посмотри, к чему мы пришли

daughter — smother (park yeol ver.) — снег идёт. - оповестил Кашин, нарушив гробовую тишину. В течение суток никто не осмеливался нарушать эту тишину. В ней было что-то уютное, что-то атмосферное. Лишь щелчок зажигалкой изредка прерывал эту идиллию, но ненадолго. — это пыль. - равнодушно ответила Лиза. Малахитовые глаза были устремлены в потолок, но, скорее всего, в пустоту. Казалось, она ничего не чувствует. А чувствовала ли раньше? Парень сидел на подоконнике, закуривая сигарету одну за другой. Лиза же, сидела параллельно ему на стуле, чаще всего утыкаясь лицом в скрещенные на столе руки. Она тоже курила, но не так часто, как Кашин. Он любил смотреть на неё. Янтарные волосы, малахитовые глаза. Угольные, и такие изысканные брови. Это странно, что все так форсили их. Но ему они и правда нравились. Но не по отдельности, а с Лизой. Вряд ли бы он придавал им такое большое значение, если бы это были чьи-нибудь чужие брови, не Лизкины. Ему нравилось наблюдать, как она рассматривает свои руки. Кисть левой почти вся усеяна ожогами от сигарет, а на правой красуется ссадина. Честно говоря, никто из них не знал, откуда она появилась. Наверняка зацепилась за что-то будучи пьяной. Да и собственно, происхождение какой-то там ранки их не сильно интересовало. Их, собственно, вообще ничего не интересовало. Никаких обновлений в социальных сетях уже полмесяца. Они больше не видят в этом смысл. Да и вряд ли он когда-либо был. — да нет, снег же... — пыль. всё — пыль. - перебила Лиза. Кашин замолчал. Шелест пачки, щелчок. Дым наполнял комнату, извиваясь, и, как говорила Лиза, исполняя танец смерти. Лиза любила напоминать своим курящим друзьям об участи этого занятия, хоть и сама частенько не отказывалась от сигареты. Лиза тоже любила смотреть на Кашина. Да и, собственно, смотреть — стало её единственным занятием.