Boo

      Она открывает глаза. Новый день, и кто же она сегодня?       На запястье красиво и витиевато выведено «Joy», на тумбочке лежит телефон Суен, в чехле со стразами и милыми брелоками.       Черные буквы под кожей, чтобы наверняка. Она была Суен, когда делала татуировку, но какая разница, что она помнит именно эту боль?       Суен одевается и улыбается себе в зеркало. Нет никаких причин, чтобы ей нравилась эта улыбка больше остальных, она выше этого.       На кухне за столом уже сидят Джухён и Сынван на высоких стульях. По сонному виду последней Суен понимает, кто она сегодня. Видит маленький круглый синячок на тыльной стороне ладони Сынван — это она вчера ударилась о край стола.       Суен проходит мимо сестры, ласково гладит по волосам, касается ладони, как бы извиняясь. Синяк, наверное, даже не болит, но они должны думать друг о друге. Так сказала мама.       Суен целует Джухён в нежную щеку и говорит «с добрым утром». Они болтают ни о чем и едят хлопья. У остальных сестер Суен тоже татуировки на чувствительных запястьях, и это — единственное, чем мама разрешила им отметить тела.       Телефон Суен тренькает, она видит сообщение от Йери. Успевает только заметить смайлики-сердечки. На кухню заходит мама.       Сестры смотрят на нее с обожанием, и сама Суен тоже. Мама взглядом скользит по их лицам, она видит все.       Джухён двигает к ней тарелку, она, кем бы не оказалась, всегда заботится о маме. Мама улыбается. Суен не может перестать любоваться ею.       В городе маму боятся и восхищаются ею же. За ее красоту и отрешенный вид. Для всех они — странная семья из мрачного дома на холме. В школе за их спинами перешептываются, потому что никому из учеников не разрешается делать татуировки и красить волосы. Но против маминого обаяния никому не устоять, директор — всего лишь слабый человек.       Мама — над всеми ними. Суен доедает свою порцию, сидит, дожидаясь, пока мама встанет из-за стола и поцелует их на прощание. Она счастлива, что родилась в этой семье. Все остальные связаны жесткими рамками, сознанием, воспоминаниями, кожей. Но Суен и ее сестры — другие, у них никогда не будет границ.       Они выходят из дома, Джухён звонко смеется и поправляет волосы все еще сонной Сынван. Суен проверяет сообщения.       Йери с тонной кокетства и поцелуйчиков приглашает ее к себе. Маленький секрет на четверых, а бедняжка Йерим и не знает.       Обычно Суен не встречалась с Йери. Это происходило в другие дни. Она косится на весело беспечную Джухён. Нет ничего такого в том, что ей нравится Йери. А вот Суен — не очень.       Она все же решает пойти. На уроках рассеянно проверяет свою домашку. Недовольно смотрит через весь класс на Сынван, которая, кажется, вот-вот уснет. Суен находит в ответах ошибку, написанную своим почерком. Она-то вчера два часа над математикой просидела и сделала все правильно, Сынван не о чем волноваться.       В столовой Йери садится рядом, тепло касается голой коленкой бедра Суен. Джухён проходит у них за спиной, и Суен видит, как она не выдерживает — касается плеча Йери рукой.       — Как же вы так непохожи, — мило чирикает Йери, помахивая палочками, — если родились в один день.       Она поворачивается к Суен, смотрит на нее долго. Чудится ли ей, или в глазах Йери слишком много серьезности для такой пустой болтовни?       Они идут домой вдвоем, Суен машет сестрам на прощание. Ей неловко находиться без них. Это бывает так редко.       Йери берет ее за руку, когда они выходят на пустую улицу. Бурые, совсем не осенне-жизнерадостные листья шуршат под ногами. Сонные неживые домики по обе стороны от них отражают ватное солнце стеклами пустых окон.       Рука Йери теплая, но Суен никогда не было нужно чье-то тепло, кроме мамы и сестер. Хотя в Йери еще есть эта мягкая податливость, и у Суен появляются желания, которые мама приказывала душить в зародыше. Душить.       Йери распахивает дверь своего дома, такого же аккуратного и неприметного, как и все вокруг. Только на газоне — самодельные фигурки ведьм и привидений, сбитые и потрепанные, укрытые листвой и ледяным ветром.       Какое же глупое чудачество.       В комнате Йери много белого и кремового. Суен утопает в мягком покрывале на кровати и ждет, пока Йери принесет печенье и мороженое. Она стучит пятками по паркету, звук разносится по всему дому. Суен не может оторвать взгляд от ее слегка покрасневших от холода бедер, мелькающих под плиссированной юбкой.       Еда оказывается совсем не нужной, потому что, отложив поднос на стол, Йери ставит одно колено на кровать возле Суен и смотрит с ожиданием и даже какой-то жаждой.       Суен впервые целуется с кем-то так. Оказывается действительно приятно, и даже дышать труднее. Йери целует с напором и жадно, Суен почти тонет в ее тепле и запахе волос.       Вот чем они занимались тут с Суен. Нечестно было не делиться этим. Сестры же.       Суен кладет руку на колено Йери неосознанно. Та накрывает ее своей ладонью, будто одобряя и подталкивая.       У Суен в груди разрастается ком жгучего желания, но, кажется, не того, которого хотелось бы Йери. Суен отдергивает руку и кладет на плечо Йери. Она чувствительно прихватывает ее губу в ответ.       Суен ведет пальцами по ключицам, слегка обхватывает шею и давит на горло. Йери вздрагивает и довольно вздыхает. Суен отрывается от ее влажных губ.       Мама будет очень расстроена, если придется уехать из этого города. Он ей нравится. Джухён тоже обидится.       Но желание так сильно.       Суен сжимает и разжимает пальцы, и взгляд Йери испуганный.       Щелкает замок, дверь медленно бесшумно открывается. На пороге стоит Джухён с арбалетом в руках.       — Отпусти ее, пожалуйста.       Суен опускает руки и пытается понять. Йери на коленках перебирается по кровати подальше от нее и смотрит жалобно.       — Так она знает?       Джухён молчит, стрела направлена в сердце Суен. Она не может найти слов для того, как это все возмутительно. В голове — злость и масса беспорядочных слов. Это… это... предательство.       Они всегда были втроем, у них было общим все. И их тайна — самое главное и важное на этом свете.       — Это я, Йери, я, — Суен понимает, что у них есть какой-то знак. Она в шоке теребит свою форменную блузку.       — Даже если бы ты не хотела причинить ей вред, Суен… — Джухён прикрывает глаза на секунду, но ее руки не дрожат, она абсолютно собрана. — Мы с Йери убежим.       Суен смотрит на нее. Йери обнимает свои колени и старается не встретиться с ней взглядом.       — Ты не сможешь, ведь уже завтра я буду там.       — Нет, не будешь.       Джухён с нежностью смотрит на Йери. С невыносимым обожанием, таким знакомым. Они умеют любить, Суен знает это как никто.       — Прости, Йери, тебе ведь так нравилось это лицо.       Джухён спускает тетиву.