***
Орфей съёжился в углу спальни Мегги. По его бледному лицу стекали слёзы. Почему она смогла вчитать себя в книгу, а он — нет? Неужели какой-то ребёнок лучше него?! — Орфей, ты здесь? — дверь приоткрылась, и в неё заглянул Баста. — Чего тебе? — севшим от слёз голосом спросил Луноголовый. — Что ты здесь сидишь? — ответил вопросом на вопрос парень*. — Не твоё дело! — Орфей понемногу успокаивался. — Так чего тебе? — Мне-то ничего. Просто Мортола страстно хочет тебя выпороть, — сообщил Баста. Блондин поднял на него заплаканные глаза: — В-в-выпороть? — заикаясь, переспросил Луноголовый. — Да, выпороть. А что, она тобой, мягко говоря, недовольна. Мальчишку упустил, листок тоже… — Ты не имеешь права! — Зато Мортола имеет полное право отправить тебя за решётку, — любезно напомнил ему Баста. — Выбирай. Орфей едва заметно кивнул. — А словами? — П-п-порка, — пролепетал тот. — Сегодня вечером подойдёшь ко мне и напомнишь, — строго произнёс светловолосый**. — Забудешь — выпорю при всех, включая пленников. Ясно? — Д-да. Баста ухмыльнулся и вышел. Орфей в бессилии упал на кровать. Ну почему всё идёт не так, как он хочет?***
Орфея в детстве пороли часто. За плохие оценки, любовь к чтению… Да много за что, всего и не упомнишь. Обычно отец пользовался своим ремнём, однако один раз взялся и за розги. Тогда Орфею было пятнадцать, и его не пороли уже года три. В тот вечер он убежал, чтобы встретиться с Эллой, хотя обещал помочь отцу в лавке. Но встреча окончилась плохо: Элла призналась, что изменила ему с его заклятым врагом, главным задирой школы — Марко. Весь в слезах, Орфей вернулся домой, где его уже ждал отец. Не дав ему и слова сказать, мужчина потащил упирающегося Луноголового в спальню, и, бросив на постель, как мешок с картошкой, велел раздеваться. Только тогда он заметил стоящее в углу комнаты ведёрко с прутьями. Ни просьбы, ни мольбы не возымели воздействия. Отец просто закрутил ему руки за спину, прижал коленом поясницу и принялся пороть. Тогда Орфей не помнил, сколько он получил ударов, однако помнил, что отец остановился только после одного из его душераздирающих криков — аж стёкла зазвенели. Отец был настолько зол, что только после крика увидел, что зад Орфея стал маслянистым от крови. А через час температура у Луноголового подскочила до сорока. Приехавший на скорой врач прописал строгий постельный режим и запретил садиться и переворачиваться на спину в течении недели. Отец тогда долго извинялся перед ним, однако неприятный осадок остался. Конечно, у Орфея не было полной уверенности, что Баста будет пороть его именно розгами, но всё равно было страшно.***
«Если хочешь выбрать прутья для порки, то есть только три самых лучших дерева для этого, — сказал ему как-то Каприкорн. — Берёза — небольшая провинность, её прутья не слишком гибкие, но крепкие. Если наказание посерьёзней, нужно брать кизил. Гибкий, прочный и тонкий — в самый раз для такого. Самые серьёзные провинности — ива. Запомни, чем тоньше и длиннее прут, тем больнее им будет». «А как нужно пороть? — спросил он. — Я не хотел бы перестараться». «Старайся не ударять более чем два-три раза по одному месту, кожа может лопнуть. Бей только по нижней части зада и бёдрам. Так и больнее, и памятнее, и безопаснее. Не начинай бить слабее, или сильнее, в зависимости от крика. Если не издаёт никаких звуков — возможно, потерял сознание от боли. Или игнорирует. Правда, такие потом так орут… Если провинность небольшая — до двадцати ударов в самый раз. До сорока — за что-то похуже. Но не надо давать больше семидесяти ударов. Если это ива, то вина будет полностью прочувствована уже после двадцати-тридцати ударов. Видишь кровь — лучше сразу остановись. Потом может начаться заражение. Но никогда — слышишь? — никогда не бей розгами сразу — только кожу расцарапаешь. Нужно перед этим хорошенько отшлёпать. Ремнём, рукой — тебе решать. До алого. Хочешь сделать побольней — замочи прутья в соляном растворе. На ведро пять столовых ложек соли. Ты понял меня, Баста?» «Да, Господин, — ответил он». Баста помнил это. И потому решил пока что остановиться на кизиле. Сорока ударов Орфею за глаза хватит. Ну, а потом… Он улыбнулся, представив себе это «потом». Ветки, как нарочно, были очень толстые — такими только синяки оставлять. Берёзовые ему тоже не понравились. Длинные, но стоило ему срезать одну и проверить на гибкость, как она разломилась у него напополам. Других берёз не было. Скрепя сердцем, Баста вышел к озеру и срезал десять длинных ивовых прутьев. Должно хватить. Затем он побрёл обратно — для упругости их нужно было замочить.***
Ужин. Мортола громко отчитывала Сахарка за отвратительную стряпню. Орфею кусок не лез в горло, он машинально подносил вилку ко рту и не чувствовал вкуса. Баста тоже не был заинтересован в еде. Он без особого интереса вылавливал в переваренном рисе кусочки тушёного мяса и овощей. У Орфея язык не поворачивался напомнить ему о порке. Но… порку при свидетелях хотелось ещё меньше, поэтому он отодвинул тарелку и робко приблизился к Басте. Тот как раз допивал вино. — Баста… — начал и не закончил он. Баста пристально взглянул на него. Орфей судорожно сглотнул и отвёл глаза. — Ничего не хочешь мне сказать? — спросил светловолосый. Луноголовый вздрогнул и что-то пролепетал. Трусишка. — Ладно, пошли, — прошипел Баста и крепко ухватил его за локоть. — Мортола, мы поели, можно идти? Старуха раздражённо махнула рукой, не отвлекаясь от перепалки с Верзилой. Баста завёл Орфея в выбранную им ранее комнату на первом этаже и запер дверь на ключ -вряд ли Мортола действительно хотела его выпороть. — Раздевайся, — велел Баста и принялся вынимать из джинсов ремень. Увлечённый, он не заметил, что Орфей замер и начал как-то подозрительно приглядываться к нему. — Ты ещё в одежде? — сердито спросил Баста. — Чего уставился? — Н-н-не смей! — Орфей выставил вперёд руки, словно собираясь защищаться. — Мы так… не договаривались! — Мы договорились о наказании, но конкретное орудие не выбирали — деловито пояснил Баста. — Оно могло быть любым, золотко. — Мы о порке договаривались, а не об этом! — повысил голос блондин. — И я тебе не золотко! — Ты не знаешь, что порют ремнём? — изумился парень. — Не хочешь быть золотком — будешь поросёнком. — Я не про ремень! — Орфей перешёл на крик. — А про что тогда? — с недоумением спросил Баста и озадаченно перехватил взгляд Орфея — тот напряжённо пялился на его ширинку. Тут до Басты дошло. — Ты чего, и в мыслях не было! — не моргнув глазом, соврал светловолосый. Блондин нервно взглянул на него и принялся расстёгивать рубашку. — Баста… — Ну? — Ты… ты не мог бы… не мог бы отвернуться? — Нет, не мог бы, — ухмыльнулся светловолосый. — Сам разденешься, или мне помочь? Орфей вспыхнул и резко отвернулся. Раздался звук расстёгивающейся ширинки, и взору Басты предстали тонкие чёрные трусы, плотно обтягивающие пышные округлости. — А трусы? — поинтересовался светловолосый. — А их… тоже снимать? — блондин робко обернулся. — А ты как думал? Что я тебя прямо по ним пороть буду? — с напускной серьёзностью спросил Баста. Вид полуобнажённого Орфея заводил его. Луноголовый потупился. Вздохнув, Баста отвернулся. Чёрт. Стоит. Лёгкий шелест. — Ты всё? — Д-да. Светловолосый повернулся и как бы случайно зашагнул левой ногой за правую. Только бы не догадался. Орфей, пылающий от стыда, прикрывал руками своё «хозяйство». И почему он такой стеснительный? — Ляг на него животом. — Баста указал рукой на стоявший посреди комнаты стол. — Будет поудобнее. Орфей беспрекословно выполнил приказание. Его нежные, пышные полушария с едва заметным целлюлитом легонько дёрнулись, когда блондин улёгся на стол. Не задница, а загляденье. На секунду Басте даже стало немного жалко Орфея, но в следующий миг его обмякший было член вновь уткнулся в бедро, и вся жалость мигом испарилась. Ремень Басты — широкий, из чёрной кожи, как нельзя лучше подходил для болезненной «разминки». Светловолосый довольно пощёлкал им в воздухе. Чпок! Ремень приземлился прямо под ягодицами и оставил ярко-красный след. Обычно концерты закатывали с первого удара, но Орфей только резко выдохнул. Второй пришёлся чуть выше. Блондин упорно продолжал молчать. Чпок, чпок, чпок — Орфей не отзывался. Луноголовый не застонал даже когда Баста, подвывая про себя от нетерпения, ударил с оттягом три раза по одному и тому же месту. Наконец, мягкая попа и бёдра были полностью покрыты алыми отметинами, а Орфей всё молчал. Если не издаёт никаких звуков — возможно, потерял сознание от боли. Или игнорирует. Баста осторожно тронул Орфея за плечо. — Ты тут живой? — А? — блондин обернулся. Его лицо слегка побледнело, но в целом никаких изменений с ним не произошло. — Уже всё? Правда, такие потом так орут… — Не-е-ет, это была только половина, — быстро проговорил Баста. Он оглянулся было, но тут же вспомнил, что оставил розги в коридоре. — Подожди меня, я сейчас вернусь.***
Как только Баста вышел, Орфей моментально вскочил и принялся напяливать трусы. Грех не воспользоваться таким случаем. Сейчас он убежит…, а потом… потом… За Цербером, конечно, вернуться не получится. Ну, так… Верзила о нём позаботится… наверное… Он же любит животных… Кое-как справившись с пуговицами, Орфей вылетел из комнаты. Он метнулся к парадному входу. Но там… стоял Баста… К счастью, разбойник не заметил. Увлечённый, он проверял на гибкость длинные, тонкие… п-п-п… п-п-прутья!!! Окончательно перепугавшись, Орфей рванул к чёрному входу. Рядом с ним стояла Мортола. Она продолжала отчитывать Сахарка, однако уже гораздо тише. Видимо, запала поубавилось. «Я гулять!» — прокричал он, пробегая прямо между ними. Вылетев из дома, он помчался вперёд. Нужно бежать… бежать, бежать подальше от этого чёртового места… *** Баста довольно поднимался по лестнице. Ещё немного… и всё будет просто отлично… — Я вернулся! — Он довольно открыл дверь и… осёкся… Вот гад… Сбежал всё-таки. — Мортола, ты Орфея не видела? — Спустившись, спросил светловолосый, пряча ведёрко с розгами за спину. Сорока смерила его взглядом: — Видела. Сказал, что идёт гулять. Нёсся, между прочим, как оголтелый! — тут старуха покосилась на Сахарка и понизила голос. — Зачем он тебе? — Да… Поговорить надо, — выкрутился Баста. — Да ну? У меня странное чувство, что ты и до «прогулки» с ним говорил! — рявкнула Мортола. — Хотя ладно. На вот, пиджак ему отнеси. И передай, что он брюки наизнанку одел! Баста быстро кивнул и бочком протиснулся к двери, прихватив пиджак. Нащупав за спиной ручку двери чёрного хода, он открыл её и вылетел в открывшийся проём. Нужно его найти, любой ценой… Светловолосый мчался как паровоз, пока не выбился из сил. Он перешёл на шаг. Его бледное лицо покраснело от напряжения. О, озеро… Это озеро нравилось Басте, хотя за всю свою жизнь он видел его буквально несколько раз. Его зеркальная гладь успокаивала, а голубая вода так и манила к себе. Но нырять в него разбойник побаивался — там наверняка было много омутов, а плавал светловолосый… ну, прямо сказать, не очень. И тут он увидел его. На берегу озера сидел Он. Орфей. Его волосы растрепались и свисали тонкими прядями на лоб. На светлой коже ещё издалека были заметны капли пота. Баста замедлил шаг. Когда он подошёл поближе, то услышал плач. Тихий, робкий плач. Плач человека, который боится, что его накажут за малейшую провинность. Плач Орфея. Разбойник тихонько подкрался к Орфею и, ухмыльнувшись, закрыл ему глаза ладонями. Орфей отреагировал мгновенно. Он заверещал и попытался вырваться, но это ему не удалось — Баста был весьма сильным противником, да и внезапность «нападения» сыграла значимую роль. — АААААААААААААААААААААААААА!!! Отпустите!!! Отпустите меня, пожалуйста!!! — визжал Орфей. — Угадай, кто? — поинтересовался Баста. Ему необычайно точно удалось передать голос Сахарка. — АААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААА!!! — завопил блондин и неожиданно пнул Басту между ног. Воспользовавшись секундным замешательством нападавшего, Орфей рванул вперёд и упал… в озеро… — ОРФЕЙ!!! ДЕБИЛ!!! — заорал Баста, силясь разглядеть в воде блондина. Тот вдруг вынырнул, яростно хватая ртом воздух. Сразу было видно, что Орфей не умел плавать. Его руки беспомощно молотили по воде. «Да он же так утонет!» — в ужасе подумал Баста. Он колебался между желанием помочь Орфею и в то же время — желанием спасти свою шкуру и нежеланием утонуть при спасении чужой. Он захлёбывается. Ещё несколько секунд — и совсем исчезнет из виду… Баста не размышлял больше ни секунды. Он нырнул в тот самый момент, когда голова Орфея скрылась под водой. Нащупав под водой пряди, светловолосый с силой потянул вверх. Он выплыл с огромным трудом — потерявший сознание блондин неумолимо тянул его вниз. Руки Басты коснулись берега, и разбойник поспешил вытащить Орфея на поверхность. Как там людей откачивают? Он быстро подложил под ноги Луноголового камень побольше, повернул его голову набок и надавил на грудь. Выдох в рот. Десять надавливаний. Опять выдох. Опять десять надавливаний. Орфей слабо вдохнул и резко закашлялся. — Идиот, — с облегчением выдохнул светловолосый и, приподняв его, похлопал по спине. Откашлявшись, Орфей уставился на Басту. — Ну и чего во мне такого особенного? — вздохнул парень. Блондин продолжал смотреть на него ещё несколько секунд, а потом… разревелся… — Так, вот только мне концерт не устраивай, — голос разбойника казался сердитым, но руки уже гладили Орфея по круглой голове. Наплакавшись, блондин уткнулся носом в его грудь. — Н-не убивай меня. — От слёз его голос звучал глухо. — Зачем мне это? — поинтересовался Баста. — Ч-что… Что тебе от меня нужно? — ответил вопросом на вопрос Луноголовый Парень открыл было рот, но Орфей неожиданно перебил его: — Ааааааа! Ты хочешь, чтобы я оживил Каприкорна, да? Светловолосый оторопел: — Ч-чего? — Ну, Каприкорна. Ты же любил его… верно? — Эээээ… видишь ли… я тоже верю, что там… там Каприкорн жив, — на глаза Басты навернулись слёзы, и он быстро смахнул их рукой. — Но тогда… чего ты хочешь? Я вряд ли угадаю. Разбойник задумчиво взглянул на бледное лицо Луноголового. Ему не хотелось говорить Орфею правду, но он понимал, что рано или поздно придётся это сделать. — Чего я хочу?.. Тебе честно сказать, или нет? — Ну… давай честно. Баста вздохнул: — Тебя. — Меня? Но я… не понимаю… Господи, какой же он всё-таки хорошенький. — Сейчас поймёшь. Руки Басты лихорадочно принялись расстёгивать рубашку блондина. Надо покончить с этим. Раз и навсегда. — Баста, что ты… — Орфей не успел договорить. Светловолосый закрыл ему рот поцелуем. Луноголовый поддался было назад, но напрасно. Теперь-то он своего не упустит! Закончив поцелуй, Баста с наслаждением впился зубами в шею блондина. Орфей ойкнул, и вновь попытался отодвинуться. После того, как он ослабил хватку, там, где ещё недавно белела нежная кожа, красовался огромный засос. Его рука осторожно проскользнула в ещё мокрые от воды трусы. До него донеслось учащённое дыхание блондина. Баста принялся за обнажённые плечи, не забывая продвигать руку всё дальше. Пальцы медленно, плавными движениями гладили головку уже начинающего набухать члена. Орфей извивался не хуже угря, уже не сдерживая свои стоны. Его фаллос оказался куда более большим, чем он себе представлял. Наконец, Луноголовый тоненько вскрикнул, и в руку Басты ударил горячий поток спермы. — Тебе понравилось? — поинтересовался разбойник, вынимая из трусов покрытые подсыхающей белой жидкостью пальцы. — Д-да, — Орфей поднял голову. В его глазах горел тот самый огонь, которого Баста так давно добивался. — Так ты… ты гей? — Ну да. Есть немного, — Баста смущённо улыбнулся. — Да, кстати, раз уж я сделал тебе приятное… может, и ты сделаешь мне приятное? — В смысле — приятное? Я так не смогу повторить… наверное… — Господи, ну ты и тупица, — вздохнул Баста. — Раздевайся. Догола. Орфей молча повиновался. Его член чем-то походил на хозяина — толстый и коренастый, но был почти таким же длинным, как и у Басты. — Сколько? — спросил светловолосый, указывая на гениталии. — Почти девять дюймов и шесть***, — смущённо признался блондин и покраснел. — Великоват, да? Вместо ответа Баста разделся сам. — Ого… — восхищённо выдохнул Орфей. — Никогда такого большого не видел. — Да ладно тебе, — махнул рукой Баста, но по его лицу всё же было видно, что он польщён. — У меня всего на дюйм длиннее****. Тут блондин спохватился: — А всё-таки… Как тебе сделать приятное? — Ты уверен? — поинтересовался разбойник. — Это будет больнее, чем ты думаешь. Орфей вызывающе посмотрел на него. — Хорошо, — вздохнул светловолосый. — Ляг на спину и раздвинь ноги пошире. Сделал? Теперь аккуратно закинь их… — Вот так сойдёт? — Луноголовый демонстративно прижал широко раздвинутые ноги к голове и обвил их руками. — Сойдёт, — в тон ему ответил Баста. Он осторожно послюнил палец и коснулся маленькой и аккуратной шоколадной дырочки. Орфей, как заворожённый, наблюдал за его движениями. Разбойник осторожно ввёл палец в очко. Палец вошёл с трудом. Блондин поморщился, когда светловолосый начал вращать пальцем, стараясь разработать узенькое колечко. Баста поднатужился и ввёл второй. До него донёсся еле слышный стон. Он поднял голову и встретился глазами с испуганным взглядом Орфея. — Так ты… ты… имел в виду это… — Его и без того бледное лицо побледнело ещё сильнее. — А ты что, сразу не догадался? — фыркнул Баста и вытащил пальцы. Его член уже давно стоял, что приводило его в ещё большее возбуждение, чем от вида обнажённой плоти блондина. — Не надо, — прошептал Орфей срывающимся от страха голосом. — Я… я не… Светловолосый вздрогнул. Осторожно прижал начавшие было отцепляться руки. Сколько страха в его глазах… Больше, чем в глазах всех его жертв, больше, чем в глазах служанок, боявшихся одного его вида… — Будет не больно, — выдохнул Баста. И вошёл в него. Ночную тишину разрезал громкий крик вперемешку со слезами. Блондин изо всех сил пытался сбросить с себя Басту: по его щекам ручьями текли слёзы. Разбойник вошёл в него не весь — внутри Орфея было буквально два дюйма*****. Светловолосый поддался вперёд, пытаясь насадить Луноголового на член. Но колечко Луноголового неожиданно сжалось, и Баста едва не вылетел из него. — Т-только попробуй. — На лице Орфея отразилась ненависть вперемешку со страхом — странное сочетание. — Чем больше ты напрягаешься, тем больнее тебе будет, — вздохнул разбойник. — Если расслабишься и будешь паинькой, то тогда, возможно, мне удастся сделать приятное и тебе… — Не дождёшься! Баста пожал плечами: — Ты сам сделал свой выбор. Наклонился вперёд. Чуть усилил давление на плечи. И насадил Орфея на свой давно стоявший член почти наполовину — дальше напрягшиеся мышцы не позволяли. — Нет, нет, пожалуйста, не надо, НЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ!!! — Слёзы Орфея продолжали струиться по его щекам, лицо покраснело от напряжения. Светловолосый осторожно двигался внутри блондина, изредка позволяя себе немного более резкие действия. Луноголовый надрывался от криков. Он уже сорвал себе голос, но продолжал кричать и упорно старался скинуть Басту. Ему удалось высвободить правую руку, и теперь он силился расцарапать лицо светловолосого. Неужели ты и в самом деле хочешь причинить ему боль? — Н-не плачь. — Губы Басты коснулись лба Орфея. От удивления тот даже перестал сопротивляться. — П-попробуй… Попробуй успокоиться… Я… Тебе понравится, правда… Просто… позволь мне делать то, что… Просто не сопротивляйся… Через несколько секунд он почувствовал как очко дрогнуло и разжалось. Путь был открыт. — Спасибо, золотко, — прошептал он. — Я очень-очень постараюсь. Он медленно насаживал на себя Орфея. Останавливался, едва заслышав всхлипы и терпеливо ждал, пока тело Орфея привыкнет к его размерам. Наконец, он вошёл полностью. — Сейчас… сейчас будет немного больно, но… как только привыкнешь… — Баста встретился взглядом с Луноголовым. Лицо того сквозь слёзы выражало каменную решимость: — Давай покончим с этим. Раз и навсегда. — Уверен? Слабый кивок. Баста двигался куда резче, чем предполагал. Он то почти полностью выходил из него, то загонял свой член по самые яйца. Но блондину явно не было так больно, как в первый раз. — Ооо… ооо… — стонал Орфей сквозь слёзы. — Ещё… ещё… — Да ты настоящая шлюха! — рассмеялся Баста, легонько шлёпнув его по бедру. — А ты как думал? — На лице Луноголового появилась хитрая улыбочка. Руки блондина разжались и обвили шею светловолосого. Да и сам он уже активно подмахивал разбойнику, забыв про боль. Наконец, член Басты внутри завибрировал. Ещё миг, и он кончил прямо в Орфея и обмяк на нём. Оба тяжело дышали, тесно прижимаясь друг к другу. Светловолосый осторожно вышел из блондина. Вместо аккуратной шоколадной дырочки взору Басты предстало красное, распухшее очко. Из него вытекла едва заметная струйка крови. — Больно? — он осторожно коснулся кожи рядом с анусом. — Терпимо, — сквозь слёзы улыбнулся Орфей и по-детски доверчиво прижался к его груди. И тут до них дошло, что они лежат голыми на траве. На траве… Оба вскочили так резко, что Баста стукнулся головой об ветку ивы. И тут же принялись одеваться. — На, держи, — разбойник протянул Орфею пиджак. — Мортола велела тебе отнести, а я и забыл. — Не страшно, — хихикнул блондин. — Господи, никогда не думал… — Что пересплю с геем! — закончил светловолосый, и они громко расхохотались. — Надо возвращаться, — неожиданно произнёс Луноголовый. — Уже стемнело, да и… Мортола что-нибудь заподозрит… — Надо, так надо, — кивнул Баста и подобрал ведёрко с розгами. Надо же, так и не пригодилось. Орфей заметно напрягся: — А без этого никак? — Никак! — улыбнулся разбойник. — И никаких «но», а то вот возьму да и выпорю тебя… — А фиг тебе! — Лицо блондина вновь расплылось в улыбке.***
— И где это вы шлялись, стесняюсь спросить? — поинтересовалась Мортола, отворив им дверь. — Неужели разговаривали? — Д-да, — робко ответил Орфей. Старухи он всё-таки побаивался. — Нет, вы только посмотрите, кто тут у нас рот раскрыл! Тихоня-недотрога! — А к нему-то ты что привязалась? — сердито спросил Баста, продолжая прятать ведёрко за спиной. — И вообще — мы спать хотим! — Кто это «мы»? Уже на «мы» перешли, что ли? Так и до постели недалеко! — Это ещё почему? — От любви до дружбы — один шаг, — загадочно заметила Сорока. — Идите спать, глаза б мои на вас не глядели. Они быстро вышли из комнаты. Только Орфей задержался в дверях: — Спокойной ночи, — пролепетал он, боясь показаться невежливым. — И вам, — милостиво кивнула Мортола и подмигнула. — И чего она к нам привязалась? — ворчал Баста, идя по коридору первого этажа. — Своих, что ли, дел нету, так в чужие лезть понадобилось?! — Да ладно тебе, — попробовал было успокоить его Луноголовый. — Она же просто так спросила… — Так, нам сюда, — правой рукой, — левая была занята ведёрком, — светловолосый открыл дверь, ведущую в спальню Мегги. — А здесь-то мы что делать будем? — нервно поинтересовался блондин, не спуская глаз с ведёрка. — Поиграем, — ухмыльнулся Баста. — Давай ещё раз в попку, а потом кое-что другое. Орфей хихикнул и быстро скинул брюки и рубашку: — Я готов! — Т-ты… ты что, трусы не одел?! — изумился светловолосый. — Вот уж не ожидал, так не ожидал! — Побольше верь в невозможное, — ехидно посоветовал блондин, укладываясь поперёк кровати. В этот раз Баста кончил быстрее, да и Луноголовый не так болезненно реагировал — как-никак, очко всё-таки было растянуто. — А теперь… Хочешь поиграть со мной в одну игру? — спросил разбойник, привалившись к боку Орфей кивнул: — Что за игра? — Отсосёшь мне, и я кончу — идём спать, не кончу — выпорю. Согласен? — Да ты у меня за пять минут кончишь, — насмешливо фыркнул блондин. — Согласен! Он открыл рот, и Баста протянул ему член. Луноголовый взял рот почти весь и старательно принялся обсасывать его. Сразу было видно, что он не умеет это делать. Пухлые пальцы нащупали яички светловолосого и начали осторожно мять их для стимуляции оргазма. Баста знал, что условия игры заведомо невыполнимы. Заставить его кончить два раза подряд было просто невозможно. С перерывом в двадцать минут — пожалуйста, а вот сразу же — нет. Поэтому он не кончил ни через пять минут, ни через десять минут, ни через двадцать. — Достаточно, — мягко сказал Баста, придержав руку Орфея, вновь потянувшуюся к яичкам. — На кровать и рачком. Блондин тяжело вздохнул и покорно встал на четвереньки, выпятив попу назад. Краснота с неё ещё не сошла, да и несколько маленьких синячков явно никуда не собирались. Баста тем временем проверил розги на упругость, вынул один прут и подошёл к Орфею. Немного погладил его попу. — Готов? — спросил светловолосый, не дожидаясь ответа. Взмахнул розгой. Прут прочертил изящную дугу и оставил чуть пониже поясницы блондина тоненькую, едва заметную полоску, заставив его громко застонать. Следующий удар пришёлся несколько выше колена: светловолосый как бы начертил границы того места, по которому он будет пороть. Баста не торопился. Он наносил удары медленно и размеренно, с перерывами, давая Орфею возможность продышаться и заодно — прочувствовать силу удара.***
Зад Луноголового просто горел. Блондин и в страшном сне представить себе не мог, что вновь подвергнется порке розгами. Он изо всех сил пытался заставить себя хотя бы увернуться от удара, но страх ещё более болезненного наказания брал своё: Орфей даже не шевелился. Вжи-и-ик! Очередной удар пришёлся наискось и, задев левое бедро, кончик прута скользнул между ног... - АААААААААЙЙЙЙ!!!***
Баста уже успел нанести около пятнадцати ударов, когда вскрик блондина разрезал спёртый воздух комнаты. Ноги Луноголового подкосились, и тот плашмя упал на кровать. Вжи-и-ик! На сороковом ударе появилась кровь. К тому моменту Орфей просто умолял о пощаде, но разбойник уже так разошёлся, что не мог остановиться, да и оставалось всего ничего - два прута. Закончил светловолосый экзекуцию пятью ударами по самому чувствительному месту для порки - складочке аккурат под половинками. Блондин не издавал ни звука. Если не издаёт никаких звуков — возможно, потерял сознание от боли. - Ну ты там как, живой? - спросил Баста, наклоняясь к Луноголовому. До него донесся шёпот Орфея. - Нет... отец, не надо, пожалуйста, нет, нет... - лепетал тот, - да, я бегал к Элле, да... да... Разбойник коснулся губами лба блондина. И отшатнулся. У Орфея поднялась температура.***
Настал вечер, за ним ночь, но никто не приходил открыть подпол в доме Элинор. Они молча сидели среди томатной пасты, консервных банок и еще каких-то припасов на полках и старались не замечать страха на лицах друг друга. – Ну, дом у меня все же не очень большой, – сказала наконец Элинор. – За это время даже такой кретин, как Баста, должен был убедиться, что Мегги здесь нет. Никто не ответил. Реза вцепилась в Мортимера, словно могла защитить его этим от ножа Басты, а Дариус в сотый раз протирал и без того сиявшие чистотой очки. Когда за дверью наконец раздались шаги, часы Элинор уже остановились. Она медленно приподнялась с канистры с оливковым маслом, а в ее усталом мозгу в это время вставали воспоминания о стенах без окон и гнилой соломе. У нее в подполе куда уютнее, чем в застенках Каприкорна, не говоря уж о склепе под церковью. Но из-за двери появился тот же человек, что и там. Баста внушал Элинор в ее собственном доме ничуть не меньший страх. Когда она видела его в последний раз, он сам был узником, которого обожаемый хозяин запер в собачьей клетке. Неужели он забыл об этом? Как случилось, что он снова служит Мортоле? Элинор и в голову не пришло задавать эти глупые вопросы Басте. Она сама знала ответ: потому что собаке нужен хозяин. Баста привел с собой Верзилу. И то правда – их здесь четверо, а Баста, несомненно, хорошо помнит тот день, когда Сажеруку удалось от него ускользнуть. – Уж извини, Волшебный Язык, дело затянулось, – сказал он своим высоким кошачьим голосом, толкая перед собой Мортимера по коридору к библиотеке Элинор. – Просто Мортола никак не могла решить, какую же месть теперь придумать, раз твоя ведьма-дочка и впрямь успела смыться. – И что? До чего же она теперь додумалась? – спросила Элинор, хотя ей было боязно услышать ответ. Зато Баста дал его с видимым удовольствием: – Ну, сперва она хотела просто перестрелять вас всех и бросить трупы в озеро, хотя мы ей сказали, что вполне достаточно закопать их в ближайших кустах. Но потом она решила, что это будет слишком большой милостью для вас – умереть с сознанием, что маленькая ведьма от нее спаслась. Да, эта мысль испортила Мортоле настроение. – Правда? Ноги у Элинор так отяжелели от страха, что она застыла на месте, и Верзила нетерпеливо подтолкнул ее в спину. Но не успела она спросить, что же придумала для них Мортола вместо расстрела, как Баста уже распахнул перед ними дверь библиотеки и с насмешливой улыбкой пригласил войти. Мортола восседала в любимом кресле Элинор. В шаге от нее лежала собака с влажными глазами и загривком такой ширины, что на него можно было спокойно поставить тарелку. Ноги у псины были перебинтованы, как и у самой Мортолы, на брюхе тоже виднелась повязка. Собака! В ее библиотеке! Элинор крепко сжала губы. «Вообще-то, Элинор, – сказала она себе, – у тебя сейчас явно будут огорчения похуже. Так что не обращай на пса внимания, и все». Мортола прислонила свою палку к стеклянной витрине, где Элинор хранила самые ценные книги. Рядом со старухой стоял Луноголовый. Орфей! Что он о себе воображает, этот идиот, если смеет называть себя таким именем?! Или его и впрямь родители так назвали? Как бы то ни было, выглядел он так, будто провел такую же бессонную ночь, как она, и Элинор почувствовала мрачное злорадство.***
И вдруг все они исчезли – Баста, Сорока, Мортимер и Реза.