Не смотри

Кто-то однажды сказал, что в каждой сказке есть дракон, которого нужно убить, ведьма, которую нужно победить, и множество препятствий, которые нужно преодолеть. Сказка моей жизни повернулась немного не тем боком, каким поворачивается ко всем каноничным главным героям всех повествований. Я не смогла преодолеть или же победить это зло. Всё оказалось совсем иначе, и сейчас я вам расскажу небольшую историю моей жизни, а именно три недели которые подорвали и вывернули наизнанку всю мою душу. Новый день, я жива после вчерашней пьянки. Кажется, там были и наркотики. Если четно, то я не помню принимала ли я их, да и плевать, что произошло, того уже не вернуть, а жалеть о том, что совершила, только нервы себе портить. Так что, я рада тому, что хоть проснулась у себя дома, одна, цела и невредима — это уже здорово. Голова конечно шумит, а в глотке будто Сахара, но все эти мелочи поправимы. Встав с дивана и стащив массивный ботинок — я понятия не имею чей он — с ноги, я похромала на кухню, организм требовал воды, да и я не сопротивлялась этой тяге к H2O. Наконец, осушив пол графина, и ополоснувши лицо, я окончательно проснулась. На удивление, за окном светило солнце, хотя лето уже, как полтора месяца назад кончилось, и в нашем городе идут уже который день дожди. Видимо, Мир решил поддержать таким образом меня и моё похмелье. Я уже говорила, что люблю солнечную погоду? Скорее всего не успела. Так вот: те люди, которые говорят, что любят посидеть у окна, закутавшись в плед, с чашечкой кофе, в дождь и лютый ветер — лгуны! Это ведь жутко неудобно, я как-то пробовала, и что в итоге? Отсидела свою задницу на твёрдом подоконнике, даже главу книги не дочитала, потому что, то кот решил ко мне присоединиться, то кофе пролился, то кто-то на сотовый начинал бомбить. Еще и продувает окно. Толи дело, когда ты сидишь на миленьком уютном балкончике, солнышко своими лучами обогревает тебя, в руке тлеет сигарета, и ты наслаждаешься прочтением любимого романа. Точно. Нужно пойти покурить, пока дождевые тучи не появились вновь и не закрыли собой всю красоту осеннего неба. Прикурив сигарету, я поняла, что это то, что мне было нужно в данную минуту. Наконец, стало хорошо. Ни каких проблем и забот, ничего того, что могло бы помешать моему уединению с природой. Кроме этого: чертова сирена зазвучала словно в голове у меня, от чего, я чуть-ли не подпрыгнула, вместе со стулом, где сидела. Ну что же сон, в который я медленно начла проваливаться уже не вернуть, поэтому я встала со стула, чтобы посмотреть, что же такое произошло. Моя обитель находилась на втором этаже, и было всё достаточно хорошо видно, да и слышно. — Хорошая была девочка. — И не говори. Здоровалась всегда, в помощи не отказывала, ни то, что некоторые. Красивая такая, ухаживала за собой. Парни табунами ходили, а она и носом в их сторону не вела. — Это её и сгубило. Поди, какой-нибудь да и не выдержал равнодушия. — Верно говоришь. Я усунулась обратно и присела на краешек стула, так, чтобы было видно подъезд — куда прошли копы и доктора, которые нарушили мой покой сиренами своих служебок — и так, чтобы не было видно и слышно этих женщин. Вечно они разводят всякие грязные сплетни по всей округе, не узнав истины. Интересно, что же такого могло случиться, и кто та девушка, про которую говорили эти сплетницы? Я никогда не интересовалась своими соседями, с того момента, как родители подарили мне эту квартиру, не знала ни имени их, ни то, какими они были людьми, но почему тогда, сейчас мне не наплевать на всю эту ситуацию? — Интерес или сострадание? Сама себе под нос, пробурчала я, доставая из кармана пачку красного Мальборо и коробок спичек. Прикурив сигарету и затянувшись клубом дыма, я подумала о том, что нужно составить список моих качеств, и пройти этот чертов тест, который док дал мне уже не один месяц назад, и выяснить, какой же я человек, с точки зрения психологии. Может быть это позволит мне понять саму себя и то, чего я действительно хочу от этой жизни? — Вот Дьявол! У меня даже сигарета выпала из руки на пол, когда я увидела, как девушку выносят на носилках из подъезда. Почему эти идиоты не закрыли тело простынёй?! Видимо, эти медицинские работники настолько уже охренели, что им и так сойдёт. Всё лицо погибшей было неестественно синего цвета, руки и ноги в красно-черных кровоподтёках, на шее ярко выраженный шрам от удушения, бордового цвета, но самое пугающее было не это. Глаза. Их не было. Это было жутко. Почему эти недоноски не закрыли тело простынёй? Через несколько секунд, я уже была в уборной. Настолько всё это было омерзительно, что меня тут же стошнило. Хорошо, что я успела добежать до ванны, куда меня и вывернуло. Кто вообще мог сделать такое? Хотя, психов в этом Мире предостаточно, удивляться нечему. Каждый день по телевизору показывают подобные хоррор страшилки, но увидеть всё это вживую… Не каждый выдержит. Весь последующий вечер и ночь, я сидела на кровати, даже не включая телевизор. Эта картина с мертвой девушкой, не выходила у меня из головы. Её глаза, точнее их отсутствие, пустота, что осталась вместо них. Воображение разыгралось, всё перевернуло и показывало мне теперь всё так, будто та темноволосая, что выносили из подъезда, была не просто так убита. Здесь что-то большее среднестатистического поведения маньяка, о котором нам каждый день вещают из газет, телевизоров и радио. Мне показалось, что это всё как-то связано со мной. Да, хоть это и смешно звучит, но сидя в тёмной квартире, посреди ночи, такие мысли кажутся вполне здравыми, даже с толикой логики. Покойная была чем-то похожа на меня: тёмные волосы, почти одной длины, светлая, почти белая кожа, рост, примерно, такой же, да, даже губы похожей формы. Всё это пугало меня. Пугало до тех пор, пока не наступило утро, а с ним новый день. Спала я очень мало, даже менее, чем обычно, и естественно, на работу я отправилась с томными синими подглазниками, уставшим видом, и не вымытой головой, потому что эти уроды перекрыли всю воду во дворе, из-за этого расследования. И да, меня по-прежнему жутко мутило. Мысли о том, что мы с погибшей как-то связаны, сошли на нет, и я надыбав чистую одежду, отправилась на работу. О своей работе мне рассказывать вам немного стыдно, но всё же, это временная мера. За квартиру же надо мне платить. А пока я не нашла нормальную должность, я хожу по городу, в костюме тарелки с супом, и раздаю листовки случайным прохожим, с рекламой кафе. Иногда девочки, что работают официантками не заступают на смену, по каким-либо причинам, просят меня их сменить, и конечно же соглашаюсь. Говорить любезности и улыбаться хамоватым постояльцам, чтобы те дали чаевые, куда лучше, чем бродить по улице в обличае тарелки. И что за кретин вообще придумал этот дурной дизайн костюма? Куда ни шло еще, костюм сосиски, или просто большая ходячая визитка с рекламой, но нет, кто-то захотел креативности, а я должна страдать. Вот, когда найду нормальную вакансию, и наконец, уйду с этого места, я сожгу этот костюм, а после чего демонстративно отдам его менеджеру, на глазах посетителей и всего персонала, вместе с заявлением на увольнение. И пусть только попробует мне как-то возразить. Так же, как и дождь, я не люблю общественный транспорт. И сегодня, видимо совершенно не мой день. Мало того, что я забыла зонт, не выспалась, долго ждала автобуса, так еще и по приезде, он оказался забит людьми напрочь. И куда они только вмещаются? В общем, поездка до кафе была адской. Так же, как и собственно, весь день, пока я не вернулась домой. Во всех местах, где была масса народу, только было и слышно о вчерашнем убийстве. Многие с ужасом говорили, кто-то шутил над этим, но, а большинство, просто сплетничали, перевирая всё. Да и в газетах пишут теперь всё не так, как было. Но, всё же, мне было интересно послушать разные версии случившегося, зная правду. Многие говорили о том, что она совершила суицид, многие о том, что её прикончил парень из-за ревности. Кстати, это была самая интересная версия, потому что люди уже придумали всё в таких красках, в таких деталях, что, если бы я не знала какой-никакой правды то поверила бы этому. Прохожие даже называли имя этого парня, и имя её любовника, из-за которого тот и убил бедняжку. Была даже одна гениально абсурдная версия о чем-то инопланетном или сверхъестественном. Последующие дни были одинаковы, даже описывать их не стану, но вот интересное началось, когда в четверг, я возвращалась с работы. Когда я шла через мало освещенные дворы, достаточно поздно вечером, я поймала себя на мысли о том, что кто-то следит за мной. Но всё же старалась перестать об этом думать, дабы не схватить приступ паники, а это не очень хорошая перспектива на трезвую-то голову. Чтобы как-то отвлечься, я достала из кармана куртки сотовый и зашла в фейсбук. Двое друзей били в сети, и я подумала о том, чтобы пригласить их к себе на вечер. Так сказать попить чаю. Одна из подруг написала о том, что у неё в холодильнике завалялась бутылочка красного полусладкого, да и у друга тоже кое-что было. В общем, мы договорились о том, что через пару часов они будут у меня. Как раз за это время, я успею заскочить в магазин, что находится возле моего дома, приобрести там готовые обеды, да разогреть их для гостей и себя. А-ля, я сама приготовила ужин, ожидая друзей. До дома идти было совсем немного, так что можно уже было убрать телефон, тем более, зарядка почти уже села, а сотовый был нужен, ибо в подъезде, как всегда нет света, а подниматься, даже на второй этаж, без фонарика не вариант. Либо наступишь на пьяного соседа, которого дети выгнали из дома в таком состоянии, что он вынужден был спать на лестнице, либо на его экскременты, а это в разы хуже, ведь, воды уже достаточно давно нет. Это очень неудобно. Приходится через день ездить к подруге для того, чтобы помыться, на другой конец города, или же, тратить деньги на бутылки с водой в магазине, которые в связи с этим, повысили её цену. В общем, убрав телефон обратно в карман, я ускорила шаг и пошла к дому. И опять, почувствовала, будто кто-то идёт за мной. Паранойя нарастала, и я пошла еще быстрее, чуть-ли не побежала. Страх сковал меня, я ничего не слышала, кроме стука своего сердца. И я даже не пыталась успокоить себя. Оставалось пройти два дома. Первый я миновала уже бегом, а вот второй дом шла тихо, медленно, потому что в голове возникли слова «Загляни в глаза своему страху, и только тогда он тебя отпустит». В общем, идея преодолеть свой страх была ужасной. Потому что, я клянусь, это был не обман моего подсознания самим собой. За мной всё это время, действительно, кто-то шел. Шаг в шаг. И вот он, наконец. Мой подъезд, я добралась до него. Я залезла рукой в карман своей куртки, дабы достать от туда ключи, но рука предательски тряслась от паники и страха, которые тогда охватывали меня. Ключи, по всем законам жанра выпали из моих рук на асфальт. Я была слишком напугана, чтобы осознать свою неуклюжесть и мысленно покрыть себя нецензурной бранью за этот поступок. Так как во дворе моего дома была полнейшая темнота, как говорит моя бабуля: «вырви глаз», я решила достать из кармана сотовый, чтобы осветить хоть немного асфальт и найти ключи. Всё еще, по тем же законом жанра, сотовый разрядился полностью. Прекрасно, неправда ли! Просто чудесно в состоянии паники, на гране срыва почти, в полнейшей темноте ползать по асфальту, ощупывая его руками, в поисках ключей именно в тот момент, когда кто-то за тобой следит. Как я уже упоминала ранее, не было видно ничего, словно тебе залепили глаза, а домой попасть как-то было нужно, поэтому я медленно пришла, руками коснулась холодного асфальта и попыталась сосредоточится на том, что воспроизводила у себя в голове то, с каким звуком упали ключи, чтобы понять, собственно, куда они упали. Было все еще страшно. Мне казалось, что какое-то нечто сейчас стоит неподалеку от меня, тихо наблюдая за моими действиями, питаясь моим страхом. Что-то, что готово в любую секунду накинуться на меня и разорвать в клочья. От этих мыслей я зажмурилась, всё еще продолжая водить руками по асфальту, в поисках ключей. В этот же момент, моя рука коснулась чего-то, что напоминало камень. Но это оказалось нечто другим. Я решила провести рукой по этому камню, и почувствовала шнуровку. Это был вовсе не камень. Это был ботинок. Здесь стоял человек. Я замерла на месте, не произнеся не звука, хоть мне и хотелось завизжать в этот миг, что есть мочи. Через секунду, где-то слева от меня, я услышала, как стукнулась об асфальт та заветная связка ключей, а после чего слёзы так и хлынули из моих глаз, которые всё это время были закрыты. Я даже не заметила этого. Еще через мгновение, дверь подъезда открылась и от туда вывалилась пьяное соседское тело. Вы просто не представляете, как я счастлива была увидеть его. Никогда бы такого не подумала об этом мерзком типе, от которого всегда разило блевотиной и перегаром. Но сейчас он был самым важным человеком в моей жизни. — Чиво это ты тут распласталась на дороге, а? Посветив на меня, всю в слезах и трясущуюся от страха, фонариком, охрипшим голосом, через каждое слово икая, спросил он, а потом достал из кармана смятую и грязную пачку дешевых сигарет и закурил. После этого, он что-то говорил о том, что я наркоманка, и что ноги не держат меня, что даже не могу дойти до квартиры, а я в это время, продолжала сидеть на сыром и холодном асфальте, сверля взглядом связку ключей, что лежала справа от меня. На том же месте, куда они упали, после того, как я задела рукой чей-то ботинок. Словно, в опьянении я кое-как поднялась с земли, и не обращая внимания на своего спасителя, прошла в подъезд, поднялась на второй этаж, а затем и в свою маленькую уютную квартиру. После того, как я закрыла за собой дверь, облегчение не пришло, а напротив, все мои мысли перемешались в голове, и страх новой волной пронзил меня. Хоть я вся и тряслась, как осиновый лист во время шторма, я сумела включить во всей квартире свет. Легче не стало. После этого, я включила телевизор, радио, компьютер, и достала телефон из кармана джинс, дабы набрать номер подруги. Телефон был выключен, но я все равно продолжала зажимать кнопку питания, чтобы он включился, и это свершилось. Динамик два раза простонал, намекая на то, чтобы я поставила сотовый на зарядку, и я начала судорожно её искать, параллельно с этим, звоня подруге, для того, чтобы хоть как-то успокоить себя. И как только она взяла трубку и сообщила, что подъезжает, резко погас свет во всей квартире. Алекс продолжала что-то говорить в трубку о том, что её бросил парень, не давая мне ничего сказать, но это было для меня хорошо, потому что, если бы и она замолчала, меня точно хватил бы инфаркт, или что там бывает от страха? Никогда этим не интересовалась. На ощупь пройдя в прихожую, я тут же проверила закрыта ли дверь. Но, ко всему моему сожалению и страху, она оказалась не запертой, а щиток, что контролировал всю электроэнергию был выключен. Я тут же захлопнула дверь, и хотела уже было включить счетчик, но услышала шаги на лестничной площадке. Они становились всё громче и отчетливей, видимо кто-то приближался к квартире. Я ничего не смогла придумать лучше, кроме как, запереться в ванной. Из коридора был слышен какой-то грохот. Телефон как на зло выключился. Я боялась, как маленький ребенок. Входная дверь хлопнула от чего я выронила телефон на пол с таким звуком, будто бетонная плита упала с большой высоты. Мне ничего не оставалось делать, как спрятаться в душевой кабинке. Я кое-как туда забралась, и закрыла дверцу. Вновь эти шаги. Так громко и отчетливо было их слышно. Этот кто-то шел плавно, аккуратно, видимо разглядывал квартиру. Я понимала, что этот человек слышал, как упал мой телефон, что знал где я. Но почему он медлил? Или это охота такая? Так больше кайфа получаешь? Когда человек подошел к двери в ванную, я услышала его дыхание. Оно было томным и ровным. Каждый вздох и выдох отделяла одна секунда. Ручка двери повернулась с ужасным скрипом. Как хорошо, что я додумалась запереть дверь. Но, что даст этот небольшой замочек, если этот человек смог отварить дверь моей квартиры? Так и случилось. Прошло ровно три секунды, я считала. Потому что ничего не могла больше, кроме, как считать секунды. Последние секунды моей жизни. Дверь отварилась с душераздирающим скрипом, серый свет фонарика светил прямо на меня, через рельефное стекло душевой кабинки. Я дрожала так, словно озябла. Глаза были закрыты, но из них всё равно катались слёзы. В голове была только одна фраза: «Вот и закончилась моя жизнь». Она повторялась снова и снова, словно пластинку в музыкальном аппарате заело. Я почувствовала, как рука этого человека осторожно легла на дверцу душевой и поняла, что через секунду погибну. Зажмурившись еще сильнее, и вжав свою голову в колени, я затряслась пуще прежнего, неосозновая этого. Реальность ушла прочь из моей головы, я перестала осознавать что происходит. В этот момент, кажется, я вышла за грань своего сознания, а после в моей голове заиграла музыка. Мне показалось, что все закончилось. Что я мертва. Так быстро и безболезненно. Но все оказалось нечто иным. — Почему у тебя всё включено на полную громкость? Эй! Ты что, под наркотой? Голос Филла откликом прозвучал у меня в голове. Это заставило меня прийти в себя. Еще пару секунд назад я находилась в неизвестном мне Мире, а теперь уже здраво ощущала себя в своем же собственном теле, слышала все звуки вокруг, в глаза бил яркий свет, несмотря на то, что они все еще были закрыты. Я не понимала что произошло, словно выбилась на какой-то промежуток времени из реальности. Открыв глаза, я увидела перед собой своего друга, который был весьма обеспокоен моим состоянием в данный момент. Я ничего ему не рассказала, сославшись на нервный срыв, потому что сама не могла понять, что произошло. Частью своего сознания, я понимала, что это все было нереальным, потому что все факты указывали на это. Но всё же, я помнила каждый свой шаг, каждое действие, я помнила все эмоции, которые испытывала в тот момент. Я помнила всё, и это меня пугало. Последующие несколько дней я жила у друзей, по прежнему ничего им не рассказывая. Все эти дни мы ничего не делали. Просыпались, курили травку, гуляли, пили много алкоголя, снова курили, снова пили, спали. На работу я не выходила. Мне нужно было забыть всё, что я пережила несколько дней назад. Я хотела утонуть в алко-мире и никогда больше от туда не возвращаться. Однако, всё не так просто, как хотелось бы. — Послушай, психотерапевт намного эффективнее, чем губить себя травкой и дешевым виски. — Заткнись, окей. Ты и представить себе не можешь, какие чувства я испытываю сейчас, и поэтому это — Я указала на кофейный столик, где располагался стакан с недопитым виски — Это то, что позволяет мне прекрасно себя чувствовать и проживать остатки своей жизни. — Ты можешь рассказать мне о своих чувствах, я как бы твой друг! И мне, представь себе, не всё равно, что с тобой происходит. — Фил, послушай. Спасибо, да, мне правда приятно. Но это не твоё дело, окей! Таким образом я и оказалась в клинике для душевнобольных. — Что произошло в тот вечер? Каждую минуту, как мне казалось, я слышала этот вопрос. То от моего лечащего врача, то от иного мед персонала, что насильно обкалывали меня препаратами и пихали мне в глотку таблетки, то от «постояльцев» этой психушки. Каждому было интересно что случилось, но ни один человек не поинтересовался тем, что же я чувствовала в те минуты. Через четыре дня моего там пребывания, меня закрыли в одиночной палате, напичкали снотворным, и привязали к кровати, а все потому что, я ударила стулом одну из больный, потому что она слишком навязчиво полезла ко мне с расспросами… Я не знаю сколько дней я спала под этими препаратами, может быть даже, минули всего несколько часов, но я всё бы отдала за то, чтобы не просыпаться посреди ночи, и вновь не слышать эти шаги. Самое страшно было то, что эти недоумки догадались привязать меня к кровати так, что было невозможно пошевелиться, неизвестно зачем они это сделали, ведь из одиночной палаты никогда не выбраться самому. Я услышала омерзительный скрим двери, и тут же зажмурилась, потому что я не смогла бы смотреть ни в коем случае на то, что меня до усрачки пугает. После этого душераздирающего скрипа двери, последовали те же шаги. Я не смогла двинуться, однако очень быстро и тяжело дышала, словно вот-вот мне перекроют подачу кислорода. Дрожь пробирала все тело, их глаз полились слезы. Я не могла ни о чем думать, ничего осознавать. Единственной мыслью в моей голове было то, что я хочу жить. Сама не понимая того, я тихо, как мне показалось, проговорила — Прошу! Пожалуйста не убивай меня. Видишь, мои глаза закрыты, я не вижу тебя. Пожалуйста. Моя жизнь сплошной кошмар: я ежедневно пью, курю наркотики, родители отказались от меня, потому что я рассказала сестре и братьям о том, что отец, напиваясь бьёт и насилует мать. Даже друзья предали меня, запихав в эту блядскую психушку. Человек, с которым я была обручена умер от передоза. Ради того, чтобы есть,. я вынуждена каждый день надевать костюм супа и ходить по улицам в этом. Моя жизнь никчемна, но я понимаю, что это самое ценное, что у меня есть. Я очень хочу жить. Если тебе это важно. то я никогда не взгляну на тебя, и никогда не расскажу о тебе никому. Только пожалуйста, прошу, не прерывай моё существование. Я умоляю тебя. Я хочу жить. Я люблю этот Мир и все вокруг меня. Слезы все так же лелись из моих глаз, огромными градинами, подушка уже насквозь промокла от этого. Моё тело тряслось так, будто у меня лихорадка. Глаза всё еще зажмурены. Единственное, что было странным в данный момент — это моё ровное дыхание. И потом, я клянусь вам, что ледяное и острое коснулось моего лба, а затем медленно спустилось к векам. В эту секунду ко мне сошло озарение: та девушка, соседка, чей труп медики обнаружили неделю назад, та которая была задушена, та чьи глаза отсутствовали — и есть дело рук этого человека. Я замерла. Дрожь ушла прочь, слезы на глазах высохли. Казалось сердце остановилось. Но нет. Удар — человек убрал лезвие от моего лица, удар — скрипнул пол, удар — тиха-тихо, еле слышно хлопнула дверь. Он ушел. После этого я так и не смогла открыть глаза, лишь неподвижно лежала на кровати, считая удары своего сердца. Один за одним. Удар за ударом, пока не наступил рассвет. Когда ко мне пришла медсестра, чтобы вновь накачать медицинскими наркотиками, я решилась заговорить. Она не ожидала того, что я пойду на контакт, и удивившись тут же вышла из палаты, а через какое-то время пришел доктор. — Я проснулась посреди ночи — заговорила я — и у меня было достаточно много времени все обдумать. Я поняла, что поступила, так глупо, не поделившись своими чувствами со своими друзьями. Думаю, что ваше лечение мне поможет, и я излечусь от этой боли. Дело в том, что когда скончался мой жених, от передозировки, во всем винила я себя. Потому что именно я в тот день, купила таблетки. Я обещала себе прекратить употреблять их, но не смогла сдержать это обещание, когда-то данное самой себе. Мои срывы становились все чаще. Без пинты крепкого алкоголя я не могла уснуть. Конечно же, я все это скрывала от друзей. И в тот вечер, когда Филл нашел меня в ванной, я тоже сорвалась. Я пришла после работы домой, и нашла в почтовом ящике письмо. Оно было адресовано ему. Я не смогла прочитать это письмо, не солила. Я напилась, а потом порвала его и смыла в унитаз. После этого, я не помню ничего, лишь знаю все со слов друга. Он нашел меня заплаканную и забитую в душевой, а через несколько дней я оказалась здесь. Да, всем известно, что врать отвратительно, а врать о смерти любимого человека — полнейшее свинство. Но я не могла вынести и минуты, проведенной здесь. Пусть хотя бы переведут из этой камеры в общую палату. — Хорошо. Очень хорошо, что вы, наконец, открыты для диалога. Ваши друзья очень любят вас, полагаю, раз несмотря на то, что вы будете считать их предателями, решили помочь вам. Я назначу вам терапию, а уже через несколько недель, в зависимости от результата, подумаю о том, чтобы выписать вас из нашей клиники новым человеком, который полюбит эту жизнь всем сердцем, несмотря ни на что. — Несколько недель? — Да, конечно. Разве вас это удивляет? — Я рассчитывала, что лечение займет мало времени. — Ну что же вы, дорогуша, от того, что вы рассказали мне сейчас, я вас не выпишу. Вас нужно лечить, терапия займет не один день. А пока что, лежите, отдыхайте, набирайтесь сил. Они вам понадобятся. — Эти ремни… — Ах, да. Раз раз вы больше не представляете опасности, вас незачем больше удерживать. — А… — А в общую палату мы вас переведем через некоторое время. Когда увидим, что лечение действительно идет на пользу вам. — Но, я же вам рассказала всё… — Конечно, милая, и я этому искренне рад! Это был первый шаг. Но, ведь, полноценное лечение — долгий процесс. Я пошлю к вам медсестру, она осмотрит вас, освободит от ремней. После того, как док ушел, через минуту в палату зашла медсестра. Это была женщина, которую только увидишь и уже понятно, что покушать, вкусно покушать она никогда не откажется. Волосы её были светло-русого цвета, забранные в пучок, как у профессора Макгонагалл из книг о Мальчике-Который-Выжил, лицо её было круглым, а большие щёки ярко выделены румянами, так же, как и губы, были окрашены в яркую помаду. Как только она вошла в комнату, я тут же почувствовала запах её дешевого одеколона, словно флакончик на себя вылила. — Еще одна сдалась. Констатировала факт та, ехидно улыбаясь. Видимо у работников этой клиники было некое развлечение — обсуждать больных, или же заключать пари, на чьей смене, как она выразилась, какое количество психов сдадутся, или как говорил Док: «Примут лечение». Я ничего ей не ответила, а так же, как и она, улыбнулась, даже, скорее, не так же улыбнулась, а спародировала её ухмылку, на что та, кинула на меня озлобленный взгляд. А после подошла ко мне со своей тележкой, на которой располагались разные медикаменты, и взяла шприц. Укол в вену обычно не больной, то эта МГ, так я её прозвала, постаралась по максимуму причинить мне боль. Вскоре лекарство подействовала и я отключилась. Проснулась, через несколько часов, руки и ноги затекли, потому что всё так же были привязаны. Хотя нет, не всё так же, ремни затужили вдвое сильнее, что не было вообще возможности пошевелиться. О произошедшем сегодняшней ночью я толком не думала, боялась. Но мысли как-то сами лезли в голову. А что еще остаётся делать в этой тюрьме, полностью обездвиженной? Голова болела жутко, то-ли это от лекарств, то-ли от стресса. Лёжа в таком положении несколько часов, пока не стемнело, я старалась вспомнить всё подетально, каждое моё слово, каждый вздох, каждую попытку пошевелиться, каждую слезинку. Старалась обмозговать то, почему я еще жива. Возможно потому что этот монстр тоже человек. На какое-то время я вновь уснула, а проснулась от какого-то шума и суеты за дверью. Не было понятно, что конкретно говорят люди, но что-то определенно случилось. Мой мозг строил много разных теорий за всю оставшуюся бессонную ночь, и под утро, он сделал вывод, что какой-то псих совершил самоубийство, ну или попытался это сделать. В таких местах часто такое происходят. Через какое-то время, уже другая, медсестра принесла мне завтрак, какую-то кашу или что-то вроде этого, серо-коричневого цвета, две дольки высохшего апельсина и чай, по констентенции похожий больше на мочу. С этой девушкой зашел и Док, который был удивлён тому, что меня все еще не развязали. — Что произошло минувшей ночью? Спросила я, когда тот, сам лично, освобождал мои руки от кожаных ремней. — Ничего того, что тебе нужно знать, дорогая. Седовласый мужчина улыбнулся, после чего перевёл тему. Он где-то около полу часа опрашивал меня о моём состоянии, а когда заполнил все нужные ему бумажки, удалился из палаты. Еду, если её можно так назвать, я съела достаточно быстро, видимо это только потому что несколько дней ничего не принимала из пищи, по крайней мере, естественным путём, а не через биодобавки, которые мне вводили вместе с лекарствами в кровь. Последующие два часа, я сидела подле двери, слушая разные звуки, которые доносились из-за неё. Всё это было только для того, чтобы отвлечься от мыслей о той ночи, но они всё равно лезли в голову и этого было не избежать. Вопрос был лишь в том, повториться эта ночь еще раз или нет, и если повториться, останусь-ли я жива? И я осталась живой. Всё произошло еще раз. Мне дали какие-то таблетки вечером, и я быстро от них уснула, а очнулась от царства Морфея, лишь от того, что почувствовала на себе чьи-то прикосновения. Я лежала, свернувшись клубочком, отвернувшись к стене, и поэтому не увидела того, кто стоял у кровати. Мне кажется, если бы я уснула в какой-нибудь иной позе, то была бы мертва, ведь от касания, я широко раскрыла глаза. И меня спасло то, что я не видела этого человека. Лишь ощущала. Я поняла, что этот человек прикасается ко мне рукой. Он слегка коснулся моей талии и провёл пальцами вверх, по моей руке, а затем ключице, шее, и убрал с моего лица прядь волос за ухо. Всё это время я лежала с открытыми глазами, но, как только, мне предоставилась возможность посмотреть на него, я их тут же закрыла. Я дала обещание никогда не смотреть на него. Или же, можно это было назвать сделкой: Я не вижу его, не знаю ничего о нем, не знаю он-ли это, или же она, а этот человек сохраняет мне жизнь. Сердце бешено колотилось, дыхание сбилось, а тело, вновь пронзила дрожь, когда он вновь прикоснулся ко мне. Было невероятно страшно. Словно, это я была той девушкой, которую выносили из соседского подъезда медики. Словно, после смерти я попала в Ад, и это всё такое, своеобразное наказание. На утро я проснулась с невероятной головной болью, словно всю ночь мне долбили гигантским молотом по голове. Долго не могла понять, был ли этот человек сном, или же явью, но после того, как повернулась на другой бок, к окну, поняла, что всё это происходило на самом деле. Рядом с кроватью располагалась небольшая тумбочка, всё время она пустовала, но не сейчас. На ней я обнаружила мои водительские права. «Господи, этот человек был у меня дома», схватившись обеими руками за голову, подумала я, после чего, скинула с себя одеяло, и встала с кровати. Но зачем он принёс их сюда? Для чего он положил мои водительские права на прикроватный столик, я не могла понять. Как и не могла понять того, зачем он приходит ко мне почти каждый день, и почему я всё еще жива. Любая жертва маньяка может говорить всё что угодно, перед своей кончиной, но почему именно я остаюсь всё еще живой? Искренность? Нет, я так не думаю. В последний миг, перед тем, как душа покинет тело, человек всегда искренен. Он всегда говорит от чистого сердца, ведь иначе ни как, жизнь — самое ценное, что есть у человека, и отдать её просто так… В ту ночь мои слова заставили его передумать убивать меня, а может быть он таким способом охотится. Может, та девушка прошла всё то же самое, что прохожу сейчас я, может быть, он получает от этого удовольствие, как наркоманы от косячка травки. Оставшиеся несколько часов дня, я обдумывала свой вопрос к этому человеку. Я не понимала, почему он сохранил мне жизнь. Но ничего другого, как спросить у него на прямую, я не могла придумать. Вечером мне опять принесли таблетки, но я не стала их принимать, точнее, я сделала вид, что выпила их, перед врачами. И когда они ушли и в палате погас свет, я выплюнула их, а после спрятала в наволочку подушки. Так я делала весь сегодняшний день, потому что от препаратов разум мой был не в порядке, и я задумывалась о том, что всё это мне привидилось от этих лекарств. Ну, знаете, если ты лежишь в психиатрической лечебнице, и тебя постоянно пичкают всякими препаратами, хотя ты абсолютно здоров, через какое-то время такой терапии, ты и сам понимаешь, что ты становишься психом и от этого уже никуда не деться. За окном, которое было огорожено решеткой выл ветер и шел дождь, и я слушала эту музыку природы. Сон даже не пытался ворваться в моё сознание. Я опасалась встречи с моим губителем, но и ждала её, как бы дико это не звучало. Но он так и не появился, так прошло еще три дня. Я поверила в то, что это всё были игры моего сознания, что я из-за этих таблеток, из-за наркотиков, которые принимала дома, из-за алкоголя, совсем поехала, и весь этот хоррор плод моего воображения. Через еще два дня, мой лечащий доктор, сообщил мне о том, что переводит меня из одиночной палаты в общую, что я стала выглядеть более хорошо, что та ломка, почти прошла. Естественно я была рада такому ходу событий, ведь еще немного и так я окажусь дома, остаётся только осилить оставшиеся дни в этом месте, и долгожданная свобода. Новая жизнь. В общую палату меня заселили вечером того же дня. Там находились четыре человека, не считая меня. Первые две девушки совсем еще юны, вечно лежали на кровати, неохотно ели (еще бы, такую-то стрепню), и ни с кем никогда не разговаривали. Третья особа, женщина лет сорока, вечно рассказывала какие-то истории, которые вероятно, сама и придумывала. А четвёртая была такая же, как и я — наркоманка. Она поделилась со мной своей историей, и еще одной очень интересной и пугающей новостью, которая не так давно случилась в больнице. — Нас повели в душ, двадцать девушек было. Обычно, в сопровождении трое медсестёр, но на этот раз их было двое — молодой парнишка, ничего такой, и серьёзная женщина, которая вечно его поправляла. Ну знаешь, его действия, слова, и прочее. Кто-то из психов поинтересовался у него, почему их только двое, а он и ответил всё, как есть. Говорит, что они со вчерашнего дежурства не могут найти сотрудницу, вроде ходила тут, капельницы больным ставила, а потом исчезла. Ну, ясно дело, та, что строгая сопровождающая, отругала за честность аспиранта, и тот виновато опустил глаза, да молчал всю дорогу, пока мы шли к душевым. А потом-то и началась всё. Первые пять человек только зашли в кабинки, так и разорались во всю глотку. Одна из них со слезищами ручьём, да диким воплем тут же и выбежала из душа, нагишом. Панику развела, что все начали шуметь, толком и не поняв того, что так напугало ту. А спустя несколько секунд, я и увидела, что собственно напугало ту психованную. Посреди кабинки, лежала та сотрудница, какую потеряли после тогдашнего дежурства, белый халат был алым от крови, а вместо глаз были дыры, что аж мозг вытекал из них. Видимо, какой-то псих так обиделся на неё, что прикончил мадам. Кстати, виновного так и не нашли. А я и не жалею, что она мертва, слишком злая была. Еще это размалёванное лицо, как у клоуна, да запах её духов, что аж в горле оседал. Бр-р. Ладно, спать уже пора. С этими словами, эта странная особа и отвернулась к стенке, а через пару минут захрапела так, что я уснуть не могла. Да и не от этого храпа, скорее всего. Мне не спалось всю ночь, и весь последующий день. Всё повторилось вновь, еще одна жертва этого монстра. Еще одно убийство, и трупом была не я. Теория о том, что этот псих таким способом охотится, так сказать, маринует жертву, выкачивает из неё все соки, а потом с наслаждением забирает жизнь, не подтвердилась. И это значит, что я чем-то зацепила этого человека. Я что-то сказала, или сделала то, что остановило его, и он оставил меня в живых. Но сейчас у меня в голове возникло еще больше вопросов, а главный вопрос был таков: «Он убил ради меня?». По описанию, эта сотрудница, которую нашли в душевой, очень походила на МГ, которая с первой же минуты, моего пребывания здесь невзлюбила меня. Которая причинила мне физическую боль. Неужели всё это правда? Всё это в действительности происходит со мной. На следующую ночь мне вновь принесли таблетки, но на этот раз, я их выпила. Хоть это и глупо, но я подумала о том, что, когда я нахожусь под «кайфом», этот человек приходит ко мне, и сегодня я хотела этого. Так и случилось. Я долгое время лежала, пытаясь уснуть, но это не вышло. То было жутко холодно, что я тряслась, как зяблик, то жарко, что я откидывала в сторону колючее одеяло, то какие-то мухи летали и назойливо жужали, то этот чертов храп. Всё это настолько доканало меня, что я психонула и резко поднялась с кровати, от чего голова закружилась, в глазах потемнело и я была вынуждена присесть на корточки, чтобы не упасть. Подождав, несколько минут, пока головокружение пройдёт, я наконец, поднялась на ноги, и на носочках, чтобы никого не разбудить прошла к окну. Да и кого я разбужу? Одна всю ночь храпит, как бульдозер, другие накачаны снотворным настолько сильно, что этот храп для них ничего не значит. На этот раз, погода была ясной, и я отчетливо видела много ярких звёзд в небе, и полную луну. Ночь завораживала. Она была прекрасной, что я не сдержалась и расплакалась. «Я точно превращаюсь в какого-то психа», подумала я, а после чего замерла на месте, впившись руками в ржавую оконную решетку (они были с двух сторон окна. В оконное отражение я увидела, как позади меня открылась дверь, и противный желтый свет озарил палату. Повернуться я была не в силах, страх вновь, сковал меня. Да и нельзя. Таков был наш уговор. Через мгновение, дверь закрылась, в отражение в окне уже ничего не было видно. Я слышала лишь глухие шаги человека, что медленно приближался ко мне. Я замерла. Чувствовала, что он стоял позади меня, чувствовала его горячее дыхание в затылок. Он не касался меня на этот раз. Но то, что это человек стоял позади меня, его аура, это напряжение, всё то, что я чувствовала, было большим, чем прикосновения. Этой ночью, я впервые ощутила его аромат. От него пахло улицей, знаете, как после дождя, когда идёшь и ощущаешь запах мокрого асфальта. В голове перемешалось всё, все вопросы, которые я планировала задать ему, всё то, что я хотела ему сказать, страх, ненависть, напряжение и нечто совершенно иное. Понимание, сострадание. Я словно чувствовала его боль. Может быть поэтому, этот человек не осмелился отнять у меня жизнь, может быть, я стала для него чем-то вроде наркотика. Но ни в коем случае это не давало мне ни толики облегчения, всё становилось намного страшнее и запутаннее. Наш контакт пугал меня. Я была в ужасе. Почему именно я? Опустив голову в пол, я закрыла глаза, а по щеке скатилась слеза, и упала на пол. В такой тишине это было отчетливо слышно. Или может быть, мне так чудилось. Казалось, мы стояли так целую вечность, я ощущала кожей его взгляд, я обрисовывала мысленно его черты лица, я плакала. А он, лишь стоял позади меня и смотрел. А потом он ушел, а я продолжила так стоять еще достаточно долго, рисуя его облик у себя в голове. Почему-то я думала, что это именно он. Мужчина. Ростом чуть выше меня, с бледной кожей, худощавым телосложением, впалыми щеками и бездонными глазами. Волосы его светлого, какого-то полупрозрачного оттенка, одежда, попорченная временем, а на руках ссадины. Таким я его почувствовала в эту ночь, таким и запомнила навсегда. Я не очень хорошо помню, как я вернулась к своей кровати, не помню с какими мыслями уснула, но прекрасно помню этот запах. Он был пугающе прекрасен и более того, он преследует меня до сих пор. Куда бы я не пошла, этот аромат асфальта после дождя со мной. Проснулась я рано, точнее, меня разбудили в восемь часов утра, собственно, как и всегда, как и всех. Пришло время душа. Теперь, в душевую нас сопровождали пять медицинских работников, и двое еще, нас встречали там, видимо проверяли всё-ли в порядке, до того, как кто-то обнаружит там очередной труп. Каждому психу давалось ровно пять минут для того, чтобы успеть помыться. Это невероятно мало. Да еще и шторки теперь не закрывались, так что нам свем приходилось мыться на виду у других. Это невероятно стыдно. Я не снимала нижнего белья. Но не потому что мне некомфортно, а только лишь потому что, все те таблетки, что я успела запрятать в наволочку подушки, я перепрятывала в трусы, для того, чтобы они растворились под напором воды. Я решила, что принимать не буду больше лекарства, потому что только когда я под ними, этот человек ко мне приходит. Возможно, есть вероятность, что, когда я буду полностью трезва, ничего этого не случится. Но пугало меня больше всего не его появление, а то, что после минувшей ночи, я стала ловить себя на мысли, что я жажду его появления. Этого не должно происходить, и поэтому я должна быть более чем, в сознании. Я никогда не любила холодную воду, но сегодня этот душ, эти капли, которые скатывались по моему телу, были блаженством. Словно, я ждала этого так сильно и так долго, и теперь, наконец, получила желаемый подарок. Эти пять минут, когда я сумела, за всё это время, наконец, забыться, очень быстро прошли. Нам скомандовали идти одеваться. Быстро надев на себя одежду, я, как и все направилась в коридор, для того, чтобы ждать остальных там. — Смотрите, эта ненормальная здесь! — Её же упекли в одиночку. — Именно! Таким, как она не место среди нас. Всё это было сказано про меня, и сказано так, чтобы я это слышала. А я лишь, в свою очередь отвернулась от них, потому что прекрасно знала то, что если вступлю в конфликт, то меня вновь поместят в одиночную палату. Но эти не унимались, теперь уже, они подошли поближе ко мне, во главе их была та, что получила от меня стулом по голове. — Слышишь, дефектная, я вообще-то с тобой разговариваю. Проговорила эта рыжеволосая, после чего я повернулась к ней, скрестив руки на груди, ни слова не произнося в ответ. Но злость нарастала с каждой милисекундой. Еще чуть-чуть и я точно врезала бы ей, я клянусь, но меня останавливала мысль о том, что хоть эта рыжая и стерва, но она не заслуживает быть убитой только потому что, я когда-то двинула ей стулом. Я никогда не хотела, чтобы он убивал тех, кто причиняет мне вред. — Как-то ты выглядишь болезненно, бедняжка. Или без дозы это твоё настоящее лицо? Она скривилась в злостной ухмылке, а после загоготала. — По крайней мере, я не думаю, что я Наполеон или повелитель морей. Всего-лишь наркотики, от них лечат. А вот твою болезнь, «бедняжка», ни каким стулом не выбить из твоей головы. После этих слов, её губы сжались в узкую полосочку, между бровей отчетливо стали видны морщины, она что-то хотела возразить, но не успела. Надзиратели скомандовали построится, для того, чтобы они нас пересчитали, а затем повели нас на обед. Так у меня и появился большой неприятель, который пытался насолить мне во всём. После обеда, нас направили в свои палаты, а через какое-то время пришел мой лечащий врач. Опять же, задал те же самые вопросы, что и каждый день, что я пребываю здесь, что-то промямлил про улучшение и ушел. Вид у него был какой-то расстроенный. Возможно проблемы дома, или же здесь, с психами. Через пару часов нас вывели на прогулку во двор. Я не хотела играть в теннис с другими, или же, в какие-то еще игры, не хотела читать книги, как это делают здесь многие, не желала ни с кем знакомиться. Я лишь села подальше от всех на влажную, от утреннего дождя, скамейку и наблюдала за «постояльцами этого отеля». Думала о том, что произошло ночью. Но мои мысли прервала женщина, которая подсела рядом. Она была маленького роста, волосы её были настолько курчавые, что я просто не представляю, как у неё не застревает расческа в них. Сама по себе, она была круглая, как большой шар, с маленькими ножками и ручками. Лицо было таким же круглым, кончик носа торчал кверху, а глазки были маленькими. Всем своим видом, она напоминала мне, розового домашнего поросеночка. — Анни. Представилась она, после чего, в свою очередь, я назвала ей своё имя, а затем мы разговорились о том, что произошло сегодня утром, в коридоре. — И правильно, давно надо эту Вик поставить на место. Слишком уж много она о себе возомнила. Строит из себя королевишку, а на самом-то деле, и мизинца не стоит. Анни говорила это всё с доброй интонацией, как бы смеясь над ней, но и в то же время жалея, её. Вообще, мы достаточно долго говорили, о многом, она рассказала, что работала в книжном магазинчике, что очень бережно относилась к вещам (маниакально бережно), о том, что у неё был ручной енот, который всегда гадил под дверь соседям, за что они и сдали его в отлов, где через пару дней его там усыпили. А попала она в больницу, как она говорит «только потому что, полицейские не могли понять, что жить на свете уже нельзя было этим соседям, после того, что они сделали с бедным енотом». Да, она винила в смерти своего домашнего любимца именно соседей, и однажды зарезала их большим кухонным ножом, а затем отправилась на работу, словно ничего и не произошло. Там её и задержали копы. А потом отправили сюда на лечение, потому что, она искренне не понимала, почему вообще её задержали, ведь она права. — А вообще, здесь мне нравится. Кормят, дают чистые вещи, да и компания приятная есть. После этих слов она широко улыбнулась, что её массивные щеки затреслись и покраснели, и крепко обняла меня своей маленькой пухленькой ручкой и похлопала по моей спине. Общение с ней было странным, но она излучала какую-то доброту, поэтому я подумала, что пока мы здесь, она могла бы быть той, кто отвлечет меня от своих проблем. Как это эгоистично звучит, но всё же, это правда, да и в ней никто не общается, так что, каждый из нас вынес пользу из нашего общения. — О, у меня же для тебя есть подарок. Сейчас, достану. Подожди. В штанах у неё, на удивление, были глубокие карманы, из которых Анни вытащила книгу. — Вот. Моя любимая. Я перечитывала её уже очень-очень много раз, поэтому она такая потрёпанная. — Спасибо большое, но ведь, она тебе так дорога. Не стоит мне давать её. — Ой, нет, что ты, у меня есть еще четыре её копии. Возьми. Правда. Для чего держать у себя четыре копии книги, мне до сих пор не понятно. Но произведение, действительно оказалось достаточно занимательным. — А вообще, у меня много книг. — Здесь? — Да. А что тут такого? Я ведь тут не только живу, мне и работку нашли. Тут есть библиотека, на третьем этаже, в правом крыле. Приходи. — Спасибо, Анни. Если мне смягчат режим, обязательно заскочу. На этом мы и разошлись. Меня повели в свою палату, а её в свою. Книга оказалась очень хорошей. Дома я читала достаточно сильную литературу, где присутствовало много боли, и сейчас я поняла, что мне понадобилось что-то нарочито легкое. И эта сказка, обычная детская сказка, показалась мне самым лучшим вариантом, чтобы забыться хоть на время её прочтения. Сюжет книги был о том, как Саймон и Питер оказались в Афинах, у своей кузины, и случайно обнаружили маленький свёрток. А как подошли к нему ближе, так и поняли, что там попугай чудной, и не просто попугай, а Персиваль Оскар Перегрин Урбан Гарольд Арчибальд Икебод. И его домработница, паучиха Дульчибелла. Вообще, в этой истории так всё интересно было, что из такого жанра, эта книга теперь стала и моей самой любимой. Я и не заметила, как задремала, читая эту сказку, и проснулась опять же, от храпа. Который меня скоро точно выведет из себя. Две последующие ночи этого человка не было, это и пугало. Вдруг он планирует очередное убийство? Но всё же, то, что я где-то глубоко в подсознании знала, что жду его появления, его запаха, прикосновения. Меня пугало еще больше. Я не понимала, что происходит и почему я чувствую некое смятение. Адский страх и тягу к этому человеку, почему я рисую его облик у себя в голове и почему я называю его моим губителем. Может быть, я действительно не в себе, и это то место, где я и должна быть? Ведь каждый псих думает о том, что он совершенно здоровый человек, которого насильно держат в клинике. Знаете, я много чего не люблю в этом мире, толпу людей в общественном транспорте, дешевый кофе, полифоническую музыку из динамика старого телефона, но к этим вещам сейчас добавилось кое-что еще. ОАА — общество анонимных алкоголиков, или в моём случае, а точнее при моём диагнозе, наркоманов. Меня раздражает там каждый человек, готовый рассказывать о том, что он никчемен и готов лечится, каждая фраза о том, что «мы пришли сюда помочь друг другу», да даже, стулья, которые расставлены по кругу. Но я вынуждена ходить туда, для того, чтобы побыстрее свалить из этого дурдома. Эти стены сводят меня с моего чертового ума. — А теперь расскажи ты нам, свою историю. Почему я? Почему я должна делиться своей жизнью с кучкой наркоманов, которые словно секта здесь собрались. — Вы ведь и так всё знаете из моего дела, док. — Нет, милая моя, здесь мы собрались для того, чтобы ты высказалась, чтобы каждый из нас высказался. Мы ищем исцеления, а общение — это первый шаг к этой цели. Понимаешь? — Да. Наотмашь проговорила я, после чего многие заулыбались, будто сам Всевышний спустился к ним. — Ну… Я долгое время употребляла наркотики, и пришла к вам, для того чтобы вы помогли мне избавиться от этой привычки. Все захлопали в ладоши, как дети на детском утреннике, когда им вручают подарки, а я продолжила говорить то, что они хотели слышать. — Год назад я повстречала мужчину, он был очень милым. В этот же день, мы с ним переспали. Многие выпучили глаза, и неодобрительно вздохнули. Ну, а что? Вы хотели знать правду, так получайте её. В чем проблема? — Уже тогда я принимала наркотики. Это было не часто, косячок по выходным. Только натуралка, ничего больше. Многие понимающе кивнули, мол у них всё так же и начиналось. — Уже через месяц мы жили вместе, снимали квартиру. Наркотиками и алкоголем начали баловаться часто, а потом и вовсе каждый вечер. На тот момент я думала, что легко могу бросить это дело, и даже собиралась, пока он не принёс пакетик с каким-то порошком. Вот тут-то мы и подсели на химию. Еще через какое-то время, где-то около полугода, он сделал мне предложение. В общем, мы решили обручится. Я понимаю, что вам интересно, но мне очень тяжело всё это вспоминать, потому что я действительно его любила. — Вскоре наступила дата нашего знакомства, я притащила домой пакетик с какой-то гримучей смесью. Это его и сгубило. Я всегда виню себя в том, что он погиб. Ведь это именно я принесла тот злополучный пакет в наш дом. Это именно из-за меня он умер. Я и не заметила, как слёзы катились по моим щекам одна за оной, по завершении моего рассказа. Никогда не думала, что смогу вот так вот, прилюдно разреветься. Это было действительно стыдно. — У каждого зависимость отнимает то, что ты любишь, дорогая. И мы все рады, что теперь и ты это поняла и приняла. Мы все верим в то, что каждый из нас сможет преодолеть эту черную полосу жизни. Для этого мы здесь и собрались, чтобы выслушать каждого из нас и помочь друг другу. После слов дока все заоплодировали и заулыбались. Грёбанные фанатики! По окончанию всего этого ужасного действа, доктор окликнул меня и сообщил о том, что возможно, скоро я смогу увидеться со своими друзьями, а возможно и отправиться домой, но что значит это скоро, в понимании его, я не знала. Но, вот встречу с теми, кто меня сюда и упёк, он организовал на следующий же день. — Дорогая! Я очень рада тебя наконец-то увидеть! С радостным лицом, и объятиями, воскликнула Алекс, а потом и вовсе разревелась. — Как ты, братан? Поприветствовал тут же меня Филл, после чего тоже обнял. Я была и не против. Да и не очень-то злилась на них. Они ведь не знают, что на самом деле тогда произошло со мной. Поэтому, как хорошие друзья, они решили, что лучше отправить меня на лечение от наркотиков, даже если я этого не просила. — Если бы вы меня не упекли в дурку, было бы всё восхитительно. Конечно я огрызнулась на них. Просто обязана была, ну, потому что такая я и всё. Характер, понимаете. И даже, если где-то очень глубоко в душе я понимала их, всё равно, грубые слова в их сторону должны быть. Да и они, скорее всего, знают, что я не держу на них зла. — Так поступают настоящие друзья. Филл стоял на своём, в то время, как Алекс виновато посмотрела на меня и тут же отвела взгляд. — Даа, всегда мечтала оказаться в том месте, где даже в сартир ты ходишь под конвоем. — В этом есть и свои плюсы. Ты отказалась от наркотиков. — А вы? Баловались вместе, а лечусь я одна. Разве, в такой ситуации мы не один за всех и все за одного? Теперь и у парня появился этот виноватый взгляд. Ну и соответственно, долгое молчание. Но нарушила эту тишину Алекс, переведя тему. — У меня для тебя есть отличная новость! — Да, я был приятно удивлён. Поддержал тему Филл, после чего Ал продолжила. — Я тут не так давно рассталась со своим, ну ты помнишь. А два дня назад притащил букет каких-то странных цветов, и сделал мне предложение. После этого, подруга показала безымянный палец, где блестело небольшое колечко с интересным камешком. Я конечно этого и ожидала, не зря она мурыжира его четыре года, но всё же, я думала, что узнаю об этом не в психушке. — Так вы… — Тише, у этой новости есть продолжение. Вмешался Филл, не дав договорить мне, а потом, как идиот заулыбался. В этот же момент, Алекс достала из своей сумочки какую-то бумажку, видимо больничную справку. Больничную справку… Я уже начала догадываться, о чем хочет сообщить мне подруга. — Не говори мне, что я узнаю о том, что ты беременна в психушке. Оба заулыбались еще шире, а после чего, она как бешенная, замотала головой вверх — вниз, подтверждая свои слова. — Бог мой! Алекс, ты и вправду беременная! Нет, я не верю в это. На этой ноте мы и закончили, потому что время посещения больного, тобишь меня, вышло и друзья были вынуждены уйти, а я отправилась в свою палату. Кстати, после того, как я рассказала про свою наркозависимость на САА, Док позволил мне днём гулять по больнице, и теперь я часто зависала у Анни, в так называемой библиотеке, подолгу беседуя с ней. И постепенно, начиная привыкать к тому, что я нахожусь в клинике для душевнобольных. Это жутко. Всё это время, мне удавалось обманывать врачей в том, что я принимаю, назначенные мне препараты, пряча их в наволочку, а после чего, уничтожая в душе. Тот, кого я ждала не являлся уже более пяти дней, и если бы не убийство МГ, я бы поверила в то, что его никогда и не было, а всё это, просто плод моего воображения, под воздействием наркотиков. Но это было не так. Я точно знала, что он существовал, что приходил ко мне и, что убивал ради меня. Прошел еще один день и доктор сообщил, что состояние моё стабильное, ломка окончательно исчезла, лицо приобрело сияющий вид, и что, подумывает уже о скорейшей выписке из больницы. В общем, я ходила радостная весь день, даже почти не обращала внимание на эту рыжую стерву, которая каким-нибудь образом, да пыталась меня спровацировать. Какие-либо мысли о том, что я скоро выйду из этого Ада, останавливали меня от резких слов, не то, что действий, и я просто, не обращала на неё внимания. День уже заканчивался, и все разошлись по своим палатам. Я прилегла на кровать и продолжила читать «Говорящий Свёрток», что дала мне моя новая знакомая. И опять же, как и всегда, уснула, не дочитав и главу. Когда я повернулась на бок, книга упала на пол, от чего я вздрогнула и очнулась ото сна. Поднимать её мне не хотелось, я подумала, что сделаю это утром, потому что сейчас я была невероятно измотана и мне хотелось спать. Вновь, закрыв глаза, я попыталась поправить одеяло, но не вышло. Что-то держало его. Точнее, кто-то. Спать тут же перехотелось, но глаза я не открыла. Вновь этот испуг накрыл меня с ног до головы. Он сидел на краешке моей кровати, а затем встал, и кончиками пальцев проведя по моей ноге, подошел в тому месту, где упала книга. Я слышала, как он поднял её, как пролистал, как положил на прикроватный столик. Я чувствовала, что он находился на уровне моего лица, слышала его обжигающее дыхание. Он был настолько близко, что я замерла, даже не дышала. Кончиками пальцев, он точно так же, как несколько дней назад, поправил прядь моих волос за ухо, которая вечно спадала на лицо. А после прикоснулся к моим губам, по ощущениям, большим пальцем руки. Дрожь второй волной пробила всё тело. После чего он отстранился так, словно испугался моей реакции. Через минуту его уже не было, а я так и осталась лежать до утра, навсегда запомнив его холодное прикосновение.