Осколки одного целого

Тор готов кричать оглушающе громко, разрывая глотку осколками надломившегося голоса, лишь бы вырвать из себя с корнями неправильную, дикую, неестественную страсть к младшему брату. Готов голыми руками разорвать грудь, кроша ребра, только бы не чувствовать, не ощущать жгучую, далеко не братскую любовь, пульсирующую в сердце. Разные, неподходящие друг другу, как лед и огонь, но Тор ничего не может с собой поделать. Любит. Острые скулы, бледную, белоснежную, как сливочный крем, кожу, волосы цвета вороньего крыла и глаза. Глаза — глубокие, темные тоннели, а на деле изумрудные, светлеющие, когда губ Бога Обмана касается искренняя улыбка. Злость горячей, алой лавой прокатывается по венам, заставляет добела сжать кулаки, уверенно-прямым взглядом отвечать на презрительные усмешки Локи в зеленых глазах. Гордо поднять подбородок и посмотреть на брата сверху вниз. А у Тора глаза темные, цвета грозы, бури, разрывающей все его нутро. А внутри у Тора шторм, баллов так в двенадцать, который оседает на стенках сердца солеными каплями, прорывает тонкие сосуды обломками мачт и обволакивает легкие рваными парусами отчаяния, не давая дышать. Они ведь терпеть друг друга не могли, так верно сказано будет, наверное, и при этом привязались друг к другу душами, стальными тросами обмотав ребра, переплелись воедино. Только не показывали этого: как ведь и зачем. Гордость не позволяла, держала в ежовых рукавицах, заставляя глаза закатывать на каждую глупость и бросать фразочки, ехидные слова, полные яда. Но только сын Одина знает, что хотел бы притянуть Локи ближе к себе, стереть усмешку с его четко очерченных губ, с силой прижать к стене и целовать, пока хриплые стоны не начнут срываться сами собой. Тор знает, что как бы не хотел прикоснуться к Локи, все это глупые мечты, которые только убивают раз за разом, вгоняя Стигийскую сталь под кожу. Они ведь братья — кровь от крови. И даже вроде легче становится, когда Локи предает, с дежурной усмешкой и мертвецким холодом в раньше теплых глазах. Тор даже облегчение чувствует, когда ненависть пронзает сердце, пусть и ненадолго. А потом все стены рушатся, обращаясь в прах одной фразой: «Не братья». Ненависть не исчезла, обида все там же, ядом жжет кровь, распирая жилы, но в душе снова зарождается то, чему не следовало бы. Надежда. И Тор давит ее, всеми силами, но не выходит. Как можно, когда Локи дает ее, снова и снова заставляя довериться. А потом снова и снова предавая. Будто играет, танцует на лезвии, играя с огнем, поворачиваясь и сверкая хитрой улыбкой. Тогда Тор едва не ломается пополам, сжимает кулаки, дышит рвано, а мир видит в осколках. А Локи кричит: «Я хотел быть равным тебе», и Тор задыхается, смотрит и будто видит впервые надломившийся стержень всегда сильного брата. Всегда прямого, уверенного, ледяного, как вечная мерзлота, а теперь отчаянного. По глазам видно широко распахнутым и прикушенной губе, которую Тору вдруг невыносимо хочется укусить самому. А потом все заново. Игра в прятки со смертью, кинжал под ребро, взгляды из-под ресниц… Бог Грома уже не знает, когда все кончится, да и не хочет больше. Сам отчаялся найти концы ниточки, распутать хоть что-то. Плюнул уже давно на эту (не)любовь, и только сердце время от времени напоминает о былой пламенной страсти вспышками ноющей боли, когда темный, изучающий взгляд брата падает на Тора. И кажется, что все уже, кончилась мука, цепи спали с перетруженного, уставшего сердца сына Одина, потому что Локи погибает. И только полный неистовой боли крик пронзает оглушительную тишину, выдавая, что настоящий ад только начинается. Душа рвется на части, а Тор в который раз хочет выкорчевать с корнями ненужную любовь, дающую о себе знать каждую секунду. Только ведь он Тор, Бог Грома, он ведь сильный. Он справится. И Тор справлялся. Каждый раз он находил в себе силы улыбнуться: привычно, перекрыв жесткую складку у рта тенью бравады и саркастическими фразами в своем стиле. Закрывал усталый, почти отчаянный полный безысходности взгляд темными очками безрассудной храбрости. И руки уже не дрожали. И может кончилось бы все, если бы Локи снова не появился на горизонте, сдавливая горло спазмом одной лишь своей улыбкой, будто ничего и не было, миролюбиво поднятыми руками и все тем же взглядом, сквозящим острым умом и насмешкой. Тор лишь знает, что теперь уже точно ненавидит, выкинув всю детскую дурость из головы, прижимая молот к груди названного брата, и совсем не испытывает невероятного облегчения от одной только мысли, что Локи живой. И прекрасно понимает, что насчет последнего врет. Все по привычному сценарию, только Тор поумнел уже, закалился давно, как хороший клинок, и не купится больше на старые уловки. Теперь уже с удовольствием смотрит, как удивленно приподнимаются брови Локи, когда тот осознает, что в западне. Сын Одина знает, что ему до чертиков нравится ощущение победы и беспомощный взгляд Локи. Только лишь капля сожаления скользит по внутренней стенке желудка, когда Локи остается лежать на холодном полу, извиваясь от разрядов тока, пронзающих тело. Снова ведь предал. Оставляя еще один шрам на и так истерзанном сердце. Тор в последний раз давит внутри снова пытающееся разгореться чувство, после победы. Понимающе усмехается, видя Локи у себя в комнате на корабле. Не надеется уже ни на что, вырос давно. Даже не глядя кидает первый попавшийся предмет в иллюзию брата, просто удостоверяясь, что снова все как раньше. «Если бы ты был здесь, я бы тебя обнял», — произносит просто констатируя, не спрашивает, а знает. Локи тут нет, как и всегда, в общем-то. Локи с его ледяным взглядом, кривящими губы усмешками и ядовитыми фразами не может быть тем Локи, который сейчас перед ним. Тор видит, что в изумрудных глазах, оказывается, есть золотистые крапинки, а улыбка может быть до безумия красивой, когда искренняя, и это не может быть правдой. И ему остается только изумленно повернуться, смотря на спокойную улыбку брата и не слыша стук вещицы об пол. Поймал. «Я здесь», — звучит как никогда тепло. И Тор уже ничего не соображая, в секунды преодолевает расстояние между ними, сжимая такого непривычного Локи в объятиях, проводя ладонями по спине, оглаживая лопатки, не по-братски зарываясь носом в его волосы и улыбаясь, как идиот. А Локи и не сопротивляется, когда горячие губы Тора касаются его собственных, раскрывая рот и проникая языком. Локи выдыхает и рывком прижимается ближе, давая брату прижать себя к холодной стене. Потому что чертовски давно хотел. Потому что их сердцам давно уже пора биться в одном ритме.