Хвоя с кровью

Девочка с глазами, словно малахит, не имела понятия о своем предназначении. Она, точно прекрасная бабочка, только-только вылупившаяся из кокона, порхала по полю, полному цветов, оглашая округу беззаботным детским смехом и поднимая к небу тонкие ручки, будто бы стараясь коснуться небесной синевы. Она поднимала глаза и блики солнца играли в завораживающей зеленой глубине, а порывы ветра ласково касались бледных – господи, слишком бледных – щек девчушки, из-за чего она жмурилась и расправляла руки, как крылья, подставляясь этим ласковым касаниям. Ветер был ее другом, советником и прекрасно хранил секреты, которые срывались с покусанных губ, когда Мора, в который раз, прибегала на эту поляну, сбегая от нянечек, и жаловалась, с искреннем непониманием и слезами в чудесных глазах. Она попросту не понимала, почему сверстники ее сторонятся, да и сами женщины не позволяют ей проводит слишком много времени среди других ребят, запирая ее в комнате и стараясь избегать смотреть в глаза. Почему? За что? Непонятно, но девочка искренне верила, что особенная и поэтому ее берегут. В какой-то степени она была права, но и за свои желания надо платить. Они пришли вечером, когда солнце скрылось за горизонтом, все в черных мантиях, с глубокими капюшонами и руками – такими же бледными руками, как и кожа Моры – выглядывающими из-под мешковатой одежды. Их было четыре и все они, как статуи, встали перед девочкой и странное оцепенение охватило ее. Первый был высоким, кажется, самым высоким из всех, с зеленоватой кожей и колчаном за спиной, а лук опоясывал его грудь и был испещрен всякими символами, приглушенно светясь во тьме. Второй же был плечист и мантия так туго обтягивала его плечи, что девчушка даже испугалась, мол, не порвется ли? Из-за плеча его выглядывала гарда огромного меча цвета застывшей крови и из-под капюшона тускло светились алые глаза, с демоническим пламенем на дне. Третий был так худ, словно тростник и Мора в который раз испугалась, не унесет ли его ветер, который, словно озверевший пес, трепал черную ткань. И наконец четвертый – мантия его была черна, чернее ночи, тьмы, которую люди видят, закрыв глаза и тощие костлявые руки выглядывали из-под рукавов. Именно он и ступил вперед, тем самым отделяясь от странных фигур. - Девочка, - голос его был похож на гудение ветра, а кожа бела, словно пергамент. Протянув свою руку к лицу зеленоглазой, он ласково провел мертвецки-холодной рукой по ее щеке и странный холодок пробежал по спине девчушки, выстужая кровь, но самое странное то, что испуга не было. Лишь странная апатия и смирение ко всему. – У тебя такие прекрасные глаза. Взгляни же на меня, не бойся, я не причиню тебе вреда. Костлявые руки взметнулись вверх, так медленно и тягуче, словно двигались через патоку, и мужчина – Мора почему-то думала, что это именно он, хотя под плащом не разглядеть фигуру – откинул с головы капюшон, открывая взору темные провалы вместо глаз. Детский крик огласил округу и все живое будто бы замерло, даже время, кажется, приостановило свой ход. Агония сковала тело маленькой девочки, выкручивая суставы, ломая кости и иссушая тело. Глаза, с застывшими кристалликами слез, широко распахнулись и мужчина улыбнулся, даже, кажется, не обращая внимания на крики, которые рвали грудь. - Мое время, увы, истекло, девочка, - скрипуче поведал тот и улыбка скользнула по тонким бескровным губам, а испещренное морщинами лицо наклонилось ниже, чтобы быть на одном уровне с лицом напротив. – Ты избранная, Мора Айден, тебе дарована великая честь и одновременно великое проклятье, пожалуйста, не нужно ненавидеть меня. Костлявые пальцы, все также ласково скользя по щеке, провели дорожку по линии скул, касаясь самыми кончиками век, чтобы после, одним резким движением вырвать глаза цвета хвои. Крик взметнулся вновь, разрывая тишину, и Мора рухнула наземь, руками закрывая лицо, и кровавые дорожки скользили вниз по бледным щекам, просачиваясь сквозь ладони и капая на землю, которая с жадностью поглощала их. От боли хотелось выть, хотелось умереть, но больше всего хотелось спросить – почему? Ответом ей послужил лишь гудящий ветер. Странных людей на поляне не было. Маленькое хрупкое тельце изломанной куклой лежало на земле, а пустые провалы взирали на небо с тоской и затаенной ненавистью. Сердце Моры больше не билось и никогда не забьется вновь. Она больше не принадлежит Богу и не является человеком. Дьявол сделал свой ход, Смерть сменила Смерть. Бескровные губы разомкнулись, оглашая округу каркающим смехом, совсем не тем детским и беззаботным, а пугающим, словно гуляющий ветер в пустом помещении. Время продолжило свой ход, ветер вновь задул, колыхая траву, с багряными каплями на сочных зеленых стеблях, но девочки больше там не было. Поляна абсолютно пуста. Маленькая девочка с пустыми глазницами шагала вровень с тремя фигурами, шагала сквозь года и века, и рука ее все увереннее сжимала древко косы. Черные матовые стекла очков сменили капюшон, а тонкие губы постоянно были растянуты в легкой ухмылке и шептали одну единственную фразу: - Смерть придет, у нее будут твои глаза.