Закрыто

      Самый обычный вечер в небольшом баре. За стойкой сидят три девушки, которые тут завсегдатаи. Лучшие подруги ещё с давних времён, когда мир казался немного шире, чем работа-бар-дом-работа. Когда всё вокруг было цветным, словно ты в голливудском фильме. Когда даже зима пахла тёплой весной, а летом было не так уж и жарко.       Первой приходит Чжихё, потому что на час раньше заканчивает работу. У неё маленький сын, которому уже почти четыре и муж, который постоянно на работе или в командировках. Чжихё не соврёт, если скажет, что не помнит когда видела его последний раз. И сделать с этим тоже ничего не может, он никогда не хочет её слушать (или видеть лишний раз).       Потом приходит Наён, которая уходит раньше всех, потому что у неё еще дополнительные занятия. Денег много не бывает, особенно когда у тебя уже третий ребенок. Старшей девочке пять, потом трехлетний сын и его маленький годовалый братик. Муж работает на дому, но Наён мчится туда на всех парах, потому что с детьми он, конечно же, справляется плохо. Это болезненная правда, которую так не хочется признавать: такой муж, он словно и не муж вовсе, а как-будто четвёртый ребёнок сидит на шее у бедной девушки.       Последней прибегает Чонён, у неё дочка уже постарше, почти десять, она не боится оставаться дома одна и может даже приготовить себе ужин. Чонён работает долго и муторно, на выходных её ждёт подработка. Потому что она держит свою семью совершенно сама, девушка родила, когда ей было всего восемнадцать, и парень сказал, что ему еще рано иметь детей. Чонён никогда ни на что не жалуется, её дочка сто процентов в неё – такая же смелая и сильная.       Наён любит поплакать у Чонён на плече, пожаловаться на бессонные ночи и грубого мужа, который никогда не убирается в доме. Она действительно любит выплакивать все проблемы, чтобы забыть о них сразу, стоит только выйти из бара назад в этот чёрно-белый мир.       Чжихё чаще молчит, чем говорит, но всегда старается подруг поддержать, чтобы никто не унывал. У неё это получается лучше всех на свете, она рождена для того, чтобы помогать всем вокруг. К сожалению, помочь она не может только самой себе.       Бар небольшой, но оживлённый. И в самые тяжёлые дни девушки любят молча наблюдать за посетителями. Иногда это ругающиеся парочки, иногда одинокие девушки, иногда счастливые подростки. Этот бар переплетает в себе тысячу и одну историю, чужие сказки, слёзы и смех, этот бар впитывает чужие жизни, словно губка. В таком месте хочется сидеть до утра, составлять список посетителей и делать из него смешные диаграммы.       Девушки это место любят, они к нему прикипели и привязались по самое не хочу. Оно такое же привычное, как дом. (Хотя кому они врут, это место намного привычнее и приятнее, чем дом). Девушки чувствуют, что скоро просто физически не смогут из него выйти, но именно сейчас им всем надо бежать по делам.       Их истории теперь переплетаются только в этом баре, который они впервые нашли, когда ещё были школьницами. Кажется, это было в первом классе старшей школы, когда им только исполнилось по шестнадцать. Чонён уже тогда встречалась с самым красивым парнем школы (и вот во что это вылилось!), Чжихё упорно готовилась поступать в университет, но из-за смерти матери сразу после школы пошла на работу. Наён не думала о будущем и учёбе, постоянно пропадала на каких-то вечеринках и была безумно влюблена в первокурсника.       И всё-таки тогда, хоть они и были такими разными, их истории были крепко связаны. Они вместе шли в школу, проводили там целый день друг с другом. Постоянно ходили гулять втроем, а потом, когда нашли этот бар, решили сделать именно его местом встреч. Так эта традиция и осталась до сих пор.       Жаль, что по утрам им больше не надо в школу и что они больше не ходят никуда вместе, кроме этого места. Жаль. – Знаете, я думаю подать на развод. – Наён говорит это уже не первый раз.       Чонён судорожно вздыхает. Каждый раз, когда она слышит эту фразу, ей хочется, чтобы это оказалось правдой. Неожиданно или нет, но еще со средней школы девушка была безрассудно влюблена в свою подругу. Правда, тогда это казалось совсем безумием, но теперь Чонён смогла признаться хотя бы самой себе. И сейчас она часто ловит себя на мысли, что, может быть, развод Наён был бы не такой плохой штукой. Может, они бы даже смогли съехаться.       Наён снова кладёт голову прямо на её плечо и горько вздыхает. – Давно бы развелась, если бы не дети. – Чонён обнимает её за талию.       Это привычный жест, которым никого не удивишь. Но для кого-то он может значит намного больше, кому-то он может жечь в самую душу и делать физически больно. Чонён сильная. Она никогда не показывает своих настоящих чувств.       Чжихё думает о чём-то своём. В этом баре никто из них не говорит о сокровенном, только о любви к детям, нерадивых мужьях и тяжёлой работе. Такое негласное правило, совершенно глупое и без смысла, но все трое поддерживаются его, как святой заповеди маленького тёмного бара.       Но стоить только Чжихё из него выйти, как она спешит домой. Надо прийти до того, как Мина, няня её сына, уйдёт. И не потому, что ребёнок останется один, вовсе нет.       Потому что Мина красивая. Потому что Мина интересно говорит, потому что у Мины прекрасный акцент. Потому что Мина носит рубашки с открытыми плечами, потому что у неё острые ключицы. Потому что её лицо (и не только) усыпано созвездиями из родинок. Потому что Мина – это Мина. Что-то особенное и свежее в её жизни. Потому что каждое её слово и взгляд вызывает внутри настоящий тайфун из чувств.       Чжихё долго искала хорошую няню, но когда Мина переступила порог, уже было понятно, кто именно будет заниматься этим ребёнком.       И сначала Чжихё никак не могла понять, почему ей хочется прийти домой пораньше, всё это случилось так неожиданно, что хотелось куда-то спрятаться и убежать. А потом это стало самой обычной привычкой, точно такой же, как чистить зубы с утра и целовать сына перед сном. Это стало её жизнью, благословением и проклятьем одновременно. Это стало её смыслом.       А Мина ей улыбалась, так, как никто никогда не улыбался. А Мина протягивала ей руку помощи. А Мина смеялась с её не смешных шуток. А Мина всегда говорила, что у неё чудесный сын.       Чжихё таяла от одного только взгляда, но после работы всё равно забегала в любимый бар и только потом спешила домой.       Мина была всего лишь мгновением слабости, так думала Чжихё. Так хотела думать Чжихё. Но с каждым днём, с каждым прикосновением, этот миф развеивался, пропадал, словно утренний туман. Мина становилась чем-то большим, но с каждым днём становилась всё более и более недосягаемой мечтой.       Мина любила низкие хвостики, чтобы её ключицы было видно ещё лучше. Девушке было двадцать три, и она не так давно переехала в Сеул. Она искала лучшей жизни, но в итоге просто встретила Чжихё. И это стало их главным проклятием.       Чжихё думает о чём-то своём. И молчит. Точно так же, как Чонён молчит о своём. И Наён, если честно, тоже.       Вот ей пора уходить, раньше всех!, потому что у неё ещё дополнительные. Как вообще так получилось, что она, девушка мечтающая стать певицей или топ моделью, теперь преподаёт в маленькой школе?       Но это случилось. И теперь уже не приходилось выбирать.       Только есть кое-что особенное (и сокровенное) в этих глупых дополнительных занятиях.       Наён звонит в дверь. Тихий голос спрашивает «Кто там?». Потом звук ключа и на пороге улыбается девчонка, которой «уже почти восемнадцать!». Улыбается она, если честно, редко, но её улыбка стоит того, чтобы немного подождать.       Наён молча осматривает коридор. Девушка напротив одними губами произносит «родители дома».       Наён становится близко-близко и смотрит, кажется, прямо девушке в душу. Их губы легко и быстро (почти незаметно) соприкасаются. Она делает шаг внутрь чужого дома.       Родители выходят с ней поздороваться и предложить чая. Наён улыбается, а на душе снова та радость и глупость, которой ей так не хватало.Такая же радость, как тогда, когда она говорила, что идёт к Чжихё учиться, а сама шла на вечеринку к своему первокурснику. Когда она говорила, что сегодня переночует у Чонён, а сама утром даже вспомнить не могла, где ночевала. Когда она говорила, что идёт в библиотеку, а сама с девочками допоздна засиживалась в баре. Да, Наён определенно этого не хватало. – ЦзыЮй. – Девушка протянула ей руку при первой встрече.       Высокая (даже слишком!) с наивным, но таким серьезным взглядом. Красивая, как богиня, умная, как невесть что. И при этом такая одинокая и покинутая всем миром, что нет сил ей отказать. Словно ангел, внутри которого прячется самый настоящий демон.       Первый раз они поцеловались, когда ЦзыЮй не могла понять какую-то тему и начала плакать прямо в объятиях бедной Наён. Та сдалась от пристального взгляда и сухих, потрескавшихся губ.       Дома ждёт муж. Муж, который не убирает, муж, который не целует, муж, который не знает…       Дома ждёт муж. На дополнительных её тоже ждут, только совсем по-другому. – Может действительно на развод подать… - Наён лежит на плече Чонён.       Чувствует, как та дышит. Наён закрывает глаза и видит свою ЦзыЮй, чувствует её поцелуи, слышит нежный голос. Просто хочется заснуть и не просыпаться. Такие сны того стоят.       Чонён неожиданно громко смеётся. – Ты ещё долго об этом говорить будешь? Или подай, или не говори, ладно? Детей тоже ему оставишь? Захотелось свободы ей…       Наён вдруг чувствует, что сейчас будет плакать. Ей почему-то больно. Она надевает своё пальто, берёт тяжёлую сумку с книжками, выпивает залпом бокал вина, который принадлежал Чонён. Маленький бар, кажется не любимым местом, а адской смесью из воспоминаний о прошлой жизни. Местом, из которого не существует выхода. – Я пойду… У меня занятия. – Чонён ничего ей не отвечает.       Наён звонит в дверь, дважды. Дверь медленно открывается. Перед ней ЦзыЮй, но в этот раз какая-то слишком счастливая. – Уехали. – Она выдыхает это в чужие губы, уже за порогом собственного дома.       Тут пахнет апельсиновыми корками и горящими свечами, без которых ЦзыЮй не представляет себя. У Наён с улицы ледяные руки, зато сердце – горит и пылает в огне. Кожа у её ЦзыЮй сегодня прямо горячая, руки Наён, сделанные из настоящего льда, тают от самого легкого прикосновения. Хочется растаять полностью, навсегда стать одним целым. Хочется настоящей любви.       Наён старше, опытнее, может, умнее. Но сегодня она сдаётся. В голове смешиваются картинки: громкие вечеринки, сплетённые пальцы рук под столом, чтобы родители ЦзыЮй не заметили; крепкий алкоголь, горячий мятный чай; грубые парни, имена которых забываешь утром, нежная ЦзыЮй, которую вообще невозможно забыть; потные руки, потные руки, потные руки...       Цзы снимает растянутую домашнюю футболку, которая размера на два больше, а Наён пытается впопыхах расстегнуть глупую учительскую рубашку. Комната у девушки не большая, но для них двоих – в самый раз. Чужие поцелуи словно тысячи ударов молнии прямо в голову. Наён понимает, что забыла слово «правильно» и слово «контроль» тоже. Но ей плевать.       Наён всё-таки старше, Наён ничего не боится. Она дарит ЦзыЮй засосы и поцелуи, чтобы тоже стать незабываемой. ЦзыЮй тихо стонет прямо под ней, что действительно срывает крышу.       Окно крепко закрыто, воздух катастрофически нагревается, накаляется, становится жарко, как в грёбаном аду. Наён думает, что бы сказали подруги. ЦзыЮй думает, что будет, если узнают родители.       На следующий день бар встречает Наён прохладным воздухом. – Как занятия? – Чжихё улыбается во все тридцать два.       У Наён по спине бегут мурашки, по прямым линиям царапин, которые ей вчера подарила её ЦзыЮй. – Нормально. – Она пожимает плечами.       Последней, как всегда, залетает Чонён. – Извини, я не хотела тебя вчера обидеть. – Она выглядит ещё более уставшей, чем всегда. – Ничего. – Наён старается улыбаться. В голове картины вчерашнего вечера. – Я и не обиделась вовсе.       Наён убегает первой. В этом месте свои законы, которые никогда не меняются. Сегодня она занимается с каким-то первоклассником из Америки. И такое бывает.       Чжихё тоже почему-то спешит. Чонён воспринимает это легко, как судьбу, решает не уходить домой, а посидеть еще немного, подумать.       Ей бы хотелось пойти вместе с Наён. Но она понимает, что это глупости. – Извините, рядом с вами свободно? – неожиданно из мыслей её вырывает девушка. – Свободно. – Чонён пытается улыбнуться.       Но сегодня не её день, совершенно.       Девушку зовут Момо, ей двадцать пять, но два смешных хвостика, яркая одежда и японский акцент никак не дают в это поверить. Чонён начинает верить, что жизнь только начинается. Момо смеётся громко, говорит, что она сегодня первый день в Сеуле. Чонён предлагает ей небольшую экскурсию. Момо пишет свой номер на салфетке.       А Чжихё бежит домой, гонится за уплывающим образом эстетической красоты. Гонится, только догнать не может.       Мина уже в куртке, стоит почти на пороге. Чжихё хочет её обнять, потому что Мина сегодня на удивление грустная. – Боюсь, вам придётся искать новую няню… - Чжихё не может зайти домой.       Всё вокруг замерзает, немеют руки и ноги, в голове тысячи глупых несбывшихся поцелуев. Ссора с мужем, которой никогда не будет, осуждающие взгляды подруг, которые она не увидит, крепкие объятия Мины, которые она никогда не ощутит.       Не сложилось у Мины в Сеуле, нечем платить аренду, негде найти нормальной работы. Едет она назад в Токио, не оставляя ни адреса, ни телефона. Ни даже воспоминаний. Ни-че-го.       Чжихё хочет кинуться ей в объятия и пообещать золотые горы, но обещать ей тоже нечего.       Мина уходит в холодную осень.       И в тот же день, всё в ту же холодную осень, Наён спешит после бара куда-то (к кому-то).       «Дома» - шепчет высокая девушка прямо с порога. Наён её мягко обнимает.       Только ЦзыЮй во время занятия идёт в туалет, а Наён совершенно случайно кидает взгляд на чужой телефон, услышав звук смс-ки. Отправитель: «Любимый».       Наён подписана всего-лишь обычным «репетитор с корейского».       Отправитель: «любимый».       ЦзыЮй говорит: да, правда, он учится на первом курсе. Прости, онни.       Наён прощать не хочет, плакать тоже не хочет, она просто вспоминает, что тоже когда-то встречалась с первокурсником.       На следующий день Наён идёт в бар нарочито медленно, боится, что подруги что-то поймут по её грустному взгляду, умело строит в голове фразы о том, что муж снова натворил дома дел.       У входа стоит Чжихё. – Ты чего не внутри? – Наён оглядывается вокруг. Выглядит, как чья-то глупая шутка. – Закрыто… - Чжихё смотрит на вывеску, которая больше не светится неоновыми огнями. – Закрыто? – откуда-то звучит голос запыхавшейся Чонён.       Она назначила место встречи тут, и если Момо снаружи нет, а внутри – закрыто, то… – Совсем закрыто. – Чжихё устало смотрит себе под ноги. – Придётся искать нам другое место.