Путь сердца

Корусант мирно спал под мягким светом разбросанных по небу звёзд. В сон погрузился и храм Джедаев. Лишь в одной из комнат в жилом крыле не всё было спокойно. Асока, с момента прилета, не отлучалась от бывшего учителя. Обида, боль, невольная злость за безответное чувство-всё было забыто. Стоило только увидеть его слабым и беспомощным, как сердце оттаяло и взорвалось миллионом искр чисто физической боли от осознания страданий любимого. Она оказалась права, думая, что Энакин не справится в одиночку. Только вот, зная его характер, понимала, что тот скорее умрет, чем признает свою несостоятельность хоть в чем-то. И потому старалась помогать ему как можно более ненавязчиво и не делая упора на состояние любимого. За весь полет они не сказали друг другу ни слова. Энакин о чем-то думал, а начать разговор первой Асока не решалась. Лишь только войдя в комнату, она спросила, нужно ли что-то ему, а он в ответ произнёс весьма загадочную фразу. -Мне нужно только одно, чтобы ты меня простила, Шпилька, я свинья и нет мне оправданий, но не будет покоя в душе, пока я чувствую, что ты из-за меня страдаешь- На что девушка лишь тихо улыбнулась и произнесла с теплотой - Да будет тебе старое вспоминать, пошли, горе моё, буду тебя спать укладывать. Даже не заметила как назвала бывшего учителя на ты. Он тоже не обратил внимание, а лишь оперевшись на её руку позволил довести себя до кровати, которую Асока успела уже разобрать. Присев на край, Энакин начал расстегивать верхние пуговицы рубашки, но руки не слушались и то и дело соскальзывали. Видя такой оборот, Асока, немного поколебавшись, протянула руку и довольно легко справилась с неподатливой одеждой генерала. -Сила! Какой же это стыд! Хорошо, что он меня не видит и незаметит как я покраснела! - думала Тано, вешая рубашку бывшего учителя на спинку кровати. Штаны Энакин, к счастью, сумел стянуть сам. Она лишь повесила их рядом с рубашкой и плащем. После этого ритуала Скайуокер устроился на подушке, Асока заботливо укрыла его одеялом и присела в стоявшее рядом кресло. -Я не смогу заснуть, наверно, мне теперь, что день, что ночь, всё едино - пробормотал он невесело. -А если я тебе песню спою?- -Ну только если нашу любимую!- -Идёт! - откликнулась весело Асока и запела. -Я знаю, есть те, их сотни вокруг, Они живут тем, что воруют и лгут. Не в правилах их всё делить пополам, И чёрная зависть к лучшим друзьям Сжигает напалмом их дух. Что у них на уме – не услышать вслух. Счастье – не протягивать им свои руки И у двери шагов их не слышать стук. Она пропела песню до конца и услышала ровное спокойное сопение, доносившееся с подушки. Пускай поспит, он сильно устал сегодня. Думая так, Асока откинулась в кресле, заранее зная, что в отличие от Энакина, ей не уснуть. Песня всё-таки ещё сильнее разбередила чувства, чем знакомая до боли обстановка комнаты. Эта была их боевая. Они пели её после успешных заданий. Девушка нажала на кнопку, выключая ночной светильник и комната погрузилась в темноту. Чтобы немного отвлечься, Тано отправилась в душевую, где скинув надоевшую броню клона, вступила под упругие потоки горячей воды. Вода смывала усталость и серую пыль, покрывавшую открытые участки тела, но вот из мыслей ничего не смыть, а жаль. И теперь, покрытая густым облаком ароматной пены Асока почувствовала, что её вновь одолевают воспоминания прошлого. -Он попросил у меня прощение - прошептала она - вроде бы, искренне, но я всё равно не знаю, как быть! Тут же во рту разлилась противная горечь, Тано с досадой сплюнула затёкшую туда мыльную воду. Это было весьма символично, учитывая, что и в её до этого спокойные мысли ворвалась горечь от неверия в происходящее. -Вдруг он просто так это сказал, чтобы я в Орден вернулась? - рассуждала она про себя и подняв правую руку, чтобы сделать воду погорячее наткнулась взглядом на небольшой, но заметный поперечный шрам на внутренней стороне, чуть выше локтя. Асока помнила как его получила. Года четыре назад, когда обезвреживала наемницу Орру Синг, второй раз покушавшуюся на сенатора Амидалу. Убийца отстреливалась и в какой-то момент Асока не успела увернуться и заряд бластера прошёлся ей по руке. Царапина легкая, поверхностная, но было больно, ведь кожа в том месте особо чувствительная. Но ещё больнее стало, когда Энакин ничего не заметил, кинулся сразу к жене, а Падавана словно и не увидел. Тано не стала ждать своей очереди и поспешила скрыться у себя. И там, невидимая никем, дала волю чувствам. Просто разревелась от рвущей душу обиды и ревности. -Ах так, вам на меня плевать, так я вот, что сделаю! - мстительно подумала Асока и не стала обращаться в медкорпус. И даже не удосужилась самостоятельно обработать свою хоть и небольшую, но всё-таки рану. Пришедшему вскоре учителю она ничего не сказала, лишь отмахнулась в ответ на его вопрос. Это продолжалось на протяжении недели. Пыль и грязь, уже успевшая прилипнуть к царапине никуда не делась, скоро к ней прибавилась новая. Закончиться хорошо это не могло и к концу недели царапина серьезно загноилась. Энакин узнал случайно, когда, во время тренировки задел её за то место и услышал пронзительный крик. Асока и сейчас помнила как он ругался, что она молчала. Как схватил и чуть ли не волоком потащил в медкорпус и крепко держал за руки, пока ей вскрывали этот нарыв и промывали полость от гноя. Потом ещё долгое время лично проверял как всё заживает. И как не странно, Асока вспоминала это время как одно из лучших. Энакин был рядом, беспокоился за неё, хотя любил всё равно жену. Тано вытерлась большим полотенцем. Снова надевать броню ей не хотелось и не найдя ничего другого, девушка завернулась в висевший в углу чей-то голубой женский халат, расписанный узором с неведомыми цветами. Асоке он был немного коротковат, но вцелом подошёл. -Наверное, это Падме оставила - подумала тогрута - а он хранит, ну точно до сих пор любит. И придя к такому грустному выводу, Асока вернулась в комнату, опустилась в кресло и закрыв глаза кажется задремала. Проснулась спустя максимум час, почувствовав, что кто-то мягко и в то же время настойчиво гладит её руку, лежавшую на подлокотнике. Асока открыла глаза и заметила, что Энакин, словно не проснувшись, протянул руку и дотрагивался до неё. -Что-то случилось? - прошептала она встревожено. -Иди сюда - произнёс он одними губами. Тано опешила от такой откровенности. Но лишь на секунду. Потом пришла совершенно невероятная мысль о том, что сейчас её давняя мечта начинает сбываться. -Скорее всего, он думает, что это Падме, и это её, а не меня приглашает в свою постель - убеждала себя Асока. И одновременно боролась с желанием принять это странное и словно случайное предложение. Шанс быть с тем, кого давно любит. Пусть и не совсем по праву. Прикосновения стали настойчивей, тепло от руки поднималось выше, доставая до сердца. -А пошло оно всё! Будь что будет! - решила Тано и осторожно приподняв край одеяла, легла рядом с бывшим учителем, слегка прижавшись к нему. Согревшись его теплом, девушка снова начала засыпать, но не успела. Энакин не остановился на достигнутом и повернувшись на бок, лицом к ней, начал медленно, едва дотрагиваясь, водить рукой по её телу, сверху вниз. Асока старалась ничем не выдать себя, лежала, боясь вздохнуть. В любой момент Энакин может понять, кто перед ним на самом деле и прогнать. Пусть он ничего не видит, но даже на ощупь сразу же станет понятно, что с ним не Падме. Округлости бывшего Падавана всё же отличались от сенаторских. Но Энакин, вроде, ничего такого не замечал. Ладонь левой, живой руки спустившись чуть ниже плеча, спустила с него лёгкую ткань халата и дотронулась до обнаженной кожи. А правая потянула за шелковый поясок, халат окончательно распахнулся. Дыхание Асоки участилось от странного чувства неведомого до сих пор. Ни разу она ещё не бывала в таком положении. Лежит рядом с любимым человеком и боится лишний раз шевельнуться. Тем временем, этот самый любимый не бездействовал. И не спешил разуверяться в мыслях, относительно личности лежавшей в его кровати. Пройдясь руками по острым ключицам, он положил обе ладони на её грудь и немного сжал. Асока порывисто выдохнула. Никогда ещё, не один мужчина не трогал её там! -Ну всё, теперь расколет! У Падме-то грудь побольше будет! - метнулась у Асоки паническая мысль. Но ничего не произошло. Возлюбленный продолжал трепетно и с нарастающей страстью ощупывать её грудь, чуть сдавливая пальцами набухшие соски, вызывая у девушки невольные стоны. Когда же к рукам подключились и губы, Асока сдалась и мысленно послав к хаттам возможные последствия полностью открылась чувству. Когда нежная кожа соска ощутила тёплое влажное прикосновение ласкающих губ, Тано опустила руки на затылок Скайуокера и пропустила его волосы сквозь пальцы. -Только бы он не захотел сделать то же самое и мне! Ведь тогда уж точно всё поймёт! На моей голове есть то, чего у Падме быть точно не может! - думала Асока. Энакин же был далёк от её тревоги и продолжал доводить Тано до невероятного блаженства. Она опустила руки пониже и начала водить по напряженной спине любимого, рисуя на ней замысловатые узоры. Потом, когда он на секунду оторвался от её тела, взяла в ладони его лицо и стала медленно покрывать поцелуями каждую черточку. В мыслях она уже миллионы раз проделывала такое и потому не стеснялась. Коснулась легким поцелуем старого шрама на левой брови, обоих невидящих глаз и когда очередь дошла до губ, он неожиданно перехватил инициативу. Поцелуй получился отдновременно нежным, словно они успокаивали и прощали друг друга, но в то же время и страстным, возбуждавшим уже и без того разгоревшееся желание. Во время этого поцелуя руки Энакина несколько раз провели линии на теле девушки от плеча к бёдрам. Потом вдруг, бережно и осторожно, чтобы не напугать, проникли между ними. Асока немного вздрогнула и чуть отстранилась. Но не от страха близости. Её снова осенило: девственность! Уж её-то у Амидалы точно давно нет! А плевать! Всё равно пути назад теперь нет! - решила Асока, отпуская ситуацию. Энакин, видно, истолковал движение Асоки по-своему. И прижав палец к её губам, впервые за всё время заговорил тихим доверительным голосом: не бойся, всё будет хорошо, я постараюсь, чтоб было не больно. Асока и вправду перестала боятся и смело обняв его обеими руками, прижалась к нему, невольно упираясь своей грудью в его. Таким образом дала понять, что готова. Энакин понял всё правильно и положив ей руки под плечи, не отпуская аккуратно опустил на подушку. Она была теперь практически придавлена тяжестью тела возлюбленного. На мгновение он чуть приподнялся и коснувшись руками её бёдер немного развёл их в стороны, позволяя раскрыться. Она не воспротивилась, а наоборот поднялась ему навстречу и притянула опять к себе, призывая к решительным действиям. Упрашивать не потребовалось. Он входил медленно и осторожно, давая привыкнуть к новому ощущению. Но в самый ответственный момент Асока не выдержала и резко выгнулась, что привело к тому, что он вошёл полностью, стремительно миновав девственную преграду. Боль оказалась несильной, не пришлось даже глушить подушкой. Надеясь, что партнёр не заметил, Асока продолжила движения в заданном ритме. Энакин не отставал от неё, это отчасти напоминало поединок, борьбу за то, кого из них первого накроет горячий шторм яркого удовольствия. Уступать это право друг другу они не хотели. Итогом стала общая победа, вырвавшаяся у обоих с громким и почти диким стоном утолённой страсти. -Кажется, не догадался - выдохнула Асока, закрывая глаза. -Зрение не нужно, чтобы понять, кто рядом - подумал Энакин, устраиваясь возле неё.