Когда сын Одина полюбил дочь Зевса

      … Дорогой номер в отеле. Ужин в номер. Табличка на ручке «Не беспокоить». Шелковые простыни. Светловолосый короткостриженый мужчина с повязкой на правом глазу. Самая красивая женщина, которую он когда-либо встречал, лежащая на его мускулистой груди. Ее темные волосы, словно змеи, обвили грудную клетку мужчины. Ему это всегда нравилось, потому что он очень любил змей.       Очередная встреча между очередными миссиями Мстителей и Лиги Справедливости. Когда появлялось свободное время от ее дел и его управление спасенным народом. Короткий отдых. Вкусная еда. Плотские утехи. Забытие… Все это стало привычным, но в то же время и безумно необходимым этим двоим. Сыну Одина и дочери Зевса.       Вот и сейчас после продолжительного и страстного соития Бог Грома и Погибель Богов спали в объятиях друг друга. Рука женщины покоилась у него на груди. Приятная близость, теплота тел. Сон без тревог. Но, увы, не всегда. Потому что даже самым сильным и лучшим воинам иногда снятся битвы, в которых они теряют солдат, друзей и близких. Битвы, которые они проигрывают.       Звон мечей… Пламя бушует… Земля дымится… Здания рушатся…       Тьма наступает…       Люди кричат… Люди падают на землю, словно скошенные… Люди погибают…       Слезы и кровь… Реки крови… Руки, лица и мечи в крови…       Отчаяние охватывает разум… Забирается под кожу… Отравляет сердце…       Резкая вспышка боли…       Тор и Диана одновременно и непроизвольно вздрогнули, а затем резко открыли глаза. Женщина приподнялась на локте, улыбнулась, и коснулась лица мужчины рукой. Ладонь приятно уколола щетина. Кончиками пальцев Одинсон нежно погладил спину Принс. Она зажмурилась от удовольствия.       - Чтобы высыпаться, нам с тобой нельзя делить одно ложе, - чуть хрипловатым ото сна голосом произнесла женщина.       - Было так плохо? – удивленно спросил мужчина. – Я вроде всегда был хорош… - он запнулся, - в плотских утехах. Но куда мне до той, - голос мужчины стал обиженным, - которая прочла об этом 12 книг…       Дочь Зевса засмеялась. Ее сильно развеселило, что сын Одина боится того, что не доставляет ей удовольствие во время любовных игр.       - Да я не об этом, - Диана наклонилась над лицом Тора, и снова погладила его по щеке. - Ты хорош, - прямая неприкрытая похвала заставила мужчину довольно улыбнуться. - Я о том, что мы будим друг друга, - Принс слабо коснулась его губ своими. – Тебе ведь тоже снятся битвы?..       - Да, - тихо ответил Одинсон. – Бывает…       Его руки обвили тело Дианы и крепко прижали к себе. Женщина довольно замурчала. Она хотела было поцеловать мужчину, но, неожиданно для нее, Тор, прижимая Диану к себе, перекатился на постели. Так, что теперь женщина оказалась под ним.       - Хитрец, - Принс засмеялась, и легонько стукнула Бога Грома по спине руками.       - Не тот Бог, - Одинсон улыбнулся, имея в виду своего брата. – Ты ведь сама сказала, что я хорош… - он потерся носом о шею Дианы, и поцеловал ее под подбородок.       Женщине была приятна тяжесть любимого мужчины, нравилось чувствовать рельеф его мышц, его горячее дыхание на своей коже, его нарастающее желание...       Губы Бога Грома оставили несколько влажных следов на шее Принс, а после накрыли ее губы. Их поцелуи всегда были долгими и тягучими, словно они не могли друг другом насытиться. От прикосновений рук под пальцами по коже прошел ток. А может это Тор не смог сдерать свою силу от охватившего его вожделения.       Пальцы Дианы сжали лопатки Тора, когда они стали одним целым. Женщина обвила ногами бедра мужчины. Ее тело откликалось на все его ласки, поцелуи, движения... Дыхание у любовников сбилось. Вдохи и выдохи превратились в стон сладострастия. Когда они оба достигли пика, несколько разрядов молний вырвались из тела Бога Грома, озарив голубым светом комнату. Разлетевшись по номеру, они оставили на обоях, полу и потолке пропалены. Почти рядом с такими же следами, которые остались от предыдущих соитий…

***

      … После коитуса любовники лежали тихо и практически не двигались. Лишь руки Дианы слабо гладили спину Тора, который зарылся лицом в ее темные волосы. Мужчине нравилось вдыхать запах ее волос – они всегда пахли шоколадом.       Боги расслабились. По их телам разлилось приятное тепло. Дыхание начало приходить в норму. А пелена, застилающая глаза, почти рассеялась.       - Опять придется платить за нанесенный ущерб, - еще не окрепшим голосом проговорила Диана, окинув номер взглядом и оценив масштабы разрушений.       Тор нехотя приподнялся на локтях, и, довольно усмехнувшись, с наигранным раскаянием в голосе, произнес:       - Это моя вина… Я… - он вдруг замялся, - попрошу у Старка, - Богу Грома было неудобно говорить о таком женщине, которую он так скоропостижно полюбил.       Это было неудобно и некрасиво. И унижало его мужское достоинство. Тор чувствовал себя не королем, а каким-то нахлебником, живущим за счет богатого друга с работы. Но здесь, в Мидгарде, у него не было денег. А его родной дом был уничтожен. Практически с его разрешения. Одно радовало – здесь, на Земле, нашлось место для его подданых.       Дочери Зевса совсем не понравился настрой Одинсона. Она тонко почувствовала смену его эмоций.       - Не выдумывай, - Принс нахмурилась. – Я ведь тоже к этому причастна, - она улыбнулась, в надежде приободрить своего мужчину, и потянула его на себя, чтобы поцеловать.       Неожиданно ножка кровати с той стороны, где лежали любовники, подломилась, и Тор с Дианой чуть не скатились на пол. Бог Грома успел прижать дочь Зевса к постели своим телом, ухватившись при этом одной рукой за спинку кровати. Когда это произошло, они оба очень громко рассмеялись.       Но даже сквозь смех Принс все-таки ухитрилась произнести:       - Ну, вот… Еще и за сломанную кровать платить… Опять…