Я научу тебя не бояться высоты

      Я стою на земле. Пока что. Вожу ступнями по мягкой зелёной траве, столь приятной на ощупь. Я не люблю отрываться от земли, чувствовать невесомость. Боюсь высоты. Просто панически. Мне лучше всю жизнь простоять на одном месте, любуюся тем же пейзажем открытых миру холмистых равнин, чем оторваться от земли и наступать на прочный железный канат или хотя бы на стул.       Ветер играет моими волосами, развевает. Они приятно щекочут скулы, лезут в рот. Ощущаю на плечах твои руки: слегка шершавые, но такие нежные. Я бы не отпускал их, касался и гладил также, как делаешь это ты сейчас.       Оборачиваюсь, чтобы посмотреть в твои ярко-голубые глаза, полные того задора и решимости, когда ты проходил по канату, натянутому между всем башнями-близнецами. Высоко, высоко над землёй. Когда ты сделал первые шаги по канату, натянутому на высоте в несколько десятков метров над землёй, моё сердце затрепетало, вдруг ты покачнулся бы или, хуже того, сорвался бы и разбился, а когда дошёл до северной башни — я готов был кричать от радости. Ликовать, что твоя мечта сбылась.       А теперь, когда у тебя всё получилось, ты решил побороть и мой страх. Зачем? Сам не пойму. Ты же знаешь, что я всё равно не смогу, не встану на этот чёртов канат, хоть даже он и в каких-то тридцати сантиметрах над землёй.       Поворачиваюсь к тебе лицом, встречаюсь взглядом с твоими озорными глазами, улыбкой на губах, заставляющей всё лицо светиться от счастья. Но за кого? За меня или за то, что наконец научишь кого-то так же плавно ходить по натянутой проволоки, переступая с ноги на ногу, словно лебедь плавает по голубой поверхности?       — Давай, Джефф, я помогу. Поддержу, если что, — хватаешь за руку и ведёшь туда, где канат берёт своё начало. Туда, где придётся сделать выбор: либо шагнуть на проволоку и оторваться от земли, либо отступиться. Но зная тебя и твоё упорство, полагаю, что идти против будет безрезультатно, поэтому просто покорно следую за тобой.       Вот мы уже стоим на высоком пне, к которому прекреплено начало каната. Высота, может, и малая, но моя голова начинает кружиться. Медленно и неприятно. Отклоняюсь назад и упираюсь лопатками в твоё стройное накаченное тело. Чувствую, что я под защитой, в надёжных руках. Даже сквозь тонкую майчонку чувствую тепло твоего тела. Это завораживает.       — Давай, — заставляешь меня сделать шаг, и я делаю. Осторожно, качаясь из стороны в сторону, пытаюсь сделать ещё один шаг. — Не бойся.       Всё получается как-то некрасиво, неаккуратно, слишком наиграно. Стискиваю зубы, расставляю руки в стороны, делаю ещё шаг. Канат прогибается под моим весом, когда я отрываюсь от твёрдой поверхности.       Слышу, как ты спрыгиваешь с пня и подбегаешь ко мне. Вот ты уже сравнялся со мной, идёшь в том же темпе, что и я. Не произносишь ни слова, даже не держишь за руку для поддержки. Мне страшно, и это видно по лицу.       — Филипп, мне страшно, я не могу! — говорю только по-французски, но ты понимаешь. Ты слышишь и повторяешь всё ту же фразу, словно заученную когда-то давно: «Не бойся, у тебя всё получится». И это воодушевляет, особенно когда это говоришь именно ты.       Ты протягиваешь руку и берёшь мою ладонь. Сжимаешь, и я это чувствую. Губы невольно дёргаются в улыбке. По телу разливается приятное ощущение поддержки, и я наконец могу на кого-нибудь положиться. На тебя, Филипп.       Делаю ещё шаг. Канат начинает непозволительно пугающе раскачиваться, прогибаться и вилять. Ноги дрожат и совсем не слушаются. Я хочу сойти, спрыгнуть на мягкую траву и почувствовать твёрдую почву под ногами. Перевожу молящий взгляд на тебя, на твоё улыбающееся, но в то же время серьёзное лицо и встречаюсь с полным надежды взором. С тем, с которым ты шёл по канату между башнями, с тем, с которым сейчас должен идти я, но не могу. Мне страшно. Я боюсь высоты. Мне страшно при одном её упоминании.       — Давай, я научу тебя не бояться высоты, — ты делаешь маленький шажок вперёд, и я его будто копирую, продвигаясь следом. Канат продолжает дрожать.       — Нет, пожалуйста, можно я сойду! — это было скорее утверждение, а не вопрос. Я правда боялся, всей душой. Хотел поскорее ощутить землю под ногами, а пока — лишь прочный канат.       Поджимаю губы. Сжимаю твою руку в ответ, чувствую, что скоро всё закончится, потому что вижу конец каната. Прохожу последнее крепление, и вот уже впереди, совсем близко, обвив старый дубовый пень, заканчивается верёвка.       — Я вижу конец, Филипп, я вижу! У меня получается! Я дойду, Филипп, дойду! — восторженно кричу я.       Мои глаза начинают сиять от радости, и ты смеёшься. Так звонко и по-настоящему, что моя душа летит куда-то далеко-далеко, туда, где нет ни моего ужасного страха, ни тех обыденных проблем, которые так надоели.       Делаю ещё один осторожный шаг. Ощущаю, как канат начинает медленно успокаиваться, поддаваться. Я думаю, что страх отступает, наконец перестаю бояться. Но этого недостаточно. Слишком мало для того, чтобы совсем побороть эту ужасную тень страха и паники.       — Филипп, — тихо шепчу я одними губами, не отрывая взгляда от тонкого, но прочного, каната. Что-то сзади чиркнуло и стрельнуло. Страх снова проникает в душу, распуская паутины паники, — Филипп, — уже громче произношу я. — Не дай мне упасть, пожалуйста!       Делаю ещё один шаг и уже слышу, как канат лопается, трясётся и уходит у меня из-под ног. Зажмуриваюсь, чтобы не видеть, как упаду. Снова. Но твоя рука хватает меня за запястье и тянет на себя, предотвращая удар.       Теперь я твёрдо стою на ногах, ощущаю мягкую траву под пальцами. И я рад. Высота больше не угрожает мне, я не рискую упасть, а ты крепко держишь меня за руку. Широко улыбаюсь. Но в этом есть и свой недостаток. Ты же хотел отучить меня бояться высоты, а я провалился, но знаю, что ты не отступишься, никогда. Будешь идти к цели, несмотря на преграды.       — Чуть позже повторим, — ты по-дружески ударяешь меня ладонью по плечу и, разворачиваясь, начинаешь отдаляться от меня. А я стою. Стою, как вкопанный, и ничего не могу ни сказать, ни сделать, но потом решаюсь.       — Филипп! — окрикиваю тебя и быстро подхожу.       Не знаю для чего я это сделал. Просто так пожелало моё сердце. Хочу постоянно произносить твоё имя. Выкривать, а ты, будешь останавливаться, оборачиваться и смотреть на меня. Так ты сделал и сейчас. Это приятно, это заставляет чувствовать что-то большее, что мы не друзья, а кто-то ближе.       — Спасибо тебе, Филипп, — мягко шепчу я, опуская голову. Я начинаю чувствовать вину, но сам не знаю перед чем. Возможно, перед тем, что я не справился с поставленной задачей.       — Я же твой друг, Джефф, и мы должны помогать друг другу, — ты берёшь мою ладонь в свою и сжимаешь, так по-дружески, так по-настоящему. Так, как можешь только ты.       В ответ я лишь отвожу взгляд, делаю шаг навстречу и прижимаюсь в попытке обнять. Ты отвечаешь, но не так, как хотелось бы, а просто проводишь ладонью по спине и отстраняешься. Я отхожу назад, убираю свою ладонь с твоих огненно-рыжих волос в карман штанов и тяжело вздыхаю. Я всё ещё держу тебя за ладонь. Не хочу отпускать. Не знаю почему, просто чувствую, что так надёжней. И даже если меня заставят пройтись по канату на высоте в несколько десятков метров, я встану, но только с тобой. Буду держать за руку и надеяться на то, что ты поймаешь меня, если буду падать.