***
И снова Лисса открыла глаза, сражу же понимая, что она оказалась в другом месте. В очень и очень знакомом. Она видит этот белоснежный балдахин каждое утро, просыпаясь. И Ночью, засыпая, рассматривает эту невесомую, лёгкую ткань, опутывающую её кровать. Было мягко и тепло. Кругом перина, одна сплошная подушка. Было просто преступлением пытаться поднять голову и понять, что происходит. Неужели всё это было лишь сном, кошмаром? Но нет, пальцы чувствуют грубые бинты на плече и груди, длинные царапины, уже покрытые корочкой и запах лечебных мазей. Очевидно, это был не сон. А как жаль… Но как она смогла спастись от Елены? Найти выход из подвала, убежать в изорванном платье и с опасной раной? Или её кто-то спас? Голова гудела, но Лисса всё равно отняла от постели глаза и увидела того, кого видеть не ожидала. Огнев, равнодушно что-то вычитывая из своего часолиста, сидел прямо на полу, за неимением кресел, и его спина облокачивалась о светлый каркас кровати. Это было что-то нереальное, видеть Нортона, такого расслабленного и неожиданно родного: светловолосая голова откинута, рука покоится на согнутом колене. Но это был точно Нортон: его поза была идеальна даже сейчас, он весь был безупречен, от кончиков напомаженных волос и до носков начищенных туфлей. Лишь часы на руке, что сейчас мерно покачивается на колене, разбиты и уже не ходят. Что он может тут делать? Неожиданно вспомнились слова Мортиновой, что Огнев до сих пор таскает с собой её медальон. Фея сомневалась, что в таком взбудораженном и невменяемом состоянии эта кобра могла врать, но проверить всё же хотелось. Целой, здоровой рукой, женщина потянулась к вороту читающего Огнева, чувствуя, как сердце сбилось с привычного ритма. Пальцы коснулись дорогой ткани синего пиджака и отодвинули ворот голубой рубашки, невесомо и осторожно. Лисса боялась дышать. Подушечка пальца наткнулась на тонкую бронзовую цепь, и душа Лиссы затрепетала. Цепочку не узнать было невозможно. — Ты проснулась? — Спокойный голос Нортона, который уже, разумеется, не читал, заставил Белую Королеву вздрогнуть. Рука, словно обжёгшись, метнулась от шеи Огнева. — М-м, как твоё самочувствие? Мужчина встал, поправляя костюм и стряхивая с него невидимые пылинки. Наконец, Лисса увидела его лицо — такое же холодное и уверенное. Стало до жути обидно. — Если бы не ты, то намного лучше. — Лисса попыталась вложить в свои слова как можно больше твёрдых нот, но уж слишком слабым было её самочувствие — голос дрогнул, что не ускользнуло от Огнева. Тот вальяжно присел на край кровати, закинув ногу на ногу, словно решил позлить Королеву ещё больше. Он говорил, будто между прочим, даже не смотря на Лиссу. Его взгляд рассеянно блуждал по высокому потолку: — Может быть, ты и права. Мне не нужно было оставлять Елену без присмотра. Но и тебе бы не помешало найти себе достойную охрану, которую нельзя перебить парочкой эферов. — Белая Королева нахмурилась, но промолчала, лишь закутавшись в одеяло получше. — К счастью, я сумел найти тебя раньше, и ты отделалась небольшими ранами. Насколько я знаю, Мортинова могла вырвать тебе крылья. — Ты меня искал? — Не поверила Лисса. Нортон скривился, словно коря себя за неосторожные слова, но тут же его лицо снова просветлело. Рука потянулась за ворот и вытащила из-под рубашки старинный медальон, слишком изящный и хрупкий для мужчины. — Я думал, Елена тебе рассказала не только про него… — Тонкие пальца погладили крышечку безделушки, раскручивая её на тонкой цепочке. Лисса неотрывно смотрела на его действия. — Так ты действительно меня искал. — Утвердительно кивнула женщина, чувствуя, как ей становится жарко. Это из-за того, что одеяло слишком тёплое, или из-за тепла, что расползается в груди от мысли, что Нортон ведёт себя, почти как прежде? — Но для чего? Огнев не ответил, встав с постели. Белая Королева терпеливо ждала ответа, продолжения, каких-то объяснений. Как он её нашёл, как спас, не захотели ли феи посадить Огнева за решётку, думая, что это он украл и чуть не убил их госпожу? И Нортон всё же, неохотно, начал: — Ты не подумай, я не знал о планах Елены, хотя на её опасность нельзя было закрывать глаза… Я прибыл сюда утром, чтобы поговорить. Но в Белом Замке творилась такая неразбериха… Все бегали, кричали, Дэлш метала молнии. Меня тут же задержали в подозрениях кражи Белой Королевы. Опуская подробности, я ринулся в Рубиновый шпиль. Нашёл бы тебя, кстати, быстрее, если бы феи не мешали, но не суть. Я потерял много времени, пока плутал по подземельях, но тебя отыскал. Белая Королева вспомнила, что к моменту потери сознания была практически полураздета, и от этой мысли щёки моментально покраснели. Словно угадав, о чём она думает, Нортон мимолётно улыбнулся, продолжив без прежнего пренебрежения: — Да, я тебя нашёл. И, если честно, меня и так сильно разозлили твои фрейлины, так что я серьёзно припечатал Елену к стене. Наверное, она до сих пор лежит там с сотрясением… Ну, а дальше неинтересно — я снёс стену, и вместе с куском пространства переместил тебя в Белый Замок. Меня сражу же попросили удалиться, так как у тебя была серьезная кровопотеря. — Хм, ты добился своего. — Рассмеялась неожиданно Королева, хрипло, неестественно. — Я бы даже подумала, что всё это часть твоего плана остаться со мной наедине. Дай угадаю: никто не знает, что ты до сих пор здесь? Огнев подошёл к изголовью кровати, опираясь о мягкий матрас руками, что тут же прогнулся под его весом. — Ты только Диаре не говори, а то она меня убьёт! — Прошептал он ей томно и насмешливо. Лисса же задохнулась от такой близости. Он нависал над ней, будто опасный зверь, распространяя запах дорогого парфюма. С шеи свисал, раскачиваясь, медальон. — Говори, раз пришёл. Я надеюсь на твоё благоразумие. — Тоже перешла на шёпот фея, в который раз убеждаясь, что охрану действительно нужно сменить. — Я хочу перед тобой извиниться. — Рука Огнева, холодная и сильная, легко провела по бинтам, что туго обвивали её плечо. — Нас слишком многое связывает, и я не в силах оборвать все эти нити. Да, былая любовь прошла, мы оба натворили столько ошибок, но я не в силах забыть те крупицы прекрасного прошлого, когда мы были вдвоём, Лисси. Прости меня. — Именно поэтому ты носишь медальон? — Белая Королева протянула к лицу мужчины руки. Нортон вздрогнул, но позволил придвинуть себя ближе. На изящных женских кистях остались следы от кандалов, на них было больно смотреть. — Моя личная цепь. Огнев прижался к губам феи. Его губы были сухими и горячими. Это не было поцелуем, лишь дань их прошлому. Когда-то он любил их целовать, но сейчас он не имел на это никакого права. Даже этот невинный жест казался смертельным преступлением. — Ты прекрасна, Лисси. — Прошептал Нортон, опаляя лицо горячим дыханием. Огнев смотрел в глаза феи и словно тонул в их необыкновенной синеве. — Даже с этими уродливыми ранами, ты изумительна. Ты не представляешь, как больно мне видеть Василису, которая как две капли воды похожа на тебя! Это ужасная мука… — Уходи… — Из глаз невольно полились слёзы. Солёные капли текли по щекам, растворяясь в белых покрывалах и оставляя на подушке моркые пятна. — Уходи сейчас же! Нортон встал в полный рост, от чего показался Белой Королеве ещё более высоким и опасным. — Ты не знаешь, что такое настоящая мука. — Рыдания застряли в горле, Лисса закрыла руками лицо, чувствуя гудящую боль в плече. Как было больно осознавать, что Нортон опять лишь играл с ней, не давая и надежды на какие-то изменения в их жизни. «Любовь прошла» — как тонко и верно ты сказал это снова, Огнев… Как тебе только удаётся разбивать все её надежды, взглядом, жестом, действием? Мужские ладони накрыли её ладони, прощально сжимая. — По-моему, наши мысли насчёт этого как раз очень схожи… — голос звучал гулко и отдалённо. — Прощай, Лисси. Ещё раз извини. Мужчина исчез, оставив после себя лишь тёмную исчезающую дымку. Рыданья огласили немые покои светлой спальни.***
Нортон стоял напротив Елены, вальяжно и расслабленно. Мортинова сломанной куклой лежала на полу, осев со стены, в которую мужчина её недавно припечатал. Казалось, будто позвоночник сломан, у женщины не было сил пошевелиться. И Огнев не помогал ей встать. Этот мужчина всегда будоражил её разум. Красивый, умный, манящий и сильный, от одного его взгляда часовщица была готова упасть перед ним на колени. Но сейчас на смену этому чувству пришёл страх, животный страх. В глазах Нортона-старшего читался гнев, они горели злым, нехорошим огоньком. — Итак, Елена, ты превзошла все мои ожидания… — Наконец начал Огнев, и, хоть слова и звучали обнадёживающе, интонация его не предвещала пощады. — Я даже не нахожу слов! Как ты смела нарушить мой приказ, или, быть может, ты его не расслышала? — Огнев нагнулся, схватив безвольную руку и сжимая её до болезненного, оглушающего хруста. — Так я повторю: НЕ СМЕЙ СВОЕВОЛЬНИЧАТЬ БЕЗ МОЕГО ВЕДОМА!!! Крик оглушил Елену даже больше, чем боль в руке. Она подняла на мужчину преданные, горящие голубые глаза и пролепетала: — Я… Я хотела, как лучше. Для нас. Нортон скривился, будто от слов женщины исходил смрад, и отпустил её. Мортинова уже выдохнула, закрывая глаза и пытаясь нормализовать дыхание, как вдруг услышала шелест. Увиденное заставило её сердце оборваться. Нортон стоял, усердно вытирая куском ткани нож. Очевидно, тряпица, принадлежащая фее, ей уже без надобности. А вот сталь благодарна засияла. — Запомни, Елена… — остриё нацелилось ей прямо в лицо. — Нет никаких нас, и никогда не будет. Я один, сам по себе. А за самовольничество ты получишь заслуженное наказание. Огнев хладнокровно занёс нож, отбросив грязный лоскут белого платья. Одинокая слеза выкатилась из кукольного голубого глаза. Тяжело ли сжигать за собой мосты, идти в неясное мрачное будущее, прекрасно зная, что в итоге тебе придётся вернуться назад? Неужели всё, что ты можешь, так это стоять среди разрухи, что сам же и сотворил, любуясь пожаром? Сложно ли ежедневно ощущать, как груз грязной, изорванной души тянет тебя на чёрное дно? Увы, таков удел всех, возжелавших достичь силы без мудрости и власти без правосудия. Получать всё, что ты хочешь, рассчитывая каждый свой шаг, в итоге оказываясь в ловушке собственных убеждений. Убивать, забирать, подставлять... А в конце подставиться сам. Такова цена всех его поступков. Таков удел Нортона Огнева.