами солнца. — как только тебе станет лучше — можешь уходить. чонгук случайно ударяется об ящик полный его нижнего белья. он вздрагивает, когда резкая боль пронзает его бок. он продолжает отходить назад, потому что шуга все ближе и ближе. он глубоко вздыхает, понимая, что всегда будет смотреть на огни в небе только из своего окна. в конце концов, чонгуку придется отпустить этого парня, потому что он не собирается причинить ему вред, следовательно, тот ударил его не за что. его мама, скорее всего, не похвалит его, а будет ругаться. — тогда, я уйду прямо сейчас, — отрезает шуга, вскидывая брови. — у меня нет никакой нужды оставаться с ребенком-затворником. покажи мне, где выход. — мм, — тихо начинает чонгук. — я не знаю. проходит минута молчания, которую нарушает громкий смех шуги. — ты- ты прикалываешься, да? — я не знаю, где он, — подтверждает он. — я никогда не был на улице. в этот момент шуга останавливается. он дарит чонгуку странный взгляд. — ты… не знаешь, где дверь? как же ты сможешь выйти на улицу, если захочешь? — не захочу, — бормочет чонгук. он вздрагивает и чешет свое плечо. шуга открывает рот, чтобы сказать что-то, но голос мамы чонгука словно разрезает воздух. — чонгук? чонгук, милый, ты где? глаза чонгука расширяются. на его лице будто бы отражается ужас. он быстро оглядывает свою комнату и кричит: — я переодеваюсь в своей комнате, мам! подожди секунду! — хорошо, милый, я буду на кухне, — слышится голос его мамы издалека. к счастью шуга достаточно сообразительный, чтобы ничего не сказать; чонгук подходит и хватает его за запястье, настойчиво ведя в сторону своего большого шкафа. — оставайся здесь, — шипит чонгук. — пока я не спущусь. потом ты сможешь выйти и делать все, что захочешь, хорошо? она будет здесь, пока не заснет, — привычки его мамы чонгуку знакомы, и он знает, что она не будет им изменять. — чего? я не могу просто попросить твою маму показать мне выход? — нет, нет, она не должна знать, что ты здесь, — бледнеет чонгук. — чт- чонгук сжимает запястье парня на мгновение. — пожалуйста, у меня будут неприятности, если она узнает, что ты здесь, — он даже не хочет думать о том, что произойдет, если мама узнает, что в его комнате незнакомый человек. — хорошо, хорошо, — говорит шуга и с подозрительным взглядом отходит. он заходит в шкаф чонгука, прячась в рубашках, джемперах и брюках, но для чонгука этого достаточно. он оставляет дверь открытой, вынимает оттуда сменную одежду, чтобы потом переодеться, и взъерошивает волосы, чтобы было похоже на то, что он только что проснулся. чонгук зевает и громко спускается по лестнице, чтобы шуга мог услышать. — мам, ты дома! его мама — женщина лет двадцати пяти, чуть больше. у нее черные и длинные волосы, стянутые в хвост, кожа безупречно гладкая, глаза острые и бледно-коричневые. она улыбается и кладет руку на щеку чонгука. она довольно высокая женщина, но все же слегка ниже, чем он. — посмотрите на него! ты хорошо спал? — да, мам, — признается чонгук, прижимаясь к ее ладони и улыбаясь. — я спал чуть дольше, прости, я устал из-за сегодняшней стирки… — все в порядке, милый, — смеется его мама. — я тоже устала сегодня; пришлось помотаться по городу, чтобы завершить одно важное дело. с ним уже покончено, поэтому не хочешь немного тушеного мяса на ужин? я сделаю твое любимое, потому что у нас сегодня свежий хлеб. — хорошо, — соглашается чонгук. на время он забывает о парне в своем шкафу, поглощенный любовью своей мамы. вообще, его слегка тревожит то, что шуга наверху, пока его мама здесь, но он решает, что это не должно его беспокоить. он мило разговаривает со своей мамой, она гладит его щеку, перемешивая мясо. это действительно одно из любимых блюд чонгука, поэтому когда он ест, то чувствует себя спокойно. после того, как его мама заканчивает с мясом, она широко зевает. — ох, чонгук, мама устала — она пойдет спать, хорошо? уберись здесь, милый. — хорошо, — быстро отвечает чонгук, вспоминая, что наверху есть тот, кого ему нужно накормить. — я возьму добавки, мам! — давай, милый, доедай, — она ерошит его волосы, прежде чем берет плащ, висящий на спинке стула, и идет в свою комнату, которая находится не наверху, как комната чонгука, а здесь, внизу, рядом с гостиной. раньше чонгук спал со своей мамой, но ему потребовалось место для того, чтобы рисовать. чонгук кладет мясо в миску, берет кусок хлеба и стакан воды, стараясь ничего не уронить, когда поднимается в свою комнату. к его удивлению, шуга уже вышел из шкафа и сидит за столом чонгука. его голова лежит на одной из книг про медицину. чонгук садится, ставит еду на стол, осторожно отодвигая свои вещи в сторону, чтобы не мешались, и смотрит на парня. он неуверенно протягивает руку, чтобы несильно потрясти его. это занимает некоторое время, и чонгук уже думает, что шуга без сознания или может что-то похуже, но шуга все-таки приподнимается, стонет и ругается; чонгук понимает, что он в порядке. — шуга, — шепчет чонгук, незнакомое для него слово звучит странно. — вот. еда поможет тебе почувствовать себя лучше. шуга устало смотрит на него, затем его взгляд перемещается на тарелку с мясом, стоявшей перед с ним. по его лицу было не понятно — удивлен он или благодарен, но он берет ложку, которую принес чонгук, и запускает ее в тарелку, не утруждая себя палочками для еды, которые он отложил в сторону. тем временем, чонгук чешет затылок и оглядывает свою комнату. он может объяснить, что взял тазик для того, чтобы помыть полы, но где будет спать шуга? чонгук не знает, как выйти из башни, никогда не знал. шуга сказал ему, что это где-то в лестничном проеме, но чонгук никогда ничего не замечал. его мама всегда появлялась будто бы при помощи магии. завтра, думает чонгук, завтра будет новый день, она снова уйдет по своим делам, так что, может быть —? шуга сможет найти способ, как выбраться отсюда? он может попросить свою маму, может быть, если она — нет. чонгук не знает почему, но он просто не может рассказать своей маме об этом. не смотря на то, какая она милая, она очень строгая. она бы не стала слушать его оправдания, почему он сделал шуге что-то плохое, но суть в том, что чонгук уже сделал это. чонгук закусывает губу и вытаскивает одно из своих одеял из шкафа, складывая его в небольшой прямоугольник на полу. он меньше, чем его собственная кровать, но это достаточно удобно, чтобы спать. его зимнее одеяло, набитое овечьей шерсть, густое, теплое и удобное. чонгук нюхает его — пахнет ванилью и старым деревом как и большинство его одежды. он приглаживает его и понимает, что шуга смотрит на него. — что ты делаешь? — спрашивает он, приподнимая бровь.  — это для тебя- для сна, — говорит чонгук, заикаясь. он забывает, что здесь есть кто-то еще. — я не думаю, что ты хочешь спать на жестком полу, — да, чонгук собирается одолжить ему одну из своих подушек на ночь. — нет, я-, — шуга качает головой. — неважно. я собирался поискать другой выход, но… — моя мама проснется, если ты сделаешь это, — серьезно говорит чонгук. — она не должна узнать, что ты здесь. шуга закусывает губу. — почему ты так думаешь, ребенок? может быть, она поможет мне выбраться отсюда. у меня есть дела, — он стучит пальцем по колену. — мне нужно встретится с некоторыми людьми. — моя мама не поможет тебе, если увидит, — говорит чонгук, вытаращив глаза. — она убьет тебя. после этого шуга застывает. он смотрит на чонгука с широко открытыми глазами — тот воплощение серьезности. он не может представить себе этого ребенка — он правда ребенок в теле подростка — говорящим что-то подобное с решительным видом. он немного посмеивается. — ох, черт, я уверен, что она поймет, что это был просто несчастный случай- — моя мама не такая, — коротко отвечает чонгук, качая головой. — она не станет. я помогу тебе найти что-то, что поможет тебе выбраться, но завтра, хорошо? — взгляд чонгука скользит по ране шуги, и он чувствует сильный прилив вины. шуга не отвечает. чонгук кладет подушку на пол и идет в ванную, чтобы умыться и почистить зубы перед сном. когда он возвращается, то шуга уже лежит в одеяле-кровати так, что его не видно с лестницы. чонгук берет тарелки и относит их в раковину, прежде чем отравиться наверх. прежде чем лечь в кровать, он наклоняется, чтобы посмотреть уснул ли парень или нет. шуга спит, сняв ботинки, его грудь спокойно опускается и поднимается; чонгук предполагает, что шуга, должно быть, устал сильнее, чем он думал. он удивляется, насколько он истощен из-за сегодняшней раны. через мгновение чонгук понимает, как жутко он выглядит, и ложится на подушку, закрывает глаза и выключает весь свет в комнате, надеясь, что сможет вскоре уснуть. / к утру его мама уже ушла. она оставила на столе записку: я собираюсь отдохнуть несколько дней, милый, нужно поговорить с некоторыми людьми. мама вернется через пять дней. я оставила тебе достаточно еды на неделю. хорошо кушай и спи! рядом лежит маленький цветочек, который мама точно оставила для него. чонгук ставит цветок в первую попавшуюся вазу и убирает записку, заглядывая в кладовую и понимая, что, да, еды больше, чем обычно. он задается вопросом, есть ли там соленое мясо, но ему не хочется идти проверять, поэтому он сделает это чуть позже. чонгук осматривает основные комнаты своей башни. шуга вошел через основную часть, поэтому секретной двери точно не может быть в ванной комнате или на кухне, а так же в остальных местах, как эти. чонгук пытается представить, где может быть потайная лестница, которую он не раз видел в книгах, но ему ничего не приходит в голову. все их стены покрыты краской (дело рук чонгука) или другими вещами — картины, зеркала, полки. здесь он ничего не находит. чтобы не расстраиваться, чонгук начинает готовить завтрак для себя и еще одного человека. к счастью, его мама знает, что он ест больше, чем она, поэтому покупает побольше, чтобы чонгуку хватило. он делает овсянку, используя последние молоко и сахар, надеясь, что в кладовой есть еще. его мама использует какое-то заклинание, чтобы вся еда в кладовой оставалась холодной. где-то посреди готовки он начинает петь. то, что он любит наравне с рисованием — пение. кажется, что своим голосом он заполняет пустоту комнаты. чонгуку не нужно, чтобы кто-то, кроме его мамы, слушал его пение. ей нравится, как он поет. иногда она танцует в комнате, шелестя своими пышными юбками в старых и забытых танцах. чонгук будет петь из самого космоса, а она будет слушать, танцевать, кружиться, словно лепестки цветов на ветру. он будет петь о солнечном свете, а она смеяться и гладить его по голове, говоря, какой он хороший мальчик. когда чонгук заканчивает и кладет овсянку в две миски, он поворачивается и видит шугу, который стоит на краю лестницы. от неожиданности он спотыкается и врезается в столешницу — к счастью, ему не слишком больно. — что ты- почему ты такой тихий? — что-то промелькивает на лице шуги. это слегка похоже на улыбку. — привычка. это связанно с работой, — чонгук хмурится. прежде чем он успевает спросить о его профессии, шуга медленно подходит и смотрит на миски на столе. — одна из них для меня? — да, — отвечает чонгук немного смущенно. он протягивает шуге миску и чистую ложку, кивая в сторону стола, прежде чем взять свою тарелку, чтобы сесть у окна. он берет горсть орехов по пути. он не замечает, что шуга наблюдает за тем, как он подходит к окну, заинтересованный в том, что тот делает. чонгук открывает окно и сыпет на край подоконника орехи, раздавленные в его ладони. высота не смущает его, и он свободно перекидывает ноги через подоконник наружу, позволяя солнцу согревать ему лицо. птицы прилетят, он знает. легко забыть, что в комнате есть кто-то кроме тебя, когда ты сидишь на подоконнике, спокойно поедая свой завтрак. легко забыть, что с тобой есть кто-то еще, потому что чонгук почти все время проводит один, и тишина напоминает ему об одиночестве. это не похоже на какое-то ужасное чувство, просто легкий холодок со стороны спины, напоминающий ему, что оно никогда не оставит его. — ты же можешь выпасть, — слышится голос шуги, и чонгук поворачивается к нему. он вообще не сосредоточен на завтраке. между ними огромное пространство, но чонгук чувствует, что они ближе, чем должны. — никогда не думал об этом, ребенок? — я не упаду, — отвечает чонгук, фыркая. он ни разу не упал. он ни разу не переходил границы. птицы на подоконнике начинают громко кричать, поедая орехи, и чонгук улыбается им. он наклоняется к ним. — привет вам, — шепчет чонгук. птица, которая вызывает у него больше всего сомнений, кажется знакомой; коричневая с красной грудкой, слегка худая, не как большинство других. он протягивает палец и тихо, низко свистит, а птица смотрит на него, наклоня голову, прежде чем перелететь на его пальцы и схватиться крохотными лапками за них. чонгук подносит ее ближе к себе, аккуратно кладет овсянку прямо в рот, поглаживая по спине. птица дрожит, слегка взъерошенная и льнет к прикосновениям чонгука. он слегка сомневается, но поднимает глаза и улыбается. — хочешь подержать ее? — я не из тех людей, которые держат птиц, — шуга дарит ему простой взгляд. — о, — хмурится чонгук, немного грустя за парня. он не может представить, что должен пережить человек, чтобы отказываться подержать птицу. он сажает птицу на подоконник, но она, кажется, не слишком рада этому. она чирикает, затем перелетает на голову к чонгуку и делает небольшое гнездо из его волос. птица ведет себя нежно, поэтому чонгук не думает, что она хочет причинить ему вред. он тянет руку, чтобы погладить ее по маленькой головке, а она щебечет в ответ. — что за херня, — недоверчиво произносит шуга, когда видит на голове чонгука птицу. — ей просто весело, — объясняет чонгук. — если ты захочешь подержать ее, она не будет возражать. ей это нравится. — я- нет, — хрипит шуга, не отрывая взгляда от его головы. чонгук пожимает плечами. он доедает оставшуюся овсянку и кладет миску в раковину, чтобы вымыть ее и остальную посуду, которая осталась с прошлого вечера. шуга едва прикоснулся к еде, но чонгук решает, что он может есть так долго, как ему хочется. чонгук вытирает руки о полотенце, а юнги чешет голову рукой. — послушай, я не понимаю, почему ты так- мил со мной, — удивленно признается шуга, словно отвечает на какой-то немой вопрос. чонгук останавливается, чтобы найти книгу, которую он мог бы прочитать. — ты ведешь себя так, будто бы мы лучшие друзья или что-то такое, когда мы встретились только вчера. неужели тебе не нужно вести себя более осторожно, ребенок? — ну, разве это не ты сказал, что не собираешься меня похитить или навредить? — чонгук вспоминает: да, этот парень сказал именно это. — тогда почему я должен волноваться? если тебе нужна помощь в поиске выхода, я смогу помочь тебе, но моя мама вернется через пять дней. я собирался начать после обеда. шуга смотрит на него, сощурив глаза, и слегка посмеивается. — ты всегда веришь в то, что говорят тебе люди? чонгук пожимает плечами. — ну вроде, да? — шуге нечего на это ответить, поэтому он просто молчит. чонгук смотрит на его миску. — если ты не голоден, я могу убрать это. — нет, я доем, — вздыхает старший. чонгук кивает и указывает на его повязку. — мне нужно будет сменить ее, когда ты закончишь. я буду наверху. чонгук заканчивает перечитывать одну из своих книг со сказками. он проводит пальцами по рисунку в книжке. где огромный дракон кружит над крошечной девушкой, готовый защитить ее от всего, что будет угрожать ее опасности. чонгук думает о том, что сможет ли он нарисовать такого же дракона, как и в книге, на своих стенах. иногда чонгук думает — в тайне — о том, что там, снаружи. у него нет сильного желания покинуть замок, но он все еще думает об этом. он убеждает себя, что любопытства внутри него не существует — не реально. чонгук думает, что ему достаточно того, что он имеет — без летних и весенних дней — в этом нет необходимости. в траве под ногами. в солнечных лучах, ласкающих его кожу. в воде, которая окружает его, когда он плывет по реке или морю. чонгуку этого не нужно (он может думать об этих вещах, но они ему не нужны). чонгук закрывает книгу и смотрит на часы, медленно отсчитывающие время. он направляется вниз, где видит шугу, который медленно двигается вдоль стен, пытаясь что-то нащупать. чонгук переводит взгляд на стол, замечая, что грязная посуда на нем не стоит. шуга внимательно смотрит на то, что делает, поэтому чонгук не отвлекает его, продолжая стоять на лестнице, и думает, что тот его не замечает. — может спустишься уже? — фыркает шуга. чонгук вздрагивает и спускается к нему. — что ты делаешь? — спрашивает парень, надеясь отвести тему от неловкого момента. — я помню кое-что со вчерашнего дня, — говорит шуга. — здесь где-то потайная дверь. я точно помню, что она именно в этой стене, потому что когда я повернулся, она уже исчезла, так что…тут должно быть что-то вроде переключателя. чонгук хмурится. — я думаю, что знал бы об этом, — говорит он немного упрямо. шуга снова фыркает. — в твоем случае, я бы не удивился, если бы ты не знал, — он облизывает губы и с горящими глазами смотрит на противоположный конец стены, где прикреплен держатель для факела. он подходит и обхватывает его основание. — обычно в книгах потайными переключателями являются именно книги или, — он резко дергает держатель для факела, а чонгук уже хочет остановить его, потому что вдруг он что-то сломает, но держатель просто… наклоняется вниз. как рычаг. сразу же слышатся какие-то грохот и движение, но не очень громкие. на глазах чонгука стена отодвигается — та самая, на которой он изобразил горные пейзажи — вместо нее — темный, пустой проход с лестницей. всплеск страха настолько неожиданный, что чонгук, пятясь назад, едва не падает. шуга, однако, выглядит радостным. — господи, блять, наконец-то. способность к поискам выходов еще со мной. вот видишь, ребенок, я же говорил тебе-, — он резко останавливает взгляд на лице чонгука шуга никогда не видел раньше, чтобы кто-то был таким напуганным. чонгук делает еще шаг назад, отступая от открытой двери. это- это дверь наружу. он никогда не был снаружи. он никогда не ступал ногами по траве, не проводил рукой по ручью и не лазал на деревья. ведь снаружи — снаружи — это место, которое было не для него. для чонгука это — неизведанная земля, неисследованные воды. и чонгук- чонгук боится утонуть. он слышал так много историй, слишком много рассказов о людях, которые совершают ужасные вещи. используют мир для того, чтобы делать все, что захотят. люди будут причинять тебе боль, шептала ему мама так давно, но слова вновь разгораются в его памяти, люди будут причинять тебе боль и пытаться заставить делать тебя то, что ты не захочешь. здесь ты в безопасности, мой малыш. ты в безопасности. чонгук сглатывает и отводит взгляд. теперь он знает, как сбежать, но он не чувствует желания сделать это — он чувствует лишь черную дыру, которая разрастается у него внутри. — ты нашел выход, поздравляю, — говорит чонгук, отходя назад, надеясь что шуга не заметит. — ты уйдешь сейчас? — он планировал поменять повязку шуге, потому что старая, должно быть, пропитана кровью. шуга продолжает стоять у двери. да, это правда, он хочет уйти. да, он немного не уверен в этом, потому что, смотря на этого мальчика, шуга понимает, что он останется один, в огромной разрисованной башне. на самом деле, все изначально было не так — кто, черт возьми, готов находиться всю свою жизнь в четырех стенах? шуга сошел бы с ума, но он не чонгук, поэтому, смотря на лицо младшего, легко понять, что он боится оставить свою семью. и еще то, как… как ему одиноко. шуга чешет затылок. — знаешь, тебе не обязательно оставаться здесь, — медленно начинает парень. чонгук удивленно моргает. — о чем ты говоришь? конечно я должен остаться здесь! моя мама вернется через пару дней, и мне нужно убраться и постирать до того, как она вернется- — я имею в виду, — шуга прерывает его, слегка смущаясь. — ты застрял в этой башне навсегда, верно? и никогда не выходил на улицу? теперь ты знаешь, где выход. ты можешь… уйти, когда захочешь. почему же тогда остаешься? почему остаешься? чонгук осматривается. все такое же, как и в детстве. кресло, в котором его мама сидит зимой, расчесывая свои волосы, чтобы потом лечь спать. камин, который всегда согревает его. осенний венок из листьев, который он сделал еще ребенком; коллекция сервиза; свечи, книги, зеркала, все было связанно воспоминаниями. стены, на которых он сам выкладывает всю мозаику своих чувств, сотворяя из них невероятные картины. как чонгук может просто взять и уйти? — вся моя жизнь — здесь, — в конце концов отвечает чонгук. — это все, что я знаю. шуга пристально смотрит на него, вздыхая. — ты можешь пойти со мной, — чонгук моргает и широко раскрывает глаза. — мне все равно нужно проходить через пару городов, — продолжает шуга, сам не зная, почему.— слушай, должно же быть место, куда ты хочешь пойти, где-то не здесь. как ты можешь прожить всю жизнь, находясь в одной комнате? у чонгука дрожат губы. он чувствует всю важность и страх, прежде чем принять решение. он думает о храбрости, которая есть у его мамы… и в конечном итоге- — нет, прости, — качает головой чонгук, предпочитая остаться в своем пузыре безопасности, чем уходить. — было приятно познакомиться с тобой, шуга, — при этом он разворачивается и идет в свою комнату, вероятно, чтобы не видеть, как уходит шуга и не слышать, как он уговаривает его покинуть башню. шуга по-прежнему остается стоять в дверях. его рана уже почти зажила и начала затягиваться. брюнет смотрит на открытую дверь, понимая, что перед ним выход, и вздыхает. он подходит, чтобы закрыть проем, вернув держатель факела в начальное положение. и вот, дверь закрывается. шуга не знает почему остается. у него есть дело, которое ему нужно закончить, потому что его босс слишком требовательный. у него есть остаток месяца, чтобы завершить его, конечно, но ему хочется уже скорее закончить с ним, чтобы отдохнуть и, может быть, немного поспать. хотя он должен признаться, что в этой башне не так уж и плохо. здесь чисто, не смотря на то, что почти не осталось свободного места, а этот беспорядок — аккуратный беспорядок. плюс тут есть еда, а шуга спал в гораздо худших условиях. на самом деле, он здесь ради него — ребенка, который чуть не убил его. он не знает, почему чувствует себя виноватым и почему он так сильно хочет помочь этому ребенку, но- но этот страх в его глазах потряс шугу до глубины души. никто не должен бояться чего-то такого простого. это заставляет шугу думать, что здесь все намного хуевее, чем кажется на первый взгляд. или может… может у него всегда была слабость к потерянным детям. он четырхается. почему он предложил ребенку пойти с ним? хотя где-то в глубине он понимает это. солнце, море, лес — чонгук выглядит так, будто создан для этого, но заперт здесь, в окружении лишь расписанных стен. он сидит на подоконнике, говоря, что никогда не упадет, но кажется, что он хочет спрыгнуть и полететь. возможно, именно поэтому шуга делает это. то странное желание на его лице, когда не понимаешь, чего именно хочешь… это напомнило шуге о себе в детстве — грязном, в оборванной одежде, смотрящим в окно на широкий голубой небосвод, мечтая о чем-то большем. он заходит в спальню чонгука, громкая хлопая дверью и находя младшего сидящим на деревянной балке и обхватившего руками колени, пряча в них лицо. — какого черта ты так быстро поднялся? — кричит шуга, поднимая голову и посылая ему пронзительный взгляд. чонгук вздрагивает, не ожидая, что его прервут. он думал, что смоет воспоминания за последние два дня, рисуя на стенах — маленькое коричневое пятно, которое он пытался исправить, но вместо этого оказался прислонившимся к столбу и полностью истощенным. все его тело дрожит из-за осознания того, что он знает, где дверь наружу. чонгук вытирает глаза и делает вид, что не плачет, просто свешивает ноги с балки. — что ты делаешь здесь, шуга? — зови меня хен, ребенок, я старше тебя, — ворчит шуга, скрещивая руки. — разве ты не говорил, что собираешься сменить мне повязку? и я как бы голоден, когда ты собираешься приготовить обед? чонгук снова вытирает лицо рукавом, щурясь и смотря на шугу. — завтрак был совсем недавно! — ну ладно, — он пожимает плечами и указывает на свою повязку. — ты собираешься сменить ее или как? чонгуку хочется спросить: разве ты не ушел?, но не может, потому что слова застревают у него в горле. — сейчас, дай мне минутку. он ловко спускается с балки на пол комнаты, где стоит шуга. он подходит к своему столу, говорит шуге сесть на стул и берет со стола все, что достал до этого из своей прикроватной тумбочки. чонгук сидит на столе, скрестив ноги, чтобы ему лучше было видно рану. он снимает повязку и проводит пальцам по ране, которая выглядит не очень, но из нее хотя бы не идет кровь. он снова очерчивает кончиками пальцев порез, стараясь не обращать внимание не дрожь, которая бежит по его спине, когда он делает это, и отбрасывает окровавленную повязку. он думает, что стоит взять новую повязку, но все-таки решается сходить за мокрой тканью, чтобы смягчить кожу вокруг раны. — я думаю, что нужно оставить ее открытой, чтобы она быстрее затянулась, — предполагает чонгук. он совершенно не уверен в том, что говорит, но, кажется, что думает в правильном направлении. его мама никогда не позволяла ему носить бинты больше, чем день или два, когда он разбивал коленки. — будет шрам, но он должен исчезнуть. шуга хмыкает. чонгук убирает ткань и другие вещи. он продолжает задаваться вопросом — что будет делать шуга? разве он не собирался уйти? пока чонгук думает об этом, шуга смотрит на расписанный потолок и балки. ему стало интересно на все ли из них забирался чонгук. затем он переводит взгляд уже на сам потолок, почти весь покрытый краской. каждый сантиметр раскрашен с особой тщательностью; словно он потратил всю жизнь, чтобы изобразить все это в своей комнате. ночное небо с многочисленными созвездиями, целое поле голубых гвоздик, а сверху закат — с другой стороны яркий, кристально-синий день — по нему плывет солнце. следом — странные мифические фигуры, а еще танцующий мальчик, следующий за ветром — шуга догадывается, что это и есть сам чонгук. цвета яркие, живые, расплываются на стенах. он ловит себя на том, что слишком долго смотрит. — твои рисунки хороши, — то, что он говорит, заставляет его чувствовать себя глупо. они намного больше, чем просто хороши. — ты правда так думаешь? — спрашивает чонгук, его голос звучит иначе — застенчиво. — я постоянно добавляю что-то. какие-то маленькие вещи, которые приходят в голову. шуга моргает. в голове сразу же появляется образ: чонгук — почти вплотную к стене, он прикусывает кончик языка, потому что сосредоточен, мягко делает мазки пальцами. в конце концов, у него ловкие пальцы. — чем ты тут вообще занимаешься, когда один? — спрашивает брюнет, оглядываясь. — много чем, — отвечает чонгук немного оборонительно. — вообще, у меня куча дел. помимо уборки и стирки я зажигаю свечи на ночь, а затем протираю сервиз, мою зеркала, посуду… зашиваю одежду… каждый день появляются какие-то дела, — чонгук перечисляет все, что приходит ему в голову. он смотрит на шугу, замечая, что тот в тех же рубашке, куртке и штанах, в которой пришел. он даже носит обувь. чонгук долго рассматривает ее. он никогда не носил обувь. если шуга останется на некоторое время… — тебе нужно постирать одежду? — спрашивает парень. шуга осматривает свои вещи: пятна от грязи и пота, а так же следы от травы и общее ощущение того, что она грязная. он смотрит на чонгука. — да, наверное. — я могу постирать их для тебя, — добавляет он. — я не люблю грязные вещи. шуга фыркает; подразумевается, что я грязный. ну, вообще, он вроде бы был, но — значит у тебя есть запасная одежда? чонгук достает длинную рубашку — одна из его любимых — и пару удобных хлопковых штанов. он складывает их и отдает шуге. — к сожалению, у меня нет обуви, — извиняется чонгук. — я могу сделать тебе ванну, если она тебе понадобится. — это… было бы неплохо, вообще-то, — признается шуга и в первый раз слегка улыбается. он не думал, что сможет так смягчиться, но потом чонгук улыбается ему в ответ так ярко, что его сердце начинает стучать так сильно. шуга удивленно моргает, пока чонгук уходит наполнять ванну. все это такое простое доверие к чонгуку заставляет его повременить с уходом. он понимает, что увлекается ребенком, напоминая себе о тех временах, когда был подростком и присматривал за другими детьми. чонгук вселяет в него это ребячество, эту способность верить всем и всему всем сердцем, что заставляет шугу хотеть просто… держаться от плохих вещей подальше хотя бы на некоторое время. он осматривает всю комнату с пола до потолка еще раз. он думал, что чонгук потратил на это всю свою жизнь; вероятно, что он изобразил саму жизнь здесь. чонгук говорил, что не хочет уходить, но почему он продолжает рисовать небо в своей комнате? сколько ночей он провел, глядя на свои звезды, желая прикоснуться к ним по настоящему? шуга сжимает в руках одежду чонгука. внутри него зарождается чувство, которое он не испытывал веками: жалость. сострадание. топот ног чонгука предупреждает о том, что младший возвращается. — давай, я покажу тебе, где ванная. ты можешь оставить свою одежду за дверью, а я ее постираю. шуга следует за ним, делая обещание самому себе; он выведет этого ребенка на улицу, даже если ему потребуется для этого некоторое время. он чувствует, что чонгук хочет чего-то большего, чем быть заточенным в башне. / стирка для чонгука — обычное дело. он садится рядом с тазом и наливает в воду немного моющего средства, которое его мама купила в последнем походе на рынок. он достает стиральную доску и закатывает рукава. чонгук пропитывает одежду в воде, наблюдая за тем, как появляются пузырьки; они уже закрывают его руки до запястий. он тщательно трет ткань, а вода становится коричневой от грязи. когда чонгук заканчивает, он кладет одежду в таз поменьше, в который наливает то же моющее средство, но в нем уже чистая вода, а не мутная. он кладет туда вещи, чтобы замочить их. после обеда чонгук вернется и тогда уже выжмет их и повесит сушиться. обед не включает в себя ничего необычного, просто несколько клецек и вчерашнее мясо. чонгук успевает сделать тесто и начинку к тому моменту, как шуга выходит из ванной, вытирая волосы полотенцем, которое дал ему чонгук. на самом деле, чонгуку нравится, когда он не один. он любит говорить со своей мамой, но в последнее время она слишком занята своей работой и путешествиями. чонгук чувствует себя немного больше одиноким, чем раньше. это приятно — незнакомец, шуга, становится все меньше незнакомым, потому что продолжает находиться рядом. несмотря на то, что он говорит не много, но когда делает это, то порой использует слова, значение которых чонгук не понимает, с ним комфортно. он не сделал ничего, что могло бы навредить чонгуку — даже не пытался его похитить! чонгуку становится стыдно от этой мысли. чонгук чувствует себя немного запутавшимся, потому что… ну, разве это не значит, что шуга его друг? у чонгука раньше никогда не было друзей людей. обычно он общался только с животными. — это еда? — шуга садится на один из стульев, откидываясь назад, но тут же поводит плечами. — ах, у меня болит спина — это просто клецки, — говорит чонгук. он помещает начинку на кружок из теста и заворачивает концы, зажимая их. шуга внимательно наблюдает за тем, как он это делает. — ты хорош в этом, — замечает он. чонгук быстр, точен — каждые из клецек он делает почти одинаковыми. шуга вешает полотенце на спинку свободного стула, чтобы оно высохло. — спасибо, — чонгук заканчивает еще с одним. — хочешь попробовать? — я? ох, черт, нет, я просто все испорчу. — я могу тебя научить, — предлагает чонгук, держа в руках круг из теста. — здесь нет ничего сложного. все, что тебе нужно сделать, так это положить немного начинки посередине, а затем завернуть концы вот так, — он прижимает один конец к другому. — с помощью воды склеиваешь их вместе, — после демонстрации чонгук держит в руках еще один великолепный клецек. шуга берет кружок, чувствуя себя немного глупо, но это ведь просто тесто, верно? он делал более сложные вещи. чинил сломанные вещи, перетаскивал вещи, воровал- тесто разрывается. шуга продолжает смотреть на него, прежде чем слышит приглушенный смех чонгука, когда он мягко вынимает из его пальцев тесто и откладывает в сторону. — хм, практика берет свое? — не думаю, — слегка наклоняется шуга, скрещивая руки. он предпочел бы поспать. — где я могу вздремнуть? — скоро будет обед, — напоминает ему чонгук. правда, было бы лучше заснуть, прежде поев. шуга кивает и оседает на стуле, чтобы ему было удобно. легкий весенний ветерок проникает из открытых окон. чонгук начинает напевать негромкую мелодию себе под нос и, не замечая как, шуга наклоняет голову, чтобы было лучше слышно. он отмечает, что чонгук выглядит в некоторой степени счастливым. кажется, что он занимался этим уже столько раз, что руки сами все делают за него. чонгук ловит его взгляд на несколько секунд, прежде чем вновь смотрит на готовые клецки. здесь достаточно, чтобы накормить ими пару человек в течение нескольких дней. чонгук кладет большинство из них в миску и накрывает ее полотенцем. день сменяется вечером, уже четыре часа, время обеда, а ни один из них еще не ел. шуга понимает, как сильно он устал и хочет спать. после ванны он осознал, насколько приятно просто лежать и расслабляться. прежде чем шуга понимает, что делает, он кладет голову на свои скрещенные руки и засыпает. когда шуга просыпается, чонгук уже заканчивает стирку, развесив на веревке вещи. шуга нигде его не видит. единственное, что попадается ему на глаза, так это тарелка, накрытая другой тарелкой, и стакан воды, стоящие перед ним. шуга приподнимает тарелку и находит там еду. он берет две клецки и кладет их в рот, смотря в окно, где солнце уже опускается все ниже и ниже к линии горизонта. взгляд сам цепляется за фонарный держатель в другом конце комнаты. одно движение и ты снаружи. затем он смотрит на лестницу, ведущую наверх, где, наверное, должен быть сейчас чонгук, и он понимает, что не может просто взять и уйти. после того, как он доедает клецки, шуга направляется к нему в комнату. его шаги тихие, тренировки не проходят зря. когда он поднимается, то слышит мотивы незнакомых песен, яркий голос словно мчащийся по ветру. без музыки — без пианино, без скрипки, без гитары, просто слова, разносящиеся по всему воздуху. он бесшумно заходит в комнату чонгука и снова видит младшего, сидящим на балках, его ноги болтаются сверху. рядом с ним стоят ведра с краской, шуга смотрит, как чонгук время от времени макает в них кисть, прежде чем продолжить рисовать на стенах. он работает над чем-то — уникальный кусочек ночного неба, наполненный маленькими мерцающими звездами. там человек, сидящий на краю обрыва, смотрит вдаль на звезды. то, как чонгук напевает свои песни, его картины — шуга понимает, что чонгук никоем образом не хочет уходить. хотя какая-то часть его хочет — тогда ему не придется рисовать себя смотрящим на звезды вне этих стен. шуга ждет, когда чонгук заметит его; младший сразу же перестает петь, смущаясь. — у тебя есть мечта? — спрашивает шуга, вглядываясь в плывущие по потолку цвета. — да, они появляются иногда, — отвечает другой, и шуге кажется, что он специально говорит медленнее, чем обычно. — большинство из них странные- — у меня была мечта о собственном доме, — прерывает его шуга, игнорируя тепло, расплывающееся в груди. — я хотел этого больше всего на свете. поэтому я спрашиваю — у тебя есть мечта? с широко раскрытыми глазами чонгук напоминает щеночка, которого загнали в угол. он выглядит таким маленьким в этой башне, хотя он выше, чем шуга. тишина царит в комнате до тех пор, пока чонгук тихо и нерешительно не ответит. — я хочу увидеть летящие огни. шуга не понимает, что он имеет в виду, поэтому приподнимает бровь. — летящие огни? чонгук указывает на картину, над которой работал. — каждый год, в мой день рождения, появляются летящие огни. они заполняют все небо, и я хочу увидеть их поближе, — он тянется вбок, чтобы рассмотреть их все. — мой день рождения через два дня. шуга пытается понять о чем он говорит. два дня- два дня? — ты имеешь в виду фестиваль фонарей? — фонари, — чонгук громко вдыхает воздух, раскачиваясь из стороны в сторону. шуга боится, что он упадет, но чонгук никогда не сделает этого. — это фонари? я хочу их увидеть, — он неуверенно закусывает губу. — это моя мечта. шуга недолго размышляет над тем, что сказать. — хорошо. я могу отвести тебя. добраться до города из леса можно за полдня. если мы выйдем завтра, то сможем попасть туда во второй половине дня, а на следующий день после-, — шуга останавливается, замечая выражение лица чонгука. — что? — ты отведешь меня? — он удивляется. — но я не могу покинуть башню. — если ты хочешь осуществить свою мечту, нужно уметь рисковать, ребенок, — парирует шуга. — кроме того, разве твоя мама не уехала на неделю? мы успеем вернуться, ты даже этого не заметишь, — шуга не чувствует себя правильно, когда говорит это, но чонгук, кажется, находит в этом какой-то смысл, поэтому уж лучше так, чем никак. — хорошо, — кивает младший, и шуга думает, что даже при всем своем страхе, его желание попасть наружу, должно быть, сильнее. — хорошо, я пойду, — и тогда он улыбается, широко и ярко, его глаза сияют; шуга отводит взгляд, потому что чувствует, как в груди снова зарождается тепло. / у чонгука появляется странное чувство неправильности в груди в тот момент, когда он соглашается покинуть башню. это же его дом; готов ли он покинуть его? разве люди, которые любят свой дом, не хотели бы остаться в нем? но это не так, чонгук любит свою башню. он любил все закоулки и трещинки и следы на стенах, все рисунки, на которые он потратил несколько лет, только чтобы наполнить серый камень чем-то ярким., но так же ему хотелось… чего-то большего. это звучит эгоистично. его мама была права: в конце концов, он все еще ребенок — доверчивый, наивный и не знает, чего хочет. он даже не думает о том, что будет делать, когда выйдет туда, где творятся все те ужасные вещи. мать рассказывала ему об этом — о людях, которые стремились навредить другим, о болезнях, о хаосе. здесь он в безопасности. здесь он все еще птица в клетке. это ненадолго, говорит он сам себе, когда собирает сумку, которую полностью заполняет едой и одеждой. шуга, как оказалось, брал с собой лишь рюкзак, который спрятал в одной из кастрюль перед тем, как исследовать башню. чонгук никогда не видел его до этого и был довольно удивлен, когда шуга достал его, чтобы чонгук тоже положил в него еду. я вернусь прежде, чем кто-то узнает об этом, вот что он повторяет себе, когда разглаживает простынь. шуга уже уснул, и чонгук завидует его способности так быстро засыпать. все будет хорошо, уверяет себя чонгук на утро следующего дня. шуга выглядит отдохнувшим и спокойным, но жмурится от яркого солнечного света. на его спине весит рюкзак, на ногах ботинки, а сам он в своей старой постиранной одежде. брюнет смотрит на босые ноги чонгука. — у тебя нет обуви? чонгук поводит плечами. — нет, — это все, что он отвечает. тяжесть сумки на его плече кажется чужой и неправильной. шуга пожимает плечами. — путь неблизкий. твои ноги могут заболеть. чонгук всегда ходит босиком, даже по холодному полу башни. он так же пожимает плечами, потому что он не знает, что ему еще сделать. его мама уже убрала все зимние носки. шуга тянет вниз фонарь-рычаг, и снова открывается тот самый проход. по спине чонгука пробегаются мурашки, как в самый первый раз. шуга без проблем входит и спускается на одну ступеньку. его лицо окутано тьмой на половину, когда он смотрит на него снизу вверх. — ты идешь или нет? у чонгука пересыхает в горле. он уходит. он на самом деле покидает башню. он медленно шагает вперед, пока не оказывается прямо перед лестницей. что-то останавливает его — собственное сомнение или сверхъестественная сила — он не знает. при одном взгляде на него, шуга громко вздыхает — так, чтобы было понятно, насколько сильно он раздражен — и протягивает ему руку. чонгук не отводит от него взгляда. — давай, — говорит он максимально равнодушно, и чонгук соединяет их ладони вместе. рука шуги удивительно теплая, несмотря на бледность парня. он дергает его за руку, заставляя идти за ним; они быстро спускаются по лестнице, которая кажется бесконечной. когда чонгук смотрит назад, на дверь в свою башню, она закрывается. он последний раз бросает взгляд, прежде чем она полностью закроется и оно исчезнет; солнце, нарисованное на самом потолке. — поторопись! — бормочет шуга, начиная спускаться быстрее. он довольно шустрый, отмечает чонгук, и ему тяжело идти с ним в ногу. они находятся в полной темноте, и лишь сквозь маленькие трещинки проникают тонкие полоски света. чонгук благодарен за то, что шуга хотя бы держит его за руку. иначе, он мог бы подумать, что он спит — что-то типо тех снов когда вы начинаете падать, не зная почему. рука шуги дает ему осознание того, что это не так. проходит вечность, но они все же оказываются у основания башни. шуга резко останавливается, а чонгук врезается в его спину, но тут начинает толкать большую дверь, в чем ему помогает чонгук. и- и она поддается, запуская свет. чонгук медленно моргает, держась за плечо шуги и согнувшись. он пытается восстановить дыхание после бега, и ловит носом запах чего-то сладкого и незнакомого. он убирает руку. все отличается от того, что он видел из окна. так или иначе, мир ярче, намного ярче. трава зеленая и живая, переливается ранней утренней росой. небо над ним выглядит настолько широким, что небосвод тянется мимо верхушек деревьев, освещенный только вставшим солнцем. звук воды так близок, несется мимо. чонгук поворачивает голову и видит водопад, к которому он всегда хотел прикоснуться. шуга уже вышел, его ботинки сплющивают траву под ногами. шуга смотрит вокруг и понимает, что чонгука нет рядом с ним. вместо того, чтобы что-то сказать, он ждет, когда чонгук сделает первый шаг. и когда чонгук делает это, то ловит в груди странное чувство — он не хочет возвращаться. трава удивительна прохладна под его ступнями. чонгук никогда не чувствовал ничего подобного — он уверен, что ничто не сравнится с этим чувством. когда он идет, то проводит ладонями по траве. он чувствует удивление, когда чувствует влагу на своих руках. — ладно, ребенок, пришло время-, — юнги прерывает резкий порыв воздуха, который оставляет после себя чонгук, когда направляется в сторону маленького озера, находящегося в устье водопада. шуга наблюдает за тем, как он быстро бежит, как его волосы разлетаются во все стороны, как руки широко расставлены в стороны. когда он оказывается около озера, то опускается на колени у самого края. шуга с неохотой подходит к нему сзади. — это рыбы? — спрашивает чонгук, глядя на серебряные, заостренные тела к низу. — я никогда не видел их так близко. шуга останавливается позади него. — здесь также есть черепахи, — говорит он со странным тоном голоса. — а головастики потом превратятся в лягушек, — он указывает на каждое существо, когда говорит про него. чонгук снова смотрит на крошечную рыбу, которая плавает по кругу, и опускает руку в воду. он чувствует себя прохладно и странно; он опускает ее глубже, ил окутывает его пальцы. чонгук убирает руку и рыба уплывает быстро, словно вспышка. несмотря на все, он смеется. — ты видел это, шуга? ты видел? чонгук так сосредоточен на этом, что даже не замечает, как шуга садится рядом с ним на колени. он обращает на это внимание лишь тогда, когда еще одна рука погружается в воду, и чонгук смотрит на человека рядом с ним. — ты должен держать руку в воде дольше, и тогда они сами подплывут к тебе, — голос шуги немного грубоват, когда он объясняет. чонгук смотрит и, следуя его примеру, опускает руку в воду. маленькая золотистая рыбка, плавающая рядом, покусывает пальцы шуги и переходит к чонгуку. — только не двигайся. это может быть щекотным. чонгук делает, как он сказал, убедившись, что удобно стоит. рыбка подплывает и толкается в его пальцы; чонгук не может сдержать смешок в груди. шуга вытаскивает руку из воды, отряхивая ее от воды, и рыба молниеносно уплывает. чонгук смотрит на свою ладонь, до сих пор не веря, что она касалась кончиков его пальцев. — нам нужно идти, если мы хотим попасть туда к полудню, — говорит шуга. — это будет долгий путь. если бы у нас была лошадь, было бы лучше, но… — он пожимает плечами. — кроме того, в первый раз довольно больно кататься на лошадях. — я хочу покататься на лошади, — с нетерпением признается чонгук. — не сможешь, если твои ноги убьют тебя, — шуга идет в сторону нужного направления. — пошли. / чонгук смотрит вниз и морщится из-за боли в ногах. они идут всего час, а он уже обессилен. здесь так много звуков. он поворачивается каждый раз, когда слышит что-то — животное, ползущее в темноте, шелест в кустах. шуга поторапливает чонгука, чтобы идти быстрее, но он просто не может не отвлекаться на все вокруг. он чувствует грубость коры деревьев своими ладонями, когда проводит руками по их стволам. животные пугаются, когда он проходит мимо. насекомые жужжат вокруг него, ползают по земле, листьям и лепесткам цветов. он аккуратно касается божьей коровки одним пальцем, когда шуга раздраженно вздыхает и тянет его за воротник, чтобы он продолжил идти. единственным недостатком является отсутствие обуви. шуга уверенно идет вперед словно прекрасно знает, куда им нужно идти, а чонгук остается позади, следуя за ним. его ступни ощущали каждую неровную поверхность, веточки, острые предметы, камни и другие вещи. он не хочет смотреть вниз, потому что уверен, что возможно поранился, но ему не хочется задерживать их. его мама всегда говорит, что он растяпа, и это может ему навредить, и теперь он слегка рассержен, потому что это правда. ему удается забыть о боли буквально на полчаса. чонгук вздыхает, потому что его ступни стали заметно меньше болеть, но упавшее дерево дает понять иначе. он не смотрит, куда идет, и подворачивает лодыжку, падая на бок. получается громче, чем ему хочется, и чонгук видит, как шуга останавливается. это была правая лодыжка; он приподнимается и морщится, потому что ему правда больно. на ноге видны несколько царапин, из которых идет кровь. чонгук замечает, что его ступни все в грязи и так же кровоточат. — черт, — слышит он, когда шуга приближается к нему. — это выглядит ужасно. почему ты раньше не сказал? — он имеет в виду порезы на ступнях. — они не болели до этого, — признается чонгук. юнги фыркает. — это потому что твои ноги онемели от боли, а это не хорошо; может даже быть заражение. дерьмо, положи их сюда, — он сидит на пне и хлопает рукой по колену; чонгук подходит, чувствуя себя неловко. шуга рассматривает его ноги, пытаясь оценить серьезность травмы, и вздыхает. — да уж, фляжкой тут не обойдешься. нам нужно будет тщательно продезинфицировать их и замотать чем-нибудь. хотя даже тогда ты не сможешь ходить с вывихнутой лодыжкой — смотри, она набухает. — и как мне сделать это? — чонгук хмурится. ему следовало сказать шуге об этом прежде — боже, он иногда так медленно соображает. шуга вздыхает. — я не могу позволить тебе идти пешком, станет только хуже. тут недалеко должна быть река. давай, забирайся ко мне на спину. — что? — не понимает чонгук, оглядывая его, когда шуга поворачивается и опускается, чтобы тот смог залезть на него. — ты слышал, что я сказал, я просто, блять, отнесу тебя до туда, — злится шуга. — гм, разве тебе не будет тяжело? — уточняет чонгук. он выше шуги на несколько сантиметров. — или трудно? — шуга не похож на одного из тех парней, который таскает каменные блоки для удовольствия. как бы понимая его мысли, шуга фыркает. — просто доверься мне — я часто делаю такие вещи. давай. , но чонгук до сих пор не знает, зачем он делает такие вещи. ему приходится обернуть свои руки вокруг шеи шуги и позволить ему подхватить его под колени. чонгук замечает, что юнги тяжело вздыхает, когда поднимается. он беспокоится. — ты уверен, что все в порядке? — заткнись, ребенок, — ворчит шуга, а затем начинает идти. он чувствует себя немного странно, потому что никто раньше не носил его на спине, тем более не особо высокий брюнет-незнакомец, который выглядит так будто сломается от несильного порыва ветра. это почти невероятно, потому что шуга несет его уже довольно долго, не жалуясь. иногда чонгук чувствует боль, распространяющуюся от его лодыжки по всей ноге. хорошо, что он не идет пешком. какое-то время они продолжают идти, ныряя через густые заросли, что чонгуку уже кажется, что они идут в никуда. чонгук говорит шуге, что находится перед ним, чтобы тот не споткнулся. в конце концов, шуга прорывается через чащу деревьев и выходит в более открытую местность. там, в паре метров от них, течет длинная, извилистая река. она довольно широкая; по ней наверняка смогла бы проплыть небольшая лодка, но точно не корабль. вода выглядит прозрачной, глубокой и чистой. шуга вздыхает. — вот, мы на месте, — комментирует он, подходя ближе к реке, и опускается, помогая чонгуку аккуратно сесть на большой камень. он внимательно разглядывает все еще кровоточащие порезы на ногах чонгука и аккуратно ощупывает его больную лодыжку. — не похоже на растяжение, — говорит он. — и это хорошо. тебе нужно просто немного размять ее и все будет хорошо. эти порезы… тебе, вероятно, не следует смотреть на свои ноги прямо сейчас. у тебя в сумке есть ткань? — а, да, — чонгук тянется к сумке и копается в своей запасной одежде, которую он положил с собой. между тем, шуга наполняет фляжку до краев водой и выливает всю воду на ногу чонгука; она холодная, поэтому чонгук дергается, но юнги крепко держит его. — достань один большой кусок и маленький, — говорит он. чонгук дает ему одну из своих рубашек и носовой платок. — зачем? шуга пожимает плечами в ответ. — надеюсь, тебе это больше не понадобится, — он разрывает рубашку чонгука. шуга вытирает платком грязь с ноги чонгука. он делает это медленно, зато эффективно, очищая все порезы от грязи, от чего чонгук иногда вздрагивает. он замечает на своей ступне несколько маленьких красных и синих синяков; он всегда получает их с большой легкостью. затем шуга переходит к травмированной ноге, он делает все то же самое, но только аккуратнее и мягче. он выпрямляет его ногу так, чтобы связки вернулись в прежнее состояние; чонгук задерживает дыхание от боли, пока не чувствует, как боль сходит, и уже может выпрямить ее сам без затруднений. когда он заканчивает, то разрывает рубашку чонгука на несколько полос. он обматывает ими ноги чонгука, чтобы его ноги совсем не касались земли, но это выглядит странно. чонгук ничего не говорит по этому поводу, потому что понимает, что другого варианта просто нет. — спасибо, — говорит он, в конце концов, проводя пальцами по ткани. шуга вздыхает встает. — мы теперь в расчете, — это все, что он отвечает, указывая на царапину на лбу. похоже, она вскоре заживет. — если у тебя есть какие-то проблемы, ребенок, ты можешь об этом просто сказать. — да, но я сам виноват, что ничего не взял с собой, — бормочет он. — для начала, у тебя просто не было обуви — ты не мог взять ее с собой, — рассуждает шуга, опираясь на то, что ему говорил чонгук. — это уже не важно — все закончилось. мы можем здесь остановиться. есть что-нибудь поесть? чонгук вытаскивает буханку хлеба, и шуга разрывает ее пополам. он опускает ладонь в воду, чтобы попить. — продолжай разминать лодыжку, иначе не сможешь идти дальше, — напоминает он. чонгук кивает и делает, как он сказал. он следует примеру шуги и опускает руку в воду, отмечая, что она отличается от воды в водопаде этим утром. речная вода движется быстро, неся за собой всех ее обитателей. камень, на котором он сидит, наверное, один из самых больших, что он видел в своей жизни. он покрыт трещинами и мягким зеленым мхом. легкий ветерок мягко ласкает листья. чонгук замирает, наблюдая за их живым шелестом. из его башни они казались другими. ветки винограда вьются вокруг ствола одного из деревьев. ворсинки травы колышутся на ветру в разные стороны. здесь прохладно, спокойно и так легко. — нам нужно идти, — говорит шуга; конечно, они не могут оставаться здесь вечно. он помогает чонгуку подняться, придерживая его за локоть. чонгук игнорирует боль в ногах — он чувствовал себя хуже! — и уже ровно стоит на ногах. к его удивлению, его лодыжка болит не так сильно. возможно, что только слегка, потому что он просидел на месте около часа, но это были пустяки по сравнению с той ужасной болью, которую он чувствовал ранее. — она начинает набухать, это хорошо, — говорит шуга, смотря на ноги чонгука. — но тебе повезло, что это больше не навредит тебе, поэтому, давай, ребенок, пошли, ладно? и послушай, — шуга смотрит на него очень серьезно. — если тебе будет больно, просто скажи мне, хорошо? какая разница чья это вина — твоя, моя или чья-то еще. если ты будешь держать все в себе, будет только хуже. сбитый с толку чонгук может только кивнуть. к счастью, шуга удовлетворен этим ответом. — хорошо, хорошо, пойдем, — он идет вперед, почесывая затылок, но не движется слишком быстро и, как правило, постоянно оглядывается назад, чтобы проверить в порядке ли чонгук. это своего рода бессловесная доброта, которая, как уже понял чонгук, характерна для шуги. / во-первых, чонгук молчит всю дорогу из-за всех этих новых вещей, которые окружают его. он слишком занят, увлечен новым миром для него, чтобы найти хоть что-то, что сказать. впрочем, чонгук любопытен по своей природе, поэтому, когда он привыкает к цветам и запахам в лесу, он переходит к новой интересной вещи. чонгук равняется с шугой, смотря на свои перевязанные ноги. они больше не болят, о себе дают знать лишь синяки на ступнях. с этим чонгук может справиться. — как ты научился лечить раны? — спрашивает он. сначала шуга ничего не отвечает, но потом, когда говорит, выглядит так, будто что-то недоговаривает. — в моей жизни были пара вещей за последние годы, которые делали больно, поэтому мне пришлось научиться. —  делали? — больше нет. чонгук замирает и указывает на рану, которая кровоточила только вчера. — но тебе было больно здесь? юнги взмахивает руками и поворачивается к нему, удивленный. — это потому, что кое-кто избил меня книгой, — возражает он. — я думал, что ты похититель, — вспыхивает чонгук. — и все же, вот он ты идешь рядом со мной, — улыбается брюнет. — и если бы я был похитителем, стал бы я спрашивать, есть ли здесь кто-нибудь? чонгуку нечего сказать на это, но он все же бормочет: — откуда мне было знать? я никогда не встречал их прежде. — звучит так, словно ты не встречал людей вообще, — шуга замолкает. — забудь это. пойдем. чонгук молчит недолго, потому что где-то в груди появляется желание сказать хоть что-нибудь. странно, ведь раньше его не беспокоила тишина, он проводил много времени в своей башне наедине с ней, но теперь она его словно душит. — как ты нашел мою башню? шуга не останавливается после его слов, но заметно напрягается. его шаги становятся спутанными. — я бежал от кое-чего. глаза чонгука расширяются. — от монстра? — чего? нет. — ты сказал, что что-то бежало за тобой, — говорит чонгук, осматриваясь вокруг. — монстр здесь? ты бежал от монстра? — нет здесь никакого монстра, — отвечает юнги, что его немного веселит. чонгук смотрит вокруг, словно монстр выскочит в любой момент, прижимаясь ближе к шуге. он раздраженно вздыхает. — это неправда! во всех книгах говорится, что в любом лесу всегда есть монстр, — говорит чонгук низким голосом, словно проливает свет на какую-то тайну. — это похоже на одну сказку, где- ай! — чонгук резко останавливается, врезаясь в шугу, который остановился прямо перед ним. он потирает руку, которая пострадала при столкновении и теперь болит. он немного отступает назад, но пространство между ними вновь сокращается. — сказки это просто сказки, ребенок, — шмыгает носом шуга, доставая фляжку и делая из нее глоток, вновь разворачивается и идет вперед. внезапно он чувствует себя ужасно, потому чонгук это просто мальчик, который не знает ничего, кроме как рассказов из книг — он поворачивается. — на попей, пока мы не ушли. — не знаю, я вот думаю, что в лесу много монстров. шуга замирает. чонгуку закрывает рот рука в перчатке, а к горлу приставлен нож. убийца грубо наклоняет голову, и кажется, что вот, одно короткое движение и он перережет ему горло. чонгука опустили на колени и он сам не в состоянии хоть что-то сделать с этим. он проклинает все на этом свете. фактически, чонгука поймал настоящий грабитель. парень, стоящий за ним одет во все черное, от маски до сапог. в тени леса трудно разглядеть его лицо. шуга медленно поднимает руки, стараясь не показать парню, как он напряжен. он смотрит в остекленевший взгляд чонгука и удивляется тому, что тот так долго молчит. — у меня нет даже одной чертовой монеты, — говорит он с насмешкой. — так почему бы тебе не отпустить ребенка? фигура склоняет голову. — деньги это не единственное, от чего ты можешь отказаться прямо сейчас. что за приятный запах исходит из твоей сумки, м? чертова еда. должно быть, он следил за ними обоими до этого. шуга прищуривается; он помнит о ноже в своем ботинке, потому что не вынимал его еще с тех пор как зашел в башню, но он не может достать его сейчас, чтобы успеть обезвредить этого парня, не навредив чонгуку. хорошо, что они не брали ничего другого с собой, а то у них были бы реальные проблемы. — да, хорошо, — говорит шуга, пожимая плечами. он не может отдать похитителю свою сумку, но в сумке чонгука большинство нужных вещей, включая аптечку. проклятие. — я отдам тебе еду, уличная крыса. фигура усмехается. внезапно он убирает руку и нож от чонгука, пряча его. чонгук быстро поднимается с колен и прячется за шугой, тяжело дыша, его лицо бледное. грабитель снимает маску и капюшон. — если бы я был настоящим вором, хен, ты был бы уже мертв. — усмехается чимин. — почему у тебя такой враждебный настрой ко всем? шуга игнорирует удивленное чонгуково что?, потому что у него, кажется, нервный тик. конечно, он ощущает облегчение, но раздражения в нем точно больше. когда чимин подходит, чтобы обнять его (что за ублюдок), юнги со всей силой дает ему подзатыльник. — ох, хен, за что? — откуда ты здесь вообще? — юнги спокойно оглядывает чонгука за своей спиной. черт, парень, наверное, сошел с ума. чимин дует губы. — я возвращался с работы, когда увидел тебя, хен. просто подумал, что будет весело. шуга вздыхает. то, что чимин называет забавой очень сильно отличается от простой человеческой забавы. он чувствует, что чонгук начинает трястись позади него, и не может понять, чимин ли так сильно его напугал или он уже не может держать себя на ногах. — не трогай его, — строго говорит ему шуга, беря чонгука за запястье и выводя его вперед. чимин открывает рот, но шуга заставляет замолчать его взглядом. — я серьезно. — хорошо, хорошо, — отмахивается чимин, чувствуя себя немного глупо. — прости, милашка. чонгук давится воздухом, широко раскрывая глаза. — гм- — это пак чимин, — говорит шуга, нарушая неловкость между ними. — я работаю с ним. чимин, это чонгук. — просто чонгук? — просто чонгук, — подтверждает шуга. — пошлите уже, мы теряем время, и я хочу уже прилечь, — он отпускает запястье чонгука, касаясь его пальцев, замечая, что чонгук почему-то ведет себя так, словно он немой. — ох, вы, ребятки, направляетесь в город? и где ты нашел этого милашку? — чимин подходит, чтобы ущипнуть чонгука за щеку. — хэй, ты не был таким молчаливым до этого. не бойся хена~ ох, точно, я же теперь хен, ведь так- — мне исполнится восемнадцать, — единственное, что говорит чонгук, возмущаясь. — через день. — о, с днем рождения! — ярко улыбается чимин. то тепло, которое он излучает, притягивает чонгука. шуга удивляется тому, как они быстро нашли общий язык. — зови меня хеном, хорошо? прости, что ты стал жертвой — я просто хотел немного подшутить над шугой-хеном. — все в порядке, — отвечает чонгук, слегка улыбаясь, и шуга чувствует себя немного… странно, когда видит, как чонгук улыбается чимину. почему этот ребенок такой доверчивый? — чем занимался сегодня? — неожиданно спрашивает шуга, обращая на себя внимание обоих парней. — многими вещами, — отмахивается от него чимин, смотря на чонгука. — как всегда нудными. шуга вспоминает, что никогда не говорил чонгуку о том, чем он сам занимается. он поджимает губы. — да, хорошо, пошлите. — я могу к вам присоединиться? — спрашивает чимин, уже идя за ними. — я потерял свою лошадь где-то неподалеку. шуга смотрит на него: ему кажется, что здесь пахнет ложью, но он не может прогнать чимина. чонгук просто кивает и обеспокоенно смотрит. — с твоей лошадью все будет в порядке? чимин фыркает, будто бы тот сказал что-то смешное. — да, конечно. то, как он улыбается, заставляет чонгука задуматься в правдивости его слов.