Сколько может прожить любовь?

Сколько может прожить любовь? Сергей считает, что бесконечно долго, и это мешает ему жить. Это знание давит свинцовой тяжестью, бьёт под дых и выжигает весь воздух в лёгких. Гораздо проще было бы отказаться от этого и найти уже какую-никакую бабу, но это всё будет ложью. Невозможной ложью, которую не вынести в себе без желания вырвать её из нутра голыми руками. А Сергей честный, пусть только и с самим собой. Даже, если бы его допрашивали и пытали, вгоняя под ногти иглы, он бы не сказал о своих чувствах никому, потому что его не смогли бы дожать. Ничто не было больнее того, что он уже испытал. И ничего уже не пугало его больше того, что уже произошло. Всё это казалось сценой из какого-то сопливого мелодраматичного фильма, где Сергей вдруг сделался главной героиней. Он не планировал драмы. Просто пришёл к Лиде, чтобы та зашила ему куртку, которую он порвал почти случайно, чтобы появился повод прийти. Теперь, когда Ивановы переселились в особняк, у него не было повода приходить в качестве пристава, когда ему вздумается, как бывало раньше. Как ни странно, теперь дырки стали его единственным способом, чтобы увидеть Лёху. И то он не всегда оказывался дома, а, если и был, то его ещё нужно было отыскать на этой большой территории. Отыскать и понаблюдать исподтишка, может даже перекинуться парой слов, если тот достаточно пьян. Непростая операция, в которой нужно так много учесть лишь для того, чтобы ощутить кратковременное облегчение, прежде чем вернуться к агонии сжимающегося в тисках сердца. Лида принялась за работу и, как водится, отправила Сергея погулять. Ему только это и было нужно. В доме было слишком тихо в это время суток, и пристав отправился обследовать окрестности, надеясь найти отдыхающего Лёху под каким-нибудь деревом. Лёху он нашёл. В непосредственной близости обнаружилось даже дерево. Но вот всё остальное... Хотелось отмотать назад, выделить объект и удалить, или на что там ещё способны современные цифровые технологии. Что угодно, чтобы только не видеть, как Антон Павлович грубо прижимает его любовь к стволу дерева, запечатлевает грубый поцелуй на улыбающихся губах, что-то бормочет, а потом утягивает за собой, взяв за руку. Сергея сковывает оцепенение. Он не знает, что делать в такой ситуации. И он, как ни крути, не героиня мелодрамы, чтобы вдруг упасть на колени и зарыдать, заламывая руки. Кажется, что из него не просто вырвали сердце, а в придачу вытащили и все остальные органы, оставив внутри только пустоту в попытках уничтожить его надежду, которая проросла однажды внутри маленьким сорнячком. Пристав не помнил того момента, когда заметил эти ростки, когда обнаружил, что влюблён. Теперь-то казалось, что так было всегда. Пусть мозг и недоумевал, как можно влюбиться в такого, почти что отброса общества. Но любовь слепа, и даже инвазивное вмешательство это не исправит. Можно только смириться и жить с этим, хотя куда проще было бы сдаться и умереть. Сергей так же не помнил и дат, но с точностью мог воспроизвести в памяти тот момент, когда Лёхав первый раз нависал над ним, обволакивая перегаром и прижимая к сарайке в глухом районе, где не было ни души. Помнил, как впервые встал перед Ивановым на колени, и как громко в повисшей тишине молния на джинсах скользнула вниз. Та ночь стала поворотным моментом во всей его жизни. Как Большой взрыв. Как осколки стекла или шрапнели, застрявшие в теле без возможности извлечения. Которые могут убить. Которые чувствуешь на подсознательном уровне. Глупый Сергей, безропотно принявший то, что Лёха ничего не помнил или делал вид, что между ними ничего не было, потому что стучался в дверь пристава или зажимал его прямо на улице лишь тогда, когда был чертовски пьян. Принявший и то, что ему всегда стоит уходить первым или не размыкать глаз и сжимать зубы, пока не уйдёт Лёха, если дело было у него дома. Смирившийся с невозможностью облегчить сердце разговором по душам, потому что в его сторону сыпались лишь упрёки за то, что он хочет отобрать Ивановоское имущество, когда приходил с официальным визитом. Изменится ли что-то теперь? Сколько может прожить любовь в разорвавшемся на лоскутки сердце? Бесконечно долго, если человек, которого ты любишь, никогда не станет твоим. Ведь так было с самого начала.